На нашей земле снова идет война. Жестокая, кровавая, с уверенностью каждой из сторон в своей правоте. Но в любой из войн страдает, прежде всего, гражданское население. Наш народ это уже проходил более 70 лет тому назад. Приводимые в публикации фрагменты воспоминаний людей, переживших Вторую мировую войну и нацистскую оккупацию, были записаны автором в последние 13 лет на территории Донбасса. Они, конечно же, не исчерпывают всего трагизма судеб людей, ставших свидетелями самой страшной войны в истории человечества. Но, в то же время, отражают чувства и страдания человека, оказавшегося в эпицентре боевых действий, между противоборствующими сторонами, и помнящего об этом. Орфография сохранена.
"Я не знаю, как я остался жив. Я был в комнате, когда поднялась стрельба. А мать и сестра с братом в подвал залезли. А я все в комнате сидел, и тут в огороде снаряд разорвался, окно вылетело от осколков, и я упал, как стоял, так и упал. И ползком в подвал, а уже когда утихло, глянул - на том месте выбит в доске кусок осколком. Меня он не задел" (Виктор Федорович Б., 1925 г.р.).
"В Покровске (Покровское - село в Артемовском районе. - Д.Т.), як я ходила в Покровск, так вбитих багато. Вбитих. Ой-ой. А де їх потом забрали, коли їх забрали - не знаю. Ні хто хоронив, як їх забирали - я не знаю. Факт тот, что я по трупам ішла. Считай по трупам. Порозсували, наверное, трохи від дорогі і все… А то один повз один. Та хто не бачив, той не може представити. А як я от то представляю все, так трудно…! Так, ну як, щоб поняли. Прямо один крізь один було солдатів вбитих" (Александра Степановна Босая, 1926 г.р.).
"Истребители летали у нас понад нашими хатами, цепляясь за трубы. Вот так держали немцев в страхе. Ну а бомбардировщики были в ночное время суток, беспорядочные. Иногда и нашим хатам доставалось. Как зашурует - только пыль идет. И люди было, погибали... Ну и продолжалось такое до
43-го года… Был у меня тут Павлик Куницын. Ну, мы не друзья были, но хорошо знакомы на улице. И как раз надо же было ему случиться, что он с площади зашел на эту улицу… И тут шлепнула бомба. Когда дым рассеялся, вижу - лежит Павлик. Потом его поднесли, тут изорванная одежда, живот. Занесли мы его, хотел сказать - предбанник. Там небольшое столовое помещение было, тут коридорчик. Положили его на пол - разорванный живот - и он, бедняга, уже несознательно, видно в агонии, все содержимое, все, что выходит их желудка, он все старается заправить все это. Через несколько минут он умер. Вот такие случаи были. Таких случаев - ой, Боже" (Виктор Иванович Зайковский, 1927 г.р.).
"Летит самолет, наш. Бомбить нас. Мы говорим: "Хотя бы его немцы сбили"… Наши родственники погибли. Бомбили. Около завода мы там жили, там подстанция. Немцы бомбили - мы говорили, чтобы сбить немца того надо. Наши - чтобы нашего сбить надо… Я удивился, как мы можем говорить, чтобы нашего сбили. Вот как-то неувязка, но факт был факт" (Иван Андреевич С., 1925 г.р.).
"Пришел пацан ко мне и говорит: "Мы сейчас новый тип гранаты нашли. Ты придешь разряжать?" […]. Оружие было - вы себе представить не можете. Когда отступили - оружие валялось на каждом углу. Потом оружие можно было в таком месте найти, что просто удивительно. А пацаны шныряют же везде… Допустим, брали снаряды, мы вот коллекционировали. У меня дома были снаряды. Бабушка все время: "Взорвешь ты нас. И так только отремонтировались". Вытапливали тол. Греет хорошо, таким голубым пламенем. И толовые шашки можно применять для детонации, для взрывов. Вот это он зашел ко мне: "Идешь, новый тип гранаты". И вот я дохожу, допустим, как остановка, поворот к больнице - "Бу-бух". Смотрю - через дом клубы дыма. Думаю: "Твою мать... Разрядили"! Подхожу, тоже на всю жизнь в памяти. Два наповал, а третьему - ему выбило глаза, изуродовало лицо и он, знаете, по кругу ползает, знаете. Но что мне запомнилось - по кругу. Вот что интересное - по кругу! Представляете, эпицентр взрыва - и вот тут он по кругу и затих. Боже! Возле своих домов. Матери повыбегали. Ой, жутко. А так руку оторвало, глаз выбило - это в порядке вещей. […] Вот говорят: "И свист пуль, как в песне". Она не свистит. Пуля, когда рядом пролетает, звук такой: "Фьею". Не свист, а жужжание, жужжание. Вот когда уже знаешь музыку боя, образно говоря. Вот допустим, человек, который не был под бомбежкой, он неправильно поступает. Вот он видит - бомбы летят, и он убегает от них - они его накроют. Разворачивайся и дуй навстречу бомбам. Гарантия, что ты уже не попадаешь под бомбежку. Вот, допустим, тяжелый снаряд. Я сейчас уже, так сказать, опытный человек. Вот, допустим, начинается бомбежка, артобстрел. Он не лицом ложится в землю. То, что ты ягодицы покажешь - это самолету не страшно. Ложись на спину и смотри. Там же не взрывается ничего - тут взрывается. Смотри на небо. И вот когда идет тяжелый снаряд - интересно, как это называется - конвекция взрыва. Вот он летит - его не видно. Но от него, если безоблачное небо, расходятся от него такие волны. Вот он рассекает - волны расходятся. И ты по эти волнам видишь, куда он летит. А снаряд, когда ему остается, ну может, метров 50, он вообще клекочет: "Буль-клек-клеек". Даже пуля из винтовки - она тоже за счет нарезки. И вот он клекот такой издает. Это вот он, вот он, сейчас он шваркнет здесь. А когда он "бум-бум" - смотришь, поплыл, то уже кому-то гостинец… Вот оно и потому все болит, иногда ночью снится. Снится. Я одно время, мне плохо было, я вскакивал
ночью, все время война снится, и снится, и снится! Вскочу ночью, там уже жена: "Куда тебя несет, Боже мой". Как прыгну с дивана, так о пол настольную лампу свалил, ночник. А потом - не знаю, подлечивался немножко. Но все равно вспоминается" (Евгений Михайлович Ф., 1932 г.р.).
"И вот мне на память, у меня долго лежал осколок, который упал. Чуть-чуть бы немного - и он же меня мог бы убить. Я его очень долго хранила… И вот где он - неизвестно мне. Где-то исчез, а так долго хранился, как реликвия историческая. Да в общем много было, много было и снарядов, мы хранили, берегли, и осколков. Память о войне" (Таина Петровна Цветкова, 1934 г.р.).
…Война, о которой еще помнят люди старшего поколения и уже не помнят наши политики, закончилась 69 лет назад. Война, которая идет сейчас, мало ее напоминает и по целям, и по смыслу, за исключением одного, но самого главного: она также оставит после себя искалеченных людей, проблемы с психикой у целого поколения и неразорвавшиеся снаряды, на которых будут подрываться наши дети. Жаль, что мы это забыли…