ТРАГИЧЕСКАЯ СУДЬБА УКРАИНСКОГО ДИПЛОМАТА И РАЗВЕДЧИКА ФЕДОРА БОРЖИНСКОГО
Морозной февральской ночью на железнодорожную станцию Волновахи прибыл вооруженный отряд. Командир четко знал, кого из пассажиров должен арестовать. Нужный вагон окружили сразу после остановки поезда.
"Попрошу предъявить документы", - услышал Федор Боржинский и по акценту офицера понял, с кем будет иметь дело. Но он и понятия не имел, что события будут разворачиваться так быстро. Вместе с другими пассажирами его затолкали в стоявший на другом пути товарный вагон, затем вагон прицепили к поезду и отправили в главный город Донбасса. Там поместили в местную тюрьму, под которую приспособили помещение школы.
Суд заседал ночью. "За измену России приговариваетесь к расстрелу", - словно во сне доносились до Федора слова приговора. Его вывезли куда-то на окраину и немедленно исполнили приговор. Тело оставили на мерзлой земле...
Это не ужасные картины современности Востока Украины. Описанные события происходили 14 февраля 1919 г. Тогда белогвардейцы Добровольческой армии коварно захватили и расстреляли украинского посла в Кубанской Народной Республике Федора Кондратовича Боржинского, который возвращался в Киев, чтобы получить указания от Директории УНР. Из-за своей принципиальной патриотической позиции на дипломатической службе в Екатеринодаре он попал в "черный список", составленный сторонниками "единой и неделимой".
Как украинский крестьянин стал бароном
Будущий дипломат и разведчик родился 3 февраля 1879 г. в крестьянской семье села Верхнячка Уманского уезда Киевской губернии. В разных источниках он еще упоминается как Федор Конрадович Боржимский или Федор Демидович Макушек. При этом отмечается, что его якобы усыновил польский шляхтич барон К.Боржимский, который способствовал получению мальчиком хорошего военного образования. Этим якобы объясняется и титул барона, который закрепился за ним на всю жизнь. Есть и другая, более распространенная версия, которая свидетельствует о том, что бароном Ф.Боржинский стал не сразу, а заслужил этот титул за успешное выполнение важных дипломатических и разведывательных миссий за рубежом.
Начинал военную службу в 1899 г. в царской армии рядовым 51-го пехотного Литовского полка в Симферополе. Затем учился в Чугуевском пехотном юнкерском училище, которое не закончил по семейным обстоятельствам. Вернулся в свой полк, где вскоре дослужился до чина подпрапорщика, а через год - подпоручика. В 1904 г. Федор изъявил желание служить на дальних рубежах Российской империи. Чем это стремление обосновывал, сказать трудно. Ходатайство было удовлетворено, и в дальнейшем смена места службы стала переломной в его судьбе.
Федора перевели в 7-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, который после начала Российско-японской войны был отправлен на передовую. Там 25-летний подпоручик проявил незаурядную смелость и отвагу. Отличался вдумчивым подходом к выполнению поставленных задач, взвешенностью и благоразумием. Наверное, это и сыграло определенную роль, когда ему рекомендовали поступать в Восточный институт, готовивший военных разведчиков для работы на Дальнем Востоке. После четырехлетнего заочного обучения он был прикомандирован к штабу Иркутского военного округа для работы в разведке.
В течение 1910–1914 гг. Ф.Боржинский занимался разведывательной работой в Монголии, Китае и других регионах Дальнего Востока. Знание китайского, монгольского, бурятского, японского языков ему очень пригодилось. Под видом купца или ученого объездил многие провинции Китая и чуть ли не всю Монголию. Как действительный член Восточно-Сибирского отделения Географического общества составил первую детальную карту Монголии, написал научные работы по истории, культуре и этнографии Монголии и Китая.
Параллельно Ф.Боржинский выполнял разведывательные задания, найти документальные подтверждения которых, впрочем, не удалось. Сохранились только сведения о том, что ему поручили одну ответственную миссию: доставить на секретные переговоры в Петербург монгольскую делегацию высокого уровня. Но из-за революционных перемен в Монголии планы изменились.
И все же эти отрывочные сведения дают основания сделать вывод, что Ф.Боржинский достиг немалых успехов на поприще тайной дипломатии и сумел обзавестись влиятельными связями по ту сторону границы. Иначе как объяснить, что он получил от правительства Монголии титул, который был признан российским правительством и приравнен к дворянскому.
