Николай Бердяев называл императора Петра I "первым русским коммунистом".
Не только за нечеловечески жестокие методы, которые использовал царь, но и за отрицательные результаты, неожиданные для самого реформатора, получаемые им в ходе осуществления своих планов. Одним из таких негативных последствий петровских нововведений явилось создание огромного, запутанного чиновничьего аппарата.
Все последующие правители России, начиная с императрицы Анны Иоанновны и заканчивая президентом РФ Борисом Ельциным, пытались обуздать, свести к минимуму отечественную бюрократию. Но каждый раз терпели поражение в борьбе с ней. Даже наоборот: стремясь упростить, упорядочить деятельность государственных органов, российские государи, по факту, лишь множили число бюрократических учреждений, наделяя их одинаковыми, порой и вовсе противоречащими друг другу функциями. Не стали исключением из этого печального правила и преобразования, проводимые в царствование Екатерины II.
В результате секуляризационной реформы 1786 года Кирилловский Свято-Троицкий монастырь был упразднен, а его территория передана Приказу общественного призрения - учреждению, заведовавшему народными школами, госпиталями, приютами, больницами, богадельнями, тюрьмами и т.п. Древняя Кирилловская церковь стала домовым храмом при Инвалидном доме (богадельне для военнослужащих, негодных или ограниченно годных к службе из-за старости или полученных увечий) и получила двойное подчинение: духовной консистории во главе с митрополитом - с одной стороны, и Приказу во главе с наместником (с конца 1796-го - губернатором) - с другой.
Такое положение вызывало постоянные недоразумения, связанные с противоречивыми указаниями, исходившими от начальствующих сторон. Порой эти недоразумения перерастали в ссоры и многолетние конфликты.
В ноябре 1796 года священник и прихожане села Бортничи обратились с просьбой к митрополиту Киевскому и Галицкому Иерофею (Малицкому) помочь им с приобретением иконостаса для нового, только что построенного храма во имя Покрова Богородицы. Сами жители Бортничей, по бедности своей, самостоятельно заказать его у мастеров были не в состоянии.
Иерофей, зная, что в Кирилловской церкви имеется лишний иконостас, стоящий на хорах "без всякой надобности, и пришедший час от часу от накопившейся на нем пыли и ржавчины к неминуемой во всем порче", разрешил взять его. Выполняя повеление митрополита, священник Кирилловского храма Иоанн Бохановский отвез иконостас в Бортничи.
Казалось бы, в этом рядовом случае можно было ставить точку и вместе с жителями села радоваться открытию новой церкви, но тут вмешалось второе начальство. Смотритель Инвалидного дома надворный советник Иван Алексеевич Суковкин, не имея предписания по линии своего ведомства, узнав, что Бохановский увез куда-то иконостас, донес об этом в Приказ как о чрезвычайном происшествии. При этом священник был обвинен еще и в сопротивлении часовому. На следующий день смотритель донес, что он нашел этот иконостас в доме какого-то крестьянина, отобрал и привез обратно в Инвалидный дом.
По этому поводу правитель Киевского наместничества генерал-майор Василий Милашевич обратился с запросом к митрополиту Иерофею. В ответ глава Киевской епархии сообщил о своем разрешении и извинился за то, что не поставил в известность наместника ранее. Как бы между прочим, митрополит указал, что и от его "предместников лишние иконостасы даны из одной в другую церковь, где в том надобность состояла". Касаясь же стычки священника с часовым, Иерофей пообещал, что если таковая действительно произошла и святой отец виновен, то он "не останется без оштрафования".
После этой переписки генерал Милашевич сделал надлежащее распоряжение, и 3 декабря Иван Суковкин передал иконостас под расписку, причем в документах приема-передачи он стал указываться как НОВЫЙ. Почему так - понять трудно.
А священнику Бохановскому митрополит сделал строгий выговор с угрозой отрешения от места и со взятием подписки, что он будет "со всеми в оном доме находящимися офицерами, а особливо со смотрителем тамошним, уважая его чин, обходиться вежливым образом без нанесения грубости". Однако, видимо, данное происшествие явилось продолжением более ранних свар, потому как 20 декабря Иван Суковкин подал в Приказ формальную жалобу от лица всех инвалидов на Бохановского, обвиняя того в пренебрежении к старшинам, халатном исполнении своих обязанностей священника, а также в том, что он - "человек злой и беспокойный, наносит излишние начальству затруднения". В заключение надворный советник просил об удалении этого священника. Наместник переслал жалобу Иерофею. Последний немедленно распорядился запретить Бохановскому священнослужение "впредь до дальнейшего о нем по сему предмету рассмотрения".
Впрочем, уже в январе 1797 года священнику вновь разрешили отправлять службы в любых других церквях, кроме Киево-Кирилловской. Такая перемена в судьбе святого отца объясняется, скорее всего, корпоративной солидарностью, не позволявшей митрополиту дать в обиду своего "собрата во Христе". Ощутив поддержку, Бохановский осмелел настолько, что в конце января сам возбудил в суде дело против помощника смотрителя Инвалидного дома прапорщика Негоцина (предположительно, как наиболее слабого звена у противоборствующей стороны). Чем закончился процесс - неизвестно, в дошедших до нашего времени документах на этот счет ничего не сказано.
А служба в бортнической Покровской церкви перед иконостасом, вызвавшим выяснение отношений двух ведомств, продолжалась вплоть до середины 1930-х, когда храм закрыли в результате коммунистической богоборческой кампании. Во время войны пустующая церковь сгорела. Но благодаря энергии сельского священника Леонида Соболева, сплотившего прихожан, храм во второй половине 1950-х был отстроен заново. Для внутреннего оформления церкви отец Леонид лично написал около 50 икон…