Крылатое выражение "народ создает историю" звучит часто - к месту и не к месту. Но не следует недооценивать и лидеров, причастных к формированию климата мировой политики.
Если Дональд Трамп посылает Владимиру Путину месседж о дальнейшем укреплении величия Америки, то понятно, что содействие со стороны США, которое повышало бы шансы России на воспроизведение статуса сверхдержавы, как это было в годы Второй мировой войны, не будет. Российская Федерация, скатившись после 1991 г. на позиции регионального лидера, вдруг ощутила себя Веймарской Германией, пытающейся вернуться на привычное место. И тут важно трезво оценить прошлое (события которого, к сожалению, имеют свойство повторяться) и его влияние на нынешнее состояние вещей в мире. Как Россия сегодня, Германия после 1933 г. тоже начинала с "собирания земель" и наращивания военной мощи.
В далеких 1930-х национал-социалист Адольф Гитлер и коммунист Иосиф Сталин выступили против традиционных ценностей и ради войны искали "дружбы", клялись друг другу в ней, но оба знали - эта "дружба" ситуативная, поскольку оба были убеждены: мировые планы каждого из них будут иметь перспективу только через устранение соперника. Однако обоим мешала Польша. И они вынесли ей приговор.
Третья сторона опасного треугольника - европейский Запад (Великобритания, Франция) - не имела решимости вмешаться из-за неготовности к войне и потому шла (признаем, наконец) на позорные уступки (ревизия Версальского мира, аннексия Австрии, капитуляция в Мюнхене). Бывшие союзники по Антанте должны были бы смоделировать развитие событий в системе мести немцев за поражение в 1918 г. Однако их подвела вера в незыблемость версальско-вашингтонской системы. Но та оказалась лишь провозглашенным намерением победителей.
Аргумент, что Вторая мировая была продолжением Первой (ибо поставленные цели не были достигнуты), а 1919–1938 гг. - лишь передышкой, вполне может быть предметом дискуссии. Америку, большую экономическую мощь с ее изоляционизмом доктрины Монро (1823 г.), коммунистический СССР и нацистская Германия, милитаристская направленность которых перед 1 сентября 1939 г. просто зашкаливала, не принимали во внимание. Да и Вашингтон в развитии событий в Европе не усматривал опасности в ближайшей перспективе. Вряд ли США вмешались бы и в Первую мировую, если бы Россия, разбитая на фронте и разбалансированная революциями, не вышла из войны, что ставило Антанту в затруднительное положение.
Различие между Первой и Второй мировыми войнами было существенным. Первая взорвалась внутри единой тогда общественно-политической и экономической системы. Противоборствующие лагери мало чем отличались. Да и цели вынашивали сугубо сопернического характера. Для Антанты главным было не дать Германии подняться над Европой, не допустить передела уже разделенного мира. Поэтому в Первой мировой войне не было такой жестокости и зверств, как во Второй. Последняя имела выраженный компонент системного противостояния, в котором непримиримо сошлись демократия, фашизм и коммунизм. Целей тоже было три. Германия готовила новый Griff nach der Weltmacht, Советский Союз стремился реализовать идеи мирового коммунизма, Запад был встревожен будущим демократии и своего места в мире. Идя на уступки Германии и переговоры с СССР, Запад надеялся на взаимность и не учел, что имеет дело с дотоле неведомыми тоталитарными режимами, для которых ничего не значили наработанные и признанные миром принципы джентльменства и нормы международного права. В этом смысле вполне понятны предложения Рузвельта открыть Германии американский рынок, если Гитлер опомнится. Однако ответа он не услышал. Просчитался.
Разгром Франции в 1940 г. круто выгнул ось истории. Гитлер и Сталин решили воспользоваться растерянностью Запада и свести счеты между собой. Война между двумя тоталитарными режимами была неминуемой, кто бы ее ни начал. А ее жаждали оба диктатора.
СССР, очутившись перед угрозой поражения уже в начале войны, 24 сентября 1941 г. поспешил присоединиться к Атлантической хартии, безоговорочно приняв все зафиксированные там положения, противоречившие советским планам коммунизации мира: демократические методы ведения войны, мир без аннексий и контрибуций, право оккупированных стран на выбор своего пути развития после войны. Куда делась советская самоуверенность: "Если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы". Было ли это отступление от основной линии внешней политики СССР? Да. На время смертельной опасности для большевистской диктатуры. Сталин в близком окружении неоднократно упоминал, чем закончилась бы война на Востоке уже в 1941-м, если бы не США. Перелом наступил тогда, когда немецкой военной машине США противопоставили свое экономическое могущество, и СССР на все сто воспользовался благами ленд-лиза.