Ф.Боржинский стал именоваться бароном. Но во всех анкетах в графе "происхождение" он, как и раньше, писал: "Из крестьян Уманского уезда Киевской губернии". В далеком Иркутске нашел свою судьбу - женился на украинке.
Когда началась Первая мировая война, снова оказался на передовой. На фронт отправился в составе Иркутской казацкой сотни, развернутой в дивизион. Впоследствии стал сотником Читинского, а затем Хоперского казацкого полка. По свидетельствам очевидцев, воевал он, "не щадя живота своего", подчас вплоть до откровенной бравады. Мог выпрямиться в окопе в полный рост и погрозить пальцем или кулаком немцам в траншеях напротив, спровоцировав их на стрельбу. Неоднократно был ранен. Награжден золотым Георгиевским оружием и орденом Святого Георгия IV степени, удостоен звания подполковника царской армии.
Министр-резидент Украинской Державы
Весной 1918 г. Ф.Боржинский вернулся в Украину. Его увлекла идея создания украинской государственности, он решил положить свой опыт и знания на ее реализацию. В период Гетманата Павла Скоропадского такие специалисты, как он, были особенно востребованы. Гетман придавал большое значение созданию спецслужб для сбора информации об агрессивных планах против Украины и организации противодействия таким намерениям.
Одним из ключевых регионов, на который он направлял свой взгляд, была Кубань. В то время Кубань и Северный Кавказ стали главной базой Добровольческой армии. Антон Деникин не скрывал своих планов восстановления "единой России" и уничтожения суверенных государств и республик, возникших на ее бывших территориях. Эти планы надо было тщательно отслеживать и собирать информацию об эмиссарах, которых засылали в Украину с разведывательными и подрывными целями.
На Кубани проживала многочисленная украинская община, которая благосклонно относилась к Украинской Державе и с опасениями воспринимала военные приготовления Доброармии. Правительство только что созданной Кубанской Народной Республики предпочитало самостоятельно наводить порядок на своей территории, без вмешательства извне. На международном уровне велись переговоры, которые свидетельствовали о близости по многим позициям, хотя были и расхождения, которые касались будущего статуса Кубани. Кубанская сторона высказывалась только за федеративные связи с Украиной, тогда как П.Скоропадский настаивал на ее включении в состав Украинской Державы, учитывая этнический состав населения. Гетман надеялся, что "кубанское казачество, как прямой потомок запорожцев, сольется в тесный братский союз с родной ему Украиной". По его убеждению, территория Кубани не должна была превратиться в плацдарм для агрессии белогвардейцев.
Чтобы реализовать намеченные планы, стороны обменялись посольствами. В процессе поиска подходящих кандидатур была озвучена фамилия Боржинского, который в свое время проходил службу в Кубанском казацком войске. То, что он был разведчиком царской армии, отнюдь этому не мешало. Наоборот, именно таких профессиональных офицеров с опытом разведывательной деятельности, знанием нескольких иностранных языков и привлекали на свою сторону. Главное, чтобы человек воспринимал идею национальной государственности и был патриотом Украины.
Сначала, в июне 1918 г., Ф.Боржинского назначают украинским государственным консулом в Пятигорске. А 20 сентября того же года он получает от гетмана звание полковника и назначение полномочным представителем Украинской Державы на Кубани (консульским агентом первого разряда).
Сразу же после прибытия в Пятигорск Ф.Боржинский направил первый тайный отчет главе МИД Украинской Державы. В нем он информировал о назревании конфликта между кубанским правительством и командованием Доброармии, которое грубо нарушало традиционное казацкое самоуправление и препятствовало созыву Военного совета, который должен был принять конституцию Кубанской Республики. Еще он обращал внимание на то, что против молодой Украинской Державы на Кубани разворачивается настоящая информационная война, которую ведут представители российских шовинистических организаций.
Одним из форпостов грязной пропаганды была екатеринодарская газета "Великая Россия", редактировавшаяся известным российским националистом Василием Шульгиным. Ф.Боржинский решил противопоставить этому собственный печатный орган и попросил у руководства МИД немедленно выделить 40 тыс. крб. Средств не дождался и начал действовать по собственному усмотрению, привлекая к делу местных украинских патриотов.
