За годы независимости в украинской гуманитарной среде сформировалось, по меньшей мере, две линии исторической наследственности, две интеллектуальные традиции, два дискурса.
Условно говоря, "казацкий", точнее "казацко-крестьянский", он же "народнический", и "шляхетский". Впрочем, глагол "сформироваться" подходит лучше ко второму случаю, когда еще в начале 1990-х наши гуманитарии начали задавать вопрос о возвращении к наследию Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.
Народническая же традиция, истоки которой коренятся в первой половине ХІХ в., модифицируясь в зависимости от политической конъюнктуры, дожила до наших дней. И хотя почти за 25 лет между представителями обоих течений велись отчаянные дискуссии на научных конференциях и в медиапространстве, сегодня бытует мнение о перспективности не только сосуществования двух традиций, но и их взаимного дополнения.
Однако и государство, и сознание рядового обывателя, как обычно, отстают от новаций. Сейчас фактически уже речь не идет о пересмотре школьных учебников истории, который начали почти десятилетие назад. Да и в "декоммунизированных" названиях улиц не так часто встретишь имена деятелей Литвы-Руси и Речи Посполитой. Целый пласт отечественной истории просто стерт из массового сознания.
Речь Посполитая никуда не делась
Выдающийся украинский историк Михаил Грушевский метко назвал Богдана Хмельницкого и его соратников бывшими людьми Речи Посполитой. И небезосновательно. Подавляющее их большинство, включая и самого Хмельницкого, происходили из шляхты, имели рыцарские гербы и соответствующие привилегии, главными из которых было право на владение землей.
Но сохранение гербовой традиции среди старшины было не единственной реалией старого режима, унаследованной той же таки Гетманщиной. Само ее полковое административно-территориальное устройство на самом деле копировало систему старост в Речи Посполитой. В правовой системе, наряду с новациями казацкого обычного права, продолжал действовать Литовский устав.
И Речь Посполитая, и Гетманщина - демократии избранных сословий. В гетманской Украине полноту прав имел лишь украинский "политический народ" - казачество и присоединившаяся к нему шляхта, подобно тому, как в Речи Посполитой "политическим народом" считалась лишь шляхта. Холопов и мещан - что в Гетманщине, что в Речи Посполитой - равными не считали.
Города Украины и при царях сохраняли унаследованное "от ляхов" Магдебургское право (в Лубнах оно действовало еще в 40-х гг. XVIII в.); цеха ремесленников, эти рудименты европейского Средневековья, существовали в некоторых городах Левобережья вплоть до первой половины ХІХ в. На Заднепровье бывшие слуги князей Вишневецких сохраняли при новой власти служебные земельные пожалования (или службы) от предыдущих сюзеренов. Традиции службы, заложенные там с середины XVI в., перешли в казацкую Украину. Одним из носителей такой традиции был лубенский род Русеновичей - благодетелей Мгарского монастыря (Макар Русенович даже стал его игуменом). Другой слуга князя Иеремии, Павел Апостол, получив "в службу" село Хомутец, сохранил за собой это пожалование при Гетманщине, дослужился до полковника гадячского, а со временем и миргородского. Его сыном был левобережный украинский гетман Даниил Апостол (1654–1734).
Речь Посполитая сказывалась и в образе жизни старшинских нуворишей. Латифундии "родных" литовско-русских и пришлых польских магнатов сменились латифундиями старшинскими. Сменив аристократию Польско-Литовского государства, украинская старшинская олигархия копировала ее манеры, определяла объемы барщины для подданных, а кое-кто даже заводил, подобно Вишневецким или Острожским, собственные армии. Тот же Даниил Апостол, по оценке кандидата исторических наук Украины Бориса Черкаса, имел одно из самых больших частных войск в Гетманщине - шляхетскую и две надворные хоругви. А еще четыре куреня стрельцов, хотя сам был даже не гетманом, а лишь миргородским полковником. Полковничью должность Апостол-младший унаследовал от отца. Это еще одна типичная черта поздней Речи Посполитой - должности в государственном аппарате и войске переходили от отца к сыну.
На научной конференции "Польско-украинское военное сотрудничество на протяжении истории", которая проходила в посольстве РП в середине декабря 2015 г. при участии историков из Украины и Польши, кандидат исторических наук Алексей Сокирко, специалист по военной истории казачества XVII–XVIII в., обратил внимание на то, что Гетманщина сохранила существенные элементы Речи Посполитой в организации войска, привнеся в них свою специфику. "Это, прежде всего, трехчленная структура армии: народное ополчение, корпус наемного войска и корпус артиллерии", - сообщил А.Сокирко. В Речи Посполитой первое звено составляло посполитое движение шляхты, в Гетманщине - ополчение казацкое. Второе звено: в Речи Посполитой - кварцяное (затем компутовое) войско, в Гетманщине - охотницкое войско.
