Ситуация гибридного полумира-полувойны в Европе, к которой привела агрессивная политика Российской Федерации, нарушила привычный мировой порядок и повлияла на политику отдельных стран.
В большей степени это касается государств бывшего коммунистического лагеря. Польша, также ставшая объектом гибридных атак Кремля (Смоленская катастрофа, содействие активизации ультраправых радикалов и пр.), пытается демонстрировать особую внутреннюю и внешнюю политику, которая иногда выходит за пределы стандартов, принятых в Европейском Союзе. Современная польская власть, акцентируя внимание на трагических страницах нашей общей истории, проводит историческую политику, создающую определенные вызовы национальной безопасности Украины.
После прихода к власти правых, историческая тематика становится в Польше важным элементом внутренних и международных отношений. Новая историческая политика обусловлена идентификационным кризисом, причины которого видятся в постсоциалистических трансформациях, вступлении в ЕС и распространении либеральной экономики, этики потребительства и толерантности, нивелировании католических и национальных ценностей, значительной миграции поляков в богатые страны Европы (число таких мигрантов достигло 5% населения), формировании космополитических настроений и размывании польской традиционной идентичности.
Вступление в НАТО актуализировало тему патриотизма, поскольку, по утверждению консерваторов, стимулом рисковать жизнью должна быть польская национальная идея, а не европейские либеральные меркантильные ценности. Наплыв в страну украинцев (до 1,3 млн наших соотечественников работают в Польше) привел к усилению антиукраинских настроений. Более трети опрошенных поляков считают, что украинцы могут представлять угрозу безопасности Польши.
Таким образом, по мнению консервативных политиков, страна встала перед необходимостью возрождения национальной идентичности, базирующейся на польских традиционных ценностях. Президент Анджей Дуда констатировал, что поляки являются нацией, для которой историческое измерение очень важно также и в оценке современной политики. Он определил историческую политику как один из ключевых аспектов внутренней и внешней политики и необходимое условие для укрепления государства. Речь идет о: 1) защите "доброго имени" Польши в мире и усилении ее позиции на международной арене; 2) воспитании патриотизма последующих поколений. Для этого с ноября 2015 г. под руководством президента разрабатывается Стратегия исторической политики Польши.
По замыслу властей, консервативная революция, частью которой является наступательная историческая политика, должна стать основой переформатирования польской идентичности. Ее сущность сводится к возврату неоконсерватизма и этнического патриотизма XIX века. Целью исторической политики провозглашают возвращение полякам гордости за родину, укрепление солидарности общества и его идентификации с государством. Поэтому при освещении истории польского народа не следует акцентировать внимание на "критической" истории (например, убийство поляками евреев или военный коллаборационизм во время Второй мировой войны), а наоборот - показывать героическое прошлое. Актуализируя историю в политических отношениях, польские правые утверждают, что новая историческая политика должна основываться на польской интерпретации истории, быть наступательной и заставить(!) мир уважать поляков.
Новую историческую политику Польши в отношении Украины трудно понять без учета совокупности политико-информационных и ментальных контекстов. Поляки очень чувствительны к прошлому и той роли, которую им отводят в нем другие народы. Польская традиционная идентичность построена на мифологизированной памяти страданий и жертв, а также былом величии.
Целью активизации исторической политики на международной арене является противостояние распространению информации и заявлений, наносящих ущерб репутации Польши. Особенно негативные эмоции вызвало использование термина "польские концлагеря", а также распространение информации и дискуссии о польском участии в Холокосте. Это воспринимается как антипольская пропаганда и опасная "ложь", поскольку ставит под сомнение уникальный статус жертвы Польши во время Второй мировой войны, зафиксированный в национальном сознании. Мотив мученичества - важная составляющая национальной самооценки. В польской ментальности существует убеждение, что страдания Польши связаны с особым историческим призванием народа-мученика - "Христа народов". Поляки считают, что исторические страдания дают им чувство морального превосходства, благородства. С такими подходами очень трудно воспринять, что поляки могли быть виновны в страданиях других народов. Потому столь демонстративно неприятие обвинений в убийстве евреев в городке Едвабно, а также в других преступных действиях во время Второй мировой войны. Тема Едвабного стала вызовом самооценке и шоком для польского общества.
Правые лидеры отмечают, что борьба за положительный имидж государства влияет на внешнюю безопасность. Если поляки будут представлены обществам других стран НАТО как наследники убийц из Освенцима, если на них падет "позор Холокоста", то ни один ответственный политик НАТО не вступит в войну, защищая поляков. Поэтому они посылают обществу месседж: наша жертвенная нация позиционируется недругами как нация преступников, и нам нужна наступательная историческая политика, некие польские "скрепы", чтобы отразить эти злобные нападки.