Однако после войны советская элита уверовала, что в идеологии марксизма-ленинизма отыскала эликсир вечности своей власти и она никогда не будет отвечать за фальсификацию истории. Советские правители и государственные идеологи клялись: никаких секретных протоколов к пакту Молотова–Риббентропа нет. Не СССР, а Запад попал в затруднительное положение. И именно СССР всех выручил, одержав великую победу над фашизмом и принес народам свободу. Так что мир должен быть вечно ему признателен. Это клише до сих пор гуляет по постсоветским пространствам. А тем временем в 1992 г. секретные протоколы вдруг "нашлись" в Архиве Политбюро ЦК КПСС. Держала их и рука Михаила Горбачева, и не раз вчитывался в них "господин нет" Андрей Громыко. На Нюрнбергском процессе 1946 г. Иоахим фон Риббентроп грезил о мемуарах, а оказался на виселице. Очевидно, Сталину очень не хотелось широкой огласки содержания рандеву с ним.
Старые, замшелые мифы сегодня прирастают новыми. Кремлевские идеологи на передаче "Право голоса" утверждают, что "без основ, заложенных Октябрьской революцией 1917 г., не была бы выиграна Великая Отечественная война". Вопрос, состоялась ли бы она без переворота 1917 г., вообще не ставится. А он важен.
Почувствовав силу, Москва начала игнорировать Атлантическую хартию. А Запад, не защищая ее принципы, шел таким образом на уступки СССР. Захотел Сталин Кенигсберг, поскольку у СССР, дескать, нет незамерзающего порта на Балтике - Рузвельт и Черчилль не прекословили. Понравились Сталину южные Курилы - и Рузвельт вспомнил, что оттуда японский военный флот отправился на Перл-Харбор, и снова согласился. Советский Союз остался верным имперскому принципу "что это за война и победа, если не присоединены новые территории?" Вопреки Хартии, произошло и насаждение коммунизма в оккупированных Красной армией странах.
Ожидания Рузвельта, что новый мировой порядок будет более мирным, чем когда-либо, не оправдались. Очевидно, он виделся ему с позиции демократа и интеллектуала, Сталину - с позиции выгоды для СССР и мировой революции. Середины не было и не могло быть.
Все эти годы Америка шла к своему величию, не будучи одержимой ни претензиями на чужие территории, ни планами владеть миром. И вместе с тем неустанно реализуя американскую мечту, которая объединяет граждан США верой в успех поставленных целей. Доктриной Трумэна и планом Маршалла Вашингтон снискал уважение в мире.
И наоборот. Насаждение Советским Союзом в ХХ в. коммунизма в мире никому и ничего не принесло положительного. В "осчастливленных" им странах народной демократии систематически делались попытки выйти из-под контроля СССР: в 1953-м (ГДР), 1956-м (Венгрия), 1968-м (Чехословакия) и в 1980–1981 гг. (Польша).
Из-за противоречивых устремлений Ялтинский мир стал двухполюсным и конфронтационным, погрузился в водоворот холодной войны и балансирования на грани ядерного апокалипсиса и, не будучи выгодным ни для кого, наконец, разрядился антитоталитарными революциями 1989-го и распадом СССР в 1991 г. Расчеты Москвы на коммунистическую трансформацию мира и планы построить Третий Рим потерпели фиаско, что обернулось растерянностью в российском обществе и конфронтацией едва ли не со всем миром. Это было неожиданным следствием того, что великий манипулятор Ленин, не зная, что делать с Россией, бросил ее под колеса истории. Его преемники, скованные догмой, не нашли, да и не искали, путей выхода из ситуации.
К этому добавились уже обычные нарушения международного права, что раскачало веками наработанные принципы сожительства стран и народов как порядка и традиции взаимного сосуществования и осознания того, что даже один выдернутый кирпич способен обвалить всю конструкцию разнообразного современного мира. Такой поворот нельзя оправдать никакими национальными интересами, которые имеют право на признание лишь тогда, когда коррелируют с интересами всех субъектов международного права.
События 1989–1991 гг. доказали несовместимость российского пути с прогрессом мирового сообщества. В многолетнем противостоянии социализм окончательно проиграл рынку и демократии. Это было не еще одно поражение, которое можно было бы списать на чье-то злое намерение, а крах не только идеологических основ коммунизма, но и всей экономической и социально-политической системы. Россия, которая в подобии Советского Союза всюду представлялась миру как его первооткрыватель, отказалась от системы, которой так долго гордилась и продвигала в мир огнем и мечом, и очутилась на исходных позициях, с которых сошла 100 лет назад.