"И это не просто какая-то виртуальная общность, - добавил ученый. - Например, гетман Иван Мазепа в своих универсалах Войско Запорожское неоднократно называл Речью Посполитой казацкой. Следует принять во внимание и то, что фактически до начала XVIII в. военно-политическое руководство Гетманщины состояло из выходцев из родовитого сословия, это была оказаченная шляхта".
"А там на четверть бывший наш народ…"
Эта строка из известной песни Владимира Высоцкого, написанной, правда, по другому поводу, перекликается со строками из "Истории Речи Посполитой" польского историка Анджея Сулимы-Каминского. Он считает, что наследие Речи Посполитой творили все народы, ее населявшие, и "ошибочными являются и польские попытки присвоить это наследие, и белорусские, литовские или украинские попытки вычеркнуть его из своего прошлого".
Профессор Варшавского университета, доктор Мирослав Нагельский посвятил обзору этого сотрудничества доклад на упомянутой выше конференции. Он привел пример ряда сражений и войн, в которых совместно участвовали польские воины и украинское казачество (Клушинская битва в 1610 г., Смоленская война 1632–1634 гг., сражение под Охматовым в 1644 г., Хотинские битвы 1621 и 1673 гг. и пр.). Однако в процессе дискуссии присутствующие обратили внимание на то, что и в этом докладе, и в других речь шла, скорее, о польско-казацком сотрудничестве. А тем временем военную историю всей ягеллонской Речи Посполитой (или, как ее и до сих пор по привычке называют, Польши), да, собственно, и казачества, создавали не только этнические поляки либо соответственно только этнические русины (украинцы). Для обоих этих феноменов характерно взаимопроникновение обоих этносов. Если брать казачество, особенно раннее (начало - первая половина XVI в.), то среди его лидеров и организаторов мы видим поляков - Предслава Лянцкоронского, Якуба Сецегиневского, Бернарда Претвича. В честь последнего, потомка ополяченного немецкого рода, городской совет Винницы в декабре прошлого года принял решение назвать одну из улиц города (бывшую Куйбышева).
Вспомнили во время дискуссии и такую яркую страницу украинско-польского военного сотрудничества, как общая борьба против татарских набегов под командованием коронного стражника Стефана Хмелецкого (1580–1630) - "старшего над украинными войсками", позже киевского воеводы, который и казаков уважал как братьев по оружию, и сам пользовался среди них уважением. Эта незаслуженно забытая в Украине личность достойна стать символом украинско-польского союза и согласия. Кстати, как сообщил доктор Нагельский, в Польше готовят академическую биографию Стефана Хмелецкого.
Другой поляк (хотя ему приписывают и русинское происхождение - по крайней мере, по отцовской линии), киевский католический епископ Юзеф Верещинский (ок. 1530–1598), вполне, заслуживает место в истории украинской государственной мысли. Читателю это может показаться странным, но именно ему, а не Б.Хмельницкому принадлежит авторство идеи и концепции украинского казацкого государства с полковым устройством во главе с "князем заднепровским", лояльным Речи Посполитой. Епископ Верещинский изложил ее в своих произведениях, самым известным из которых является "Війську Запорозькому пресвітлий виказ". Был ли знаком Хмельницкий с произведениями Юзефа Верещинского, к сожалению, неизвестно.
Именно русско-литовская магнатерия была самой богатой и самой влиятельной в Речи Посполитой. Острожские, Збаражские, Чарторыйские, Корецкие, Вишневецкие, Тышкевичи - все это наша, а не польская аристократия. И на нижнем уровне представительство русинов в политических и военных структурах Речи Посполитой было заметным. Тут следует вспомнить книгу доктора исторических наук Тараса Чухлиба "Відень 1683: Україна у боротьбі за "золоте яблуко" Європи", где, в частности, речь идет о русинских (украинских) участниках Венского сражения (1683), воевавших в панцирных и гусарских отрядах. Доктор исторических наук Збигнев Хундерт (Польша), считает, что участие этнических украинцев в этих событиях было намного шире, чем полторы сотни запорожских казаков, о которых сообщается в тогдашних документах. Немало командных кадров, по его словам, дали армии Речи Посполитой накануне Вены мигранты с Подолья, уроженцы Красной Руси и даже Киевского воеводства.
24 октября 2014 г. в селе Годов на Тернопольщине был открыт восстановленный памятник гусарам и панцирным, которые в 1694 г. на протяжении шести часов в количестве менее четырех сотен отбивали нападение татар, превосходивших их в сто (!) раз. Командовал защитниками Годова 27-летний полковник Ян-Константин Загоровский - потомок волынского православного рода Загоровских, из которого происходит брацлавский каштелян Василий Загоровский (?–1580), чей "Тестамент", или завещание, считается не только историческим документом, но и памятником староукраинской литературы.