О большом значении исторических вопросов во внешней политике свидетельствует провозглашение 2016-го "Годом польской исторической дипломатии". При министерстве иностранных дел создан Совет исторической дипломатии, в компетенцию которого входит выработка рекомендаций и предложений для польских дипломатических миссий, а также распространение знаний о польской истории за рубежом. Совет обсуждал и вопрос польско-украинских отношений как ключевых для Восточной Европы. Члены Совета подчеркнули, что для Польши, очень хорошие двусторонние отношения с Украиной должны основываться на прочном фундаменте, включающем в себя историческую правду, память о жертвах, прощение и примирение.
Важным пунктом для консервативной модели исторической политики является уверенность, что Польша всегда была приграничьем, оплотом Европы. Вопрос проведения внешней политики, в том числе и исторической, преимущественно рассматривается сквозь призму "регионального контекста". Польша позиционирует себя как лидер группы государств, которые с ней объединяет общее геополитическое пространство и возвращается к воплощению идеи "Междуморья". И Украина - неотъемлемая часть особого региона, существующего в польском сознании - "восточных кресов". Это понятие полякам следует воспринимать не только как определение территорий, но и, прежде всего, как пространство особой зоны национальных интересов, где доминировали польские культурные и политические влияния.
В РП укоренилась мысль о "цивилизаторской" миссии поляков по отношению к украинцам, как населению "польских областей", а западноукраинские земли часто рассматриваются как "восточные провинции Польши", поскольку Польское государство якобы существовало на этих землях на протяжении 500 лет. Причем факты жестокого отношения поляков к украинцам, вызвавшие значительную межнациональную напряженность, практически не упоминаются. В таком контексте Украина является объектом польской исторической политики. Основаниями активизации такой политики являются: роль "кресов" в польской идентичности, "кресовяки" и их потомки как электорат, общая история, культурное доминирование, былое государственное величие.
"Исторические проблемы" есть у Польши почти со всеми соседними странами, но именно Украина избрана основным объектом наступательной исторической политики. Прежде всего, это произошло потому, что Украина кажется кому-то в Польше "легкой добычей", поскольку находится в состоянии гибридной войны с РФ, а отдельные западные чиновники порой стремятся решить экономические проблемы своих стран за счет Украины. Польским консервативным политикам нужны победы на внешнеполитическом историческом фронте, чтобы распространить влияние на электорат, настроенный патриотически, получить поддержку националистических организаций, усилить консервативно-националистические и католическо-традиционалистские настроения. С этой целью решено использовать Волынскую трагедию времен Второй мировой войны. В июле 2016-го Польский Сейм признал Волынскую трагедию геноцидом, проголосовав за резолюцию "Об установлении 11 июля Днем памяти поляков, жертв геноцида, совершенного ОУН-УПА". Польские власти утверждают, что упомянутые события чрезвычайно волновали общество, и трактует память о Волынской трагедии как постоянный фактор "польского исторического сознания". Такое утверждение не совсем соответствует действительности, поскольку даже в 2013 г. социологические исследования Центра изучения общественного мнения "Тяжелая память. Волынь" определили, что 47% поляков не знали, кто виноват в Волынской трагедии и кто был ее жертвами. Однако в дальнейшем стараниями политиков и СМИ в глазах избирателей проблема была раздута настолько, что казалось, будто "это был какой-то польский Холокост".
В начале 2000-х годов конфликт вокруг Волынской трагедии был практически решен. Президенты двух стран почтили память жертв трагических событий прошлого во время совместно организованных церемоний и призвали народы "простить и попросить прощения". Однако польской стороне кажется, что украинцы мало покаялись. Власти Польши хотят разрушить конструкцию европейской исторической памяти, построенную на упомянутой формуле примирения.
Неблагоприятное для Украины изменение военно-политической ситуации польское руководство решило использовать с максимальной пользой для себя. Условием дружеских отношений с Украиной является признание ею геноцида поляков украинцами на Волыни в годы Второй мировой и прекращение глорификации ОУН и УПА.
Польша прилагает усилия для достижения международного признания этой трагедии, добивается, чтобы геноцид был формально подтвержден Украиной и другими государствами. Резолюцией Сейма "геноцид" был окончательно утвержден как важная составляющая государственной исторической политики и консервативной идеологии. Термин "геноцид" принят для придания огромного значения этой трагедии. Глава польского МИД Витольд Ващиковский подчеркнул, что государство должно взять за образец успешной дипломатии и исторической политики модель Израиля, которому удалось задокументировать и ввести в мировой политический контекст понятие Холокоста евреев, отметив, что у Польши нет таких успехов.