Мир изменился. На месте двухполюсного напряжения, олицетворением которого был противоречивый тандем СССР–США, наряду со старыми появился ряд новых центров силы: Китай, Индия, Южно-Африканская Республика, Бразилия. Расширилось пространство демократии, возросло влияние средних и малых государств, которые вышли из тени крупных и добились полной, максимально возможной независимости. Примером могут служить Голландия, Бельгия, Израиль.
Среди участников нынешнего пасьянса - кто с кем и против кого - особый интерес вызывает Китай, который эволюционным путем вышел из маоизма, соединил власть КПК с капитализмом в стиле дэнсяопиновского кота, исправно ловящего мышей во благо общества. КНР и РФ объединяет становление рыночной экономики и не соответствующая ей надстройка из властных структур тоталитаризма (КПК в Китае, авторитаризм в России). И, как ни удивительно, то и другое имеет в обеих странах широкую поддержку масс.
И тут возникает вопрос. Возможно ли при таких условиях восстановить российско-китайскую дружбу, истинное содержание которой в 50-х годах ХХ в. кодировалось рефреном песни, где слова "русский с китайцем братья навек", "Сталин и Мао слушают нас", "Москва–Пекин, Москва–Пекин" расставляли все точки над "і": СССР - великий ведущий, Китай - ведомый. Сегодня Китай стал могущественным мировым государством, в чем и заслуга американских инвестиций 1980–1990-х (сотни миллиардов долларов). Нацеленный на гегемонизм, он не согласится быть довеском, против чего еще в 1960-х фрондировал Мао Цзэдун. Изменились времена, и формат дружбы "Пекин–Москва" приходит на смену бывшему "Москва–Пекин". С точки зрения решения ресурсных проблем Китаю выгодно распыление сил России в локальных войнах и конфликтах на постсоветском пространстве и за его пределами. В частности, на Ближнем Востоке, где Москва встревожена не столько терроризмом, сколько собственными потерями (Египет, Ирак) на стратегическом перекрестке мира. Сирия для Москвы осталась последним пунктом влияния. Не исключено, что РФ оставит и ее, ибо достижение успеха в регионе, где сходятся многовековые интересы непримиримых сил, маловероятно. Однако этот выход будет означать дальнейшее понижение мирового рейтинга России.
Такая перспектива заставляет Москву демонстрировать там силу ради реализации первоочередных целей на постсоветском пространстве, где после 1991 г. начала осуществляться сформулированная еще в первые послевоенные годы министром иностранных дел Вячеславом Молотовым "политика салями" - систематического отрезания от новых независимых государств части территории аннексией или подстрекательством к сепаратизму. Примеров уже много: Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия, Крым, часть Донбасса. "Политика салями", направленная на восстановление империи малыми войнами и конфликтами, характерна тем, что вызывает в мире лишь осуждение, санкции, но не дотягивает до красной линии, за которой - большая война, крайне опасная для самой России.
Кремль, которому все труднее объяснять миру, почему постсоветское пространство превратилось в зону конфликтов и войн, нагло прибегает к многочисленным инсинуациям. Информационные службы, СМИ изо всех сил стараются доказать неспособность бывших союзных республик к государственному строительству, рассказывают о вредности цветных революций, незаконности антигосударственных переворотов, которые якобы осуществляют так называемые хунты ради насаждения нацизма. В частности, именно так они подают события, связанные с Революцией достоинства в Украине. В этом контексте было бы справедливо снять с исторического пьедестала и Ленина - за оплаченный немецким императором Вильгельмом ІІ антигосударственный переворот 1917 г. Замалчивается и то, что фашизмом, как правило, инфицируются большие недемократические государства, когда чувствуют себя покинутыми и обиженными. Россия, в недалеком прошлом в статусе сверхдержавы контролировавшая большую часть Европы, ныне принадлежит к таковым. И своей первоочередной задачей видит восстановление утраченных после 1991 г. позиций. Ни США, ни Китай такая перспектива не радует. Будут ли они в таком случае лить воду на мельницу России? Вопрос риторический.
Проблема, возникшая в современной мировой политике, впервые была затронута в ХVІІ в. Порядок защиты от утилитаризма империй суверенных государственных образований, провозглашенный Вестфальской системой, сегодня подвергнут остракизму. Линейность истории в который раз споткнулась в своем поступательном движении.