Соединение "Руси с Русью"
Осознание украинскими интеллектуалами наследия Великого княжества Литовского и Речи Посполитой началось для многих из них в 1993 г. с книги Натальи Яковенко "Українська шляхта" и эссе львовского писателя Юрия Винничука "Малоросійський мазохізм". Сегодня даже ярые казакофилы признают роль шляхты в создании украинской идентичности. Так что есть смысл задавать вопрос об объединении "казацкого" и "шляхетского" дискурса не только среди гуманитариев (что в принципе более или менее происходит), но и среди "посполитого" люда. И начать со школьных учебников и топонимики.
Еще в 2007 г. при Украинском институте национальной памяти (при содействии Министерства науки и образования) была создана специальная мониторинговая комиссия по анализу и исправлению учебников истории. Возглавляла ее доктор исторических наук Наталья Яковенко. Но с 2010 г., после прихода к власти Виктора Януковича, курс МОН направили в сторону "русского мира". Комиссия прекратила работу. Но ее разработки давали возможность задействовать "потерянные" в тоталитарные времена исторические периоды.
Что касается топонимики, то еще в 2008 г. в Лубнах (едва ли не единственном в те времена городе в Центральной Украине, сумевшем провести полную топонимическую декоммунизацию - по крайней мере, на уровне принятых городской властью постановлений) появилась улица князей Вишневецких. В июне 2013 г., за несколько месяцев до Революции достоинства, бывшая улица Краснодонцев в Луцке стала улицей князей Острожских, улица Земнухова - князей Ружинских, Тюленина - Петра Могилы. В городе Радивилове (Ровенская область) в октябре того же 2013 г. планировали переплавить памятник Ленину на памятник основателю города - выдающемуся полководцу Великого княжества Литовского Николаю Радзивиллу Черному (1515–1565). Но за время действия "декоммунизационного" пакета законов, который предусматривает замену названий, связанных с коммунистическим периодом, наше "польско-литовско-русское" наследие отразилось в названиях улиц разве что только в Виннице. Там в конце декабря 2015 г. решением горсовета улицу Куйбышева переименовали в честь героя раннего казачества Бернарда Претвича, улицу Михайличенко - в честь митрополита Петра Могилы, Свердлова - в честь князей Кориатовичей, чему немало поспособствовали энтузиасты.
Кстати, улицы Петра Могилы нет даже в Киеве! Хотя когда-то была (сейчас Копыленко). Подавляющее же большинство новых названий связано с персоналиями либо времен казачества, либо ХХ в. Это были в большинстве своем достойные люди. Да и от казачества отказываться нет смысла. Нравится нам это или нет, но, как в свое время писал доктор исторических наук Ярослав Грицак, "казацкое восстание XVII в. имело решающее значение для утверждения украинской идентичности". Со всеми положительными и негативными последствиями. Но начало нашей европейской идентичности, нашего вхождения в рыцарский круг народов Европы - всего, что делает нас "не Россией" во всех смыслах этого слова, - лежит именно во времени Литвы-Руси и Речи Посполитой.
В том же Киеве заслуживают увековечения и Стефан Хмелецкий, и Юзеф Верещинский, Петр Могила, князья Олельковичи, и многие киевские воеводы, среди которых Семен-Фридрих Пронский (?–1555), тоже герой раннего казачества; воин и меценат книгопечатания Григорий Ходкевич (ок. 1513–1572), позже - великий гетман литовский; выдающийся полководец и государственный деятель Станислав Жолкевский (1547–1620). Последний заслуживает внимания не только как человек толерантный и образованный во время своего управления Киевским воеводством. В исторической литературе ему, как уроженцу Галичины, приписывается частично русинское происхождение. Известен он, прежде всего, как первый европеец, взявший Москву. Почти за 200 лет до Наполеона!
Имеет ли освоение Украиной "потерянного" исторического периода в четыре века (!) шанс на вторую попытку? В кругах профессионалов такую перспективу оценивают как многообещающую. "Это дает выход на решение сразу нескольких проблем. Первое - создание конструктивной общей традиции. Второе - "реэлитизация" украинского исторического нарратива. Третье - решение проблемы "народничества" в истории. Те же казаки - это сословие воюющее, а не полеводческое, "люди рыцарские", как они сами себя называли. Это позволяет, условно говоря, предоставить достойное место Липинскому, не унижая Грушевского, и, наконец, создать вменяемую линию от позднего средневековья до модерна, где украинцы были бы реально субъектом исторического процесса", - заметила в комментарии для ZN.UA научный сотрудник Центра исследований освободительного движения Олеся Исаюк.
И еще одно предположение - возможно и утопическое. Усвоение наследия Литвы-Руси и Речи Посполитой могло бы развернуть в сторону Украины хотя бы часть представителей полонизированных русских родов. Преобладающая часть которых осознает себя поляками, по меньшей мере, с XVII–XVIII вв. и проживает в Польше. Это не означает, что они все сразу кинутся благодетельствовать в пользу своей исторической родины. Разве внимание с их стороны в той или иной форме для нас совсем не важно? Даже из простого соображения национального престижа вряд ли можно согласиться, что целая эпоха национальной истории до сих пор воспринимается в массовом сознании как часть наследия других, хотя и дружественных нам, стран.