Вскоре при его содействии местная "Просвіта" развернула книгопечатание, выпуск газет и обучение на украинском языке. Это вызвало злобные нападки на гетманского посла. Россияне не желали мириться с утверждением на карте мира Украины как самостоятельного государства. Шульгин и подобные ему защитники России на страницах своих газет устроили травлю Ф.Боржинского. Чего только о нем не выдумывали: якобы он никакой не офицер, а самозванец, имевший плохую репутацию во время службы, что он взяточник и казнокрад, который привез из Украины вагоны с сахаром и спиртом и спекулирует ими.
Ф.Боржинский старался вести себя как дипломат, а не как боевой офицер, иначе выяснение отношений могло закончиться плачевно, от чего пострадало бы дело. Те, кто знал его по работе в Екатеринодаре, отмечали уравновешенность и толерантность посла.
Вот как отзывался о нем Никита Мандрыка, доктор права из Виннипега, украинский литературовед, публицист, ученый и дипломат: "Вихований, освічений, коректний і спокійний, він справляв дуже хороше враження. За зовнішністю він був типовий українець - середнього зросту, худорлявий, темний шатен, з довгими запорозькими вусами, розумним, лагідним поглядом. Одягався він у форму українського військового старшини (офіцера), в синій жупан… Він знав відмінно англійську мову, і між ним та англійським представником Фоком встановилися приятельські взаємини (вони жили vis-а-vis); це сприяло розсіюванню тих брехливих тенденційних відомостей про Україну та її національних діячів, якими засмічувались голови іноземців верхами Добрармії і такими добровольцями, як В.В.Шульгин".
Ф.Боржинский и дальше настойчиво делал свое дело. Проанализировав внутриполитическое, экономическое и военное положение на Северном Кавказе, он доказывал МИДу необходимость открыть в Екатеринодаре посольство и торговую палату, консульства в Новороссийске и Ставрополе, вице-консульство в Туапсе.
Дипломат в своем докладе отмечал, что Черноморская губерния, которая "не зазнавала на собі тих русифікаційних експериментів, що мало не добили України, з усієї сили стремиться до поєднання з Україною, уважаючи Добровольчу армію, що уживає русифікаційних заходів, ворожою для себе". Ф.Боржинский уверял МИД, что "Кубанський Уряд нині, опозиційно ставлячись до Добровольчої армії, добачає у призначенні українського посла на Кубань змогу опертися на без сумніву приязну до нього і, що ще важніш, рідну по крові і традиціям Українську Державу".
Не надеясь, что в условиях гражданской войны его доклад своевременно попадет в Киев, и это затянет дело с открытием в Екатеринодаре украинского посольства, Ф.Боржинский лично поехал в столицу Украинской Державы. Там он узнал о своем назначении министром-резидентом при Краевом кубанском правительстве и получил дополнительные указания, как от МИД, так и от разведотдела Генерального штаба Вооруженных сил.
В составе этого отдела действовал отдел заграничной связи, который занимался работой военных атташе. Наверное, именно после общения с руководством этого отдела он телеграммой назначил первым секретарем украинского посольства полковника Константина Поливана, который как раз находился в Екатеринодаре.
Выбор оказался удачным. До возвращения Боржинского Поливан успел побывать у премьер-министра кубанского правительства Луки Быча и выяснить подробную программу работы украинского посольства. Руководитель правительства, как отмечал впоследствии в своем отчете Поливан, подчеркнул, что политическая ситуация "вимагає від українського посольства одразу ж почати якомога ширшу й найенергійнішу працю в справі поширення української національної і державної ідеї на Кубані", а работа посольства, Краевого совета и правительства должна координироваться.
Среди главных направлений деятельности украинского посольства Л.Быч назвал борьбу против засилья на Кубани, Черноморье и Ставропольщине Добровольческой армии; необходимость противодействовать черносотенно-монархической агитации Шульгина; распространение правдивой информации о борьбе кубанского казачества и военно-политической ситуации в регионе; распространение сведений о поддержке Украиной самостоятельности Кубани.
В архивах сохранился один из рапортов К.Поливана. Среди прочего дипломат отмечает, что "Кубань вже є існуючим державним козацьким організмом, і тому провадити на Кубані лише українську політику може бути дуже шкідливим для ідеї українства там". Для него не было сомнений в том, что "Кубань, безумовно, врешті-решт прилучиться до України", но произойдет это через стадии ее самостоятельного существования и "федерацію з Україною, як рівного з рівним".