Причастность части населения к геноциду евреев, признанному величайшим преступлением в истории человечества, побуждает поляков к "созданию собственного геноцида", а трагические события на Волыни, по мнению Варшавы, подходят для этого лучше всего. Поскольку польские правые утверждают, что поражения нужно представлять как победы, если не в батальном, то в моральном смысле, резолюция Сейма о Волыни должна символизировать, что поляки не преступники, а жертвы этнического насилия, квалифицируемого как геноцид. В определенном смысле распространение темы Волынской трагедии должно действовать как своеобразный психологический антидот к болезненной памяти об убийстве поляками евреев и других преступных действиях в годы Второй мировой войны. Это дает основания утверждать, что поляки, как и евреи, понесли значительные жертвы, и релятивизировать ответственность за участие в антиеврейских акциях.
"Волынская" резолюция Сейма стала результатом продолжительной антиукраинской кампании в Польше, в которой использовалась тема так называемой Волынской резни. В этой кампании приняли активное участие и использовали ее в своих интересах Россия и пророссийские силы в Украине. С целью очернения украинского национально-освободительного движения еще в апреле 2010 г. депутат от Партии регионов В.Колесниченко организовал выставку, посвященную "зверствам ОУН-УПА", которая, помимо Украины, экспонировалась в Польше, Греции, России и на Кипре. Также была издана книга о "преступлениях ОУН-УПА" и трагических событиях на Волыни. В июле 2013-го, накануне подписания Соглашения между Украиной и ЕС об ассоциации, Колесниченко внес в парламент Польши антиукраинское предложение признать события на Волыни геноцидом, которое поддержали 148 депутатов Верховной Рады Украины от Партии регионов и коммунистов. Сейчас, когда такое решение принято Сеймом, оно дает основания РФ и антиукраинским силам, ссылаясь на авторитет парламента РП, дискредитировать борьбу украинцев за независимость и в дальнейшем распространять советскую (ныне - российскую) трактовку истории.
Польская сторона отстаивает версию, что украинские националисты устроили на территориях, входивших в состав Речи Посполитой, "безжалостный геноцид". Украинское национально-освободительное движение представляется польскими правыми политиками и СМИ исключительно как коллаборационизм с нацистской Германией и преступное в отношении мирного населения. Затем этот образ проецируется на современную Украину, которая чтит борьбу УПА за независимость, и уже от нее требуют соответствующего покаяния и изменения исторической политики.
Таким образом, основным объектом своей наступательной исторической политики польские власти избрали Украину. Свои дальнейшие отношения с Украиной польская сторона ставит в зависимость от ее исторической политики, требуя от Украины скорректировать исторический нарратив в соответствии с польским видением конфликтных исторических проблем. Для польских консерваторов историческая политика имеет большое значение - как орудие консолидации нации, эффективное средство мобилизации электората, существенный элемент внешней политики.
Борьба за историю является частью борьбы за так называемую консервативную революцию правых сил в Польше и на международной арене. Историческая политика находится в поиске таких форм, которые позволили бы органично совместить усиление патриотического дискурса внутри страны с улучшением ее имиджа на международной арене.
В проблеме актуализации Волынской трагедии 1943-го отражаются все самые сложные моменты "восточной политики" Варшавы. К ним относятся историко-культурные и общественно-психологические аспекты проблемы: необходимость преодоления национальной травмы от потери Волыни и других частей "восточных кресов" после Второй мировой войны; поиск благосклонности "кресовяков" и патриотически настроенного электората; уход за польскими захоронениями; сохранение польского историко-культурного наследия на "кресах"; использование для политического шантажа Украины требований польских радикалов о компенсации за материальные потери на этих землях и даже требование возврата "восточных кресов".
Признание трагедии на Волыни геноцидом преследует цель обновить и культивировать историко-мартирологическое видение польского прошлого, формировавшего национальную идентичность - "поляки - это народ-жертва" - и получить "моральный капитал" во внутренней и внешней политике.
Украине при воплощении политики украино-польского взаимопонимания и примирения надо учитывать чрезвычайно болезненное отношение польского общества и власти к прошлому. В современной Польше история является важным источником легитимности для государства и формирует идентичность общества. В условиях "европеизации, космополитизации, моральной и этической эрозии" история становится инструментом конструирования представлений о единстве нации. Консервативная политическая элита рассматривает прошлое как стратегический ресурс, позволяющий ей обеспечить поддержку электората, удерживать господствующие позиции. Символическая "цена" прошлого крайне высока, что приводит к обострению исторических дискуссий, в том числе и с Украиной. Происходит секьюритизация прошлого.
Для польской стороны особое значение имеют символические жесты, демонстративные акции и детали исторического дискурса. Украинским властным структурам и обществу нужно широко использовать коммеморативные практики как символические акции воплощения политики примирения народов. И в этом контексте формировать и упорядочивать новые "места памяти", связанные с именами и событиями Волынской трагедии, способствовать польской стороне в почитании жертв конфликта на территории Украины, но одновременно и ставить вопрос о почитании украинских жертв на территории Польши.
