Трудно найти в истории России более парадоксальную страницу и сегодня вызывающую множество споров и толкований.
Из дореволюционных и советских учебников истории мы черпали немало "фактов". Это и посещение Великим князем Московским Дмитрием Донским Троицкого монастыря, где он получил благословение святого Сергия Радонежского на битву, и поединок богатырей - монаха Пересвета с ордынцем Челубеем, предваривший сражение. На основании "летописей", сфальсифицированных еще в годы правления Екатерины I, говорили о каких-то несметных полчищах "золотоордынского" хана Мамая (150–300 тысяч воинов), пришедших на Куликово поле в 1380 году и столкнувшихся практически с таким же многочисленным войском. Писалось о решающем вкладе в победу Засадного полка, бегстве Мамая в Кафу (Феодосию) и его гибели от рук союзников-генуэзцев. И, конечно же, о том, что после победы над "золотоордынцами" Дмитрия назвали Донским, а впереди было целое столетие постепенного освобождения Руси от "татаро-монгольского ига". Как-то походя, в двух предложениях буквально, в учебниках писали о "набеге" в 1382 году хана Тохтамыша на Москву и ее сожжении. Ну и напоследок говорилось о главном достижении "Московской Руси" - "Стоянии на Угре" в 1480 году, будто бы завершившем эпоху этого самого "ига".
…В 1359 году в Золотой Орде началась "Великая замятня" - гражданская война с постоянной сменой на троне ханов-Чингизидов. Она длилась практически до весны 1380 года, когда хан Тохтамыш - потомок Чингисхана - при поддержке Тимура (Тамерлана) захватил Сарай - столицу Золотой Орды.
Но многолетний фактический властитель Золотой Орды Мамай, ее беклярбек (управитель) и темник, трижды ставивший на престол в Сарае своих ставленников и контролировавший значительные территории (почти весь Крым и Северное Причерноморье), не мог смириться с этой ситуацией. Он не был потомком Чингисхана и не имел права на престол. Однако в Армянских хрониках XIV века территории, подвластные темнику, называли Мамаевой ордой.
Мамай стал готовиться к новому витку гражданской войны за власть в Сарае, и первый удар решил нанести по Великому княжеству Московскому, признавшему сюзеренитет Тохтамыша. Союзником Мамая были генуэзцы, контролировавшие крупнейшие порты Крыма (Кафу, Солдайю, Чембало, соответственно, - современные Феодосию, Судак и Балаклаву). Они же (фряги), кстати, послали немало своих воинов на Куликово поле. Гипотетически можно было бы назвать союзниками Мамая и Великих князей Литовских, контролировавших большую часть наследия Киевской Руси, а также амбициозного князя Олега Рязанского. Многие помнят школьные карты, на которых графически изображали движение в сторону Куликова поля и литовцев, и рязанцев, так сказать "не успевших" на битву. На самом деле, они и не спешили, просто занимали выгодную выжидательную позицию - в надежде на ослабление потенциальных соперников после кровопролитной битвы.
Реальным соперником Мамая являлась именно Москва - верный вассал Сарая. Еще в 1374 году между Мамаем и Великим князем Московским Дмитрием I Ивановичем началось "великое розмирье", хотя до этого Дмитрий признавал власть некоронованного хозяина Золотой Орды и выплачивал ему дань. Опекуном Дмитрия в малолетстве был митрополит Алексий, сохранявший влияние в Кремле вплоть до смерти в 1378 году. И именно Алексий был последовательным союзником золотоордынских ханов. Влияние православной церкви в Сарае было немалым; говорить о том, что ее иерархи стояли у истоков "национально-освободительной борьбы русского народа" не приходится. В отношениях Сарая и Москвы наметилась тенденция, которую можно смело назвать взаимопроникновением. Многие ордынские семейства переселялись в Северо-Восточную Русь и Литовскую Русь. Перечислим малую толику знаменитых "русских" фамилий, представители которых принимали православие и становились "своими": Аксаковы, Аракчеевы, Булгаковы, Бердяевы, Бибиковы, Бунины, Годуновы, Епанчины, Карамзины, Корсаковы, Курбатовы, Салтыковы, Талызины, Чаадаевы, Шереметевы, Шишковы, Юсуповы…
Зададимся вопросом, вся ли Русь при весьма деятельном, если не сказать решающем участии литовских князей, сражалась на Куликовом поле? Если новгородцы, тверичане и ряд удельных княжеств проигнорировали призыв выступить против Мамая и уклонились от так называемой мобилизации "всея Руси". Героями битвы стали, в первую очередь, выходцы из Великого княжества Литовского. Отметим Дмитрия Боброк-Волынского (Дмитрия Кориятовича), Андрея и Дмитрия Ольгердовичей.