К.Поливан от себя добавил к программе посольской работы тезисы о защите прав украинцев, которые живут на Кубани, Ставропольщине и Черноморье, их организационное объединение вокруг посольства, агитацию в печати за украинскую идею, создание украинской газеты. Уже была закуплена бумага и сформирована редколлегия, но арест деникинцами дипломата не дал возможности довести дело до конца.
К.Поливан был арестован в ночь на 20 ноября 1918 г. Агенты Доброармии ворвались в помещение посольства, провели обыск, забрали официальные документы и первого секретаря посольства. Права Кубани и Украины были грубо нарушены. Командование Добровольческой армии открыто задекларировало, что не признает ни Украины, ни Кубани как самостоятельных государственных образований.
К сожалению, кубанское правительство не отреагировало должным образом на такую противоправную акцию. Чувствуя безнаказанность, деникинцы вскоре снова ворвались в помещение украинского посольства, сорвали украинский флаг и арестовали посла. Только после этого Кубанский совет выразил свой протест, заявив, что считает недопустимой ситуацию, когда на территории Кубани чинят насилие над представителями государств, которые не находятся с кубанцами в состоянии войны. В конце концов Ф.Боржинского выпустили, но с требованием немедленно покинуть Кубань.
Станция Волноваха. Конечная
После того как Гетманат Павла Скоропадского в Украине сменила Директория, Федор Боржинский признал новую власть и решил ехать в Киев, чтобы получить инструкции по дальнейшей работе на Кубани. Он отправился в опасную дорогу по охваченному войной краю, надеясь на свою дипломатическую неприкосновенность.
В это время, с ростом успехов Доброармии и продвижением ее на Донском фронте, власть правительства Кубани теряла свои позиции. Деникинцы начали массово преследовать украинофилов. Их обвиняли в петлюровщине. Насилие и убийства стали обычным явлением. Деникинцы шомполами и плетями настойчиво вбивали этническим украинцам и другим не согласным с новой политикой местным жителям "беспрекословную любовь к старшему брату".
Ф.Боржинский от имени посольства решительно осуждал такие действия представителей Доброармии, однако его заявления игнорировались. Более того, он неоднократно готовил ноты протеста против привлечения кубанских казацких частей к боевым действиям на украинском фронте в составе Доброармии. Это только раздражало окружение Деникина, которое искало благоприятный повод, чтобы поквитаться с неуступчивым послом.
И такая возможность представилась. В январе 1919 г. после долгих колебаний барон решил ехать в Украину. Ему советовали добираться более безопасным, хотя и более длинным путем через Новороссийск на Одессу. Но он, имея в распоряжении вагон первого класса, решил ехать через Дон и фронт. Генерал Май-Маевский, тогда еще малоизвестный военачальник, занимал линию Мариуполь - Волноваха - Каменноугольный район. Вагон Боржинского должен был, после прохождения территории Дона, проследовать именно через этот участок фронта.
Вместе с бароном ехали его секретарь и советник с женами, помощники и несколько кубанцев, которые подвергались преследованиям со стороны Добровольческой армии. Кубанское правительство предоставило до границ Дона почетный караул и вообще всячески содействовало Боржинскому. Донские казаки предоставили охрану от Ростова до Иловайска, где заканчивалась территория Дона. Там кто-то из сопровождения отметил: "А теперь вы попадете в другие руки, будьте осторожны". После этих слов пассажиров вагона не покидало тревожное предчувствие…
После ареста в Волновахе и доставки в Юзовку всех арестованных судили военно-полевым судом. Суд заседал в ночь на 14 февраля. Состоял он из трех офицеров-судей и прокурора. Никакого следствия не вели. Боржинского обвинили в том, что он как офицер российской армии перешел на службу к самозваному украинскому правительству. Посол вел себя с достоинством. По свидетельствам выживших подчиненных, он заявлял, что не усматривает в своих действиях измены, утверждая, что стал на службу Украинской Державе, земле, где родился и вырос, а как дипломат делал все возможное, чтобы Кубань и Украина жили в мире.
…Но объяснения уже не имели значения. Передвижение посла отслеживали от самого Екатеринодара по указанию Деникина. Хотя он якобы не давал приказа расстреливать неуступчивого посла, а только задержать и вернуть на Кубань. Приговор одобрил по телефону Май-Маевский.
Федор Боржинский был похоронен где-то на окраине Юзовки рабочими - без почестей, панихид и пламенных речей. Ведь никто не знал, что покойник в военной форме был полковником, ветераном двух войн, бароном, украинским послом и настоящим патриотом Украины, которого расстреляли "за измену России".