Украино-польский диалог, при всей своей сложности, должен строиться на знаниях и готовности ко взаимному согласию. Если польская сторона действительно заинтересована в деэскалации (а не в раздувании) исторического противостояния между странами, следует принять во внимание ряд факторов:
- значительные трудности в формировании, координации и корреляции исторических политик и проведение совместных коммеморативных практик создают различия в нормах политкорректности, практикуемых в наших странах (так, если в Украине антиполонизм не получил широкого распространения, то в Польше антиукраинские настроения культивируются и доминируют);
- запрос части польского общества на прояснение определенных исторических сюжетов (проблемы Волынской трагедии 1943 г. и пр.) должен в ходе деятельности государственных институтов, общественных организаций, СМИ и художественных акций реализоваться в такой форме, которая не создает образ врага, а способствует примирению между народами;
- важным фактором укоренения антиукраинских настроений является польский медиадискурс, который довольно часто тиражирует представления, основанные на искаженной исторической памяти и углубляет негативный стереотип Украины и украинцев в польской общественной мысли (соцопросы показали, что самыми большими врагами во Второй мировой войне поляки считают украинцев, а не немцев или русских);
- польская сторона должна воспринимать польско-украинские отношения в более широком контексте; важно рассматривать двусторонние отношения не только сквозь призму событий 1943–
1945 гг. или действий ОУН и УПА. В нашей общей истории была и жесткая антиукраинская политика Второй Речи Посполитой, политика "пацификации", преступления подразделений Армии Крайовой, что в разное время провоцировало украинское-польское противостояние;
- необходимо учитывать современный политический и социокультурный контекст, в котором происходит борьба за толкование истории для формирования взаимоприемлемого отношения к общему прошлому; героизация УПА является одним из важных факторов борьбы с военной агрессией РФ в Украине; отпор агрессору, бесспорно, уменьшает военные угрозы для самой Польши;
- польская власть, используя историю как инструмент политики, должна понять, что путем к взаимопониманию является создание сбалансированного, компромиссного исторического нарратива во имя украино–польского примирения, а не наращивание давления и выдвижение дополнительных требований.
Эффективной моделью для построения украино-польского диалога по сложным вопросам истории во многом мог бы стать опыт франко-немецкого и польско-немецкого примирения. Сотрудничество в области научных исторических исследований может опираться на опыт дискуссий между историками искусства, исторические интерпретации которых базировались на концепции "общего культурного наследия", то есть на объединительных аспектах истории. В то же время, констатируя проблематичность одностороннего трансфера моделей трактовки исторических событий из одного социокультурного контекста в другой, взять из этого опыта примирения других народов понимание того, что разногласия и дискуссии являются естественной частью отношений примирения. Украине, которая все больше инкорпорируется в европейское правовое и гуманитарное поле, очень важно строить отношения с партнерами, учитывая и дух, и букву европейских ценностей.
Не может европейское демократическое государство строить политику примирения с Украиной и Германией на разных принципах и подходах только потому, что одна из стран находится в состоянии фактической войны с РФ, а другая - является "столпом" Европейского Союза. Хотя в последнее время Варшава уже начинает наступление и на западном направлении...
Современные гуманитарные науки располагают эффективным инструментарием, позволяющим обсуждать сложные исторические вопросы конструктивно, в частности согласно теории коммуникативного действия Ю.Хабермаса, которая обосновывает возможность рационально мотивированного консенсуса и направлена на достижение взаимопонимания по любому вопросу. Это не означает отказа от собственных взглядов, но обязывает учитывать другие мнения, искать способы конструктивного взаимодействия различных позиций.
Важным шагом на пути взаимопонимания должны стать договоренности МИД Украины и Польши по интенсификации деятельности историков, юристов, демографов, которые будут изучать архивные материалы по Волынской трагедии, работа совместной исторической комиссии, созданной институтами национальной памяти Украины и Польши, а также польско-украинского форума историков. Особенно важно определить истинное число жертв с обеих сторон и провести работу по составлению как можно более подробного поименного списка погибших и пострадавших в конфликте. Ученые должны предложить приемлемую современную модель общего взгляда на историю для украинцев и поляков, инкорпорацию в историю Украины нарратива о Волынской трагедии. Их наработки и выводы должны стать основой дальнейшего взаимопонимания и примирения.
Необходимо подчеркнуть важность развития украино–польского стратегического партнерства, значимость для государства и общества разрешения конфликтов памяти, воплощение политики примирения народов в контексте евроинтеграционных процессов и формирование общего видения событий и последствий украинской и польской истории. Наработки конкретных мер, направленных на выработку политических и социокультурных механизмов неконфликтного решения назревших противоречий, будут способствовать созданию прочной основы межгосударственных отношений Украины и Польши. Для этого следует отказаться от политики предъявления претензий и навязывания условий, а продолжать откровенный диалог.