В связи с битвой на Куликовом поле возникает целый ряд вопросов:
- место сражения не обнаружено до сих пор и где оно произошло не известно, выдвигаются версии, что у стен Москвы;
- на официально признанном месте битвы, у реки Непрядвы, так и не нашли мало-мальски серьезных артефактов - наконечников стрел, кольчуг, костей воинов, наконец;
- абсолютно отсутствуют свидетельства, подтверждающие встречу Дмитрия Донского со Святым Сергием Радонежским и благословение князя на битву;
- отсутствуют упоминания о битве в летописях Великого княжества Литовского, "благополучно" исчезнувших при "переписывании" летописей "Исторической комиссией" во времена императрицы Екатерины II;
- и сегодня замалчивается Симеоновская летопись, единственное свидетельство, написанное еще при жизни Дмитрия Донского (до 1389 года), где есть не только описание битвы, но и такой факт: после победы над Мамаем Тохтамыш и все участники сражения обмениваются подарками и посольствами, празднуя победу над узурпатором;
- маленький, но о многом говорящий, штрих - князь Дмитрий Донской переоделся ратником и прятался в дубраве, опасаясь, казалось, неминуемого разгрома своей армии;
- по подсчетам современных специалистов, скрупулезно изучавших карты возможного места сражения, общее количество участвовавших в нем с обеих сторон не может превышать 40–50 тысяч воинов.
Буквально спустя два года после "славной победы" Дмитрия Донского над темником Мамаем, поведение князя при новом нашествии золотордынского хана Тохтамыша, в августе 1382 года, вызывает, как минимум, удивление. Великий князь Московский "не стал на бой противу царя, ни поднял противу его руки, и силу розпустил, уразумев бо во князех и в боярех своих и в всех воиньствах своих разньство и распр, еще же и оскудение воиньства; оскуде бо вся Русская земля от Мамаева побоища за Доном, и вси Русские людие в велице страсе и трепете быша за оскудение людей". Тут важный момент: "противу царя" Тохтамыша, своего сюзерена, Дмитрий Донской не только не выступил, но и распустил войско, которое еще недавно было как бы единым целым. Беллетрист Юрий Лошиц отмечает: "…накануне появления у стен Москвы Тохтамыша, в Кремль въехал "некоторый князь Литовский, именем Остей, внук Ольгердов", и благодаря ему удалось поначалу наладить правильную оборону города". Как видим, на первых ролях, опять же, оказываются литовские князья. Не слишком ли много "литовского" следа в истории Куликовской битвы и последующих - не побоимся этих слов - позорных страницах, связанных с бегством Дмитрия Донского из Москвы?
Дмитрий Донской ретировался в Кострому, а Владимир Андреевич Храбрый - в Волок Ламский. Митрополит Киприан, которого жители вместе с женой Дмитрия Донского Евдокией долго не выпускали из столицы княжества, укрылся в Твери - у извечных соперников Москвы.
Брошенная своим князем Москва практически не оказала орде Тохтамыша сопротивления. Более того, после первого лже-штурма ордынцев 23 августа 1382 года горожане "многие пировали, по-хозяйски расположившись в боярских покоях, потчуя друг друга из серебряных ковшиков, из хрупких и витиеватых сткляниц". На самом деле враги просто изучали хорошо укрепленный град и после нескольких неудачных штурмов взяли каменную Москву уже хитростью.
Почему защитники, столь уверенные в своих силах, сначала перепились, а потом вдруг сдались на милость ордынцев, которые не только сожгли город, но и перебили практически всех жителей? Главными "виновниками" называют родных братьев Евдокии Дмитриевны (жены Дмитрия Донского) - Василия Дмитриевича (Кирдяпу) и Семена Дмитриевича - князей суздальско-нижегородских. Они-де уговорили москвичей открыть ворота: "Царь не на вас пришел, но на князя вашего Дмитрия, а вас царь великий милует, и ничего от вас не просит, ни откупа, ни выхода". Такое простодушие горожан (после почти 150 лет "ига") выглядит странным.
А не было ли это банальной изменой князю? Который, как писали имперские и советские историки, "накапливал силы" для сражения с Тохтамышем. Общий результат просто ошеломлял: "царь" Тохтамыш привел-таки в чувство зарвавшегося вассала. И лишь разразившаяся вскоре между Тохтамышем и Тимуром война предоставила Дмитрию Донскому очередную передышку. В 1389 году князь умирает, не дожив и до 39 лет… Спустя 600 лет Русская православная церковь канонизировала Дмитрия Донского как защитника веры и отечества.
Российский историк-архивист Юрий Афанасьев, многолетний ректор РГГУ, писал: "Если бы Дмитрию Донскому сказали слова "освобождение от татар", он бы с ума сошел. Потому что царем, которого он признавал, был именно татарский царь. А Мамай, которого побил, был самозванец, узурпатор, от которого он этого царя защищал".
Российский историк Николай Карамзин был прав, утверждая: "но История, говорят, наполнена ложью: скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бывает примесь лжи". Впрочем, и это полуправда. "Примесь" лжи в истории России куда больше. Она просто зашкаливает и сегодня, когда вся государственная машина путинской России занимается возвеличиванием зачастую контроверсийного и парадоксального прошлого.