В последнее десятилетие донорство в Украине приходит в упадок, и объективных причин для этого достаточно — сложные социально-экономические условия, ухудшение демографической ситуации, ликвидация когда-то плановой системы организации донорства, невыполнение государством обязательств относительно льгот, предоставляемых донорам, совершенно неудовлетворительное финансирование учреждений и заведений службы крови да и, наконец, прекращение пропаганды донорства.
По информации Министерства здравоохранения, общее количество доноров в Украине за 15 лет уменьшилось более чем вдвое — с 1 млн. 464 тыс. человек в 1991 году до 678 тыс. 451 человек в 2005-м (а разница между 2004 и 2005 гг. составляет 94 тыс. 340 доноров). Как следствие — потребность клинической медицины в препаратах плазмы крови удовлетворяется на 17—25% по сравнению с рекомендациями ВОЗ.
В выступлениях по случаю Всемирного дня донора министры здравоохранения Украины неоднократно подчеркивали: «Служба крови Украины будет реформирована!» Только почему-то не говорили, когда это произойдет. Да и, наконец, учитывая постоянные ротации на должности министра здравоохранения, до донорства ли им?!
Как утверждают мои собеседники — директор Научно-исследовательского института патологии крови и трансфузионной медицины АМН Украины, заведующий кафедрой гематологии и трансфузиологии Львовского национального медицинского университета им. Д.Галицкого профессор Василий Новак и главный врач Львовского областного центра службы крови Ярослав Дякив, — проблем во всех региональных службах крови не счесть. Но самые глобальные — недостаток доноров и старое, крайне изношенное оборудование.
Василий Новак |
— Почему так случилось?
В.Н. — Прежде всего не хватает доноров. В Украине из почти 678 тысяч доноров только восемь процентов платные. Остальные сдают кровь бесплатно, а это преимущественно родственники больных.
— Сколько во Львовской области штатных доноров?
Ярослав Дякив |
— Кстати, есть ли гарантия, что больной при переливании компонентов крови не подхватит от донора инфекцию, передающуюся через кровь (ВИЧ, гепатиты, цитомегаловирус, сифилис и тому подобное)?
В.Н. — К сожалению, должны констатировать, что такие случаи бывают. Поэтому прежде всего надо заботиться о безопасности компонентов крови и препаратов плазмы крови. Чтобы предотвратить перенесение инфекции с трансфузиями, нужно тщательно подбирать доноров и иметь качественные, европейского уровня тест-системы. Служба крови Украины должна перейти на диагностику полимеразной цепной реакцией. Дело в том, что существует так называемое серое окно. То есть донор уже инфицирован, а организм еще не выработал антитела или уровень их слишком низкий и не может быть определен иммуноферментным методом, который сейчас использует служба крови Украины... В последние годы Украина увеличила закупку факторов свертывания крови. И меньше используется криопреципитат (компонент донорской крови человека, содержащий фракцию свертывальных факторов плазмы) для лечения больных гемофилией А, Б и болезнью Вилли Бранда. Но те, кто хотя бы раз получили свежезамороженную плазму или криопреципитат, уже инфицированы. Надо добиться, чтобы по крайней мере новорожденных детей перевели на вирусинактивированные высокоочищенные антигемофильные препараты. Служба должна быть налажена так, чтобы каждый больной получал хотя бы 30 тысяч международных единиц (МО) фактора в год. Сейчас в Украине закупается 5600—6000 на больного, то есть в 5—6 раз меньше минимума рекомендованого ВОЗ.
— Есть ли выход из такой критической ситуации?
В.Н. — Должна быть пропаганда донорства. Что видим на каждом шагу на билбордах? Рекламу алкоголя, табака, чего угодно... Существует ли хотя бы один рекламный щит службы крови? Нет! Говорю не только о Львове, но и обо всей Украине. (В других странах, даже в СНГ, в частности в Беларуси и России, я видел щиты, призывающие сдавать кровь.) Нет и соответствующих радио- и телепрограмм, публикаций в печатных средствах массовой информации. В конце концов, возможно, и мы недорабатываем... Также следует говорить о достойном финансировании. К сожалению, государственная программа развития службы крови Украины, реализация которой заканчивается в этом году, надлежащим образом не финансировалась, поэтому нам не удалось осуществить то, что планировали. В частности, в соответствии с приказом МЗ планировалось оборудовать новейшей аппаратурой Центр инфекционной безопасности донорской крови и ее компонентов, но вышло наоборот: во Львове по решению суда Центр борьбы с инфекциями, передающимися через кровь, выдворили на улицу. Центр располагался на базе 2-й львовской поликлиники (главный врач — Татьяна Токарева, по личной инициативе которой уничтожено данное структурное подразделение института). Правда, существуют и положительные сдвиги: например, мы стопроцентно перешли на одноразовую пластикатную тару. Еще несколько лет назад мы и не мечтали, что такое может быть. По-видимому, нужно больше средств выделять на рекламу, о которой я уже говорил, и на платных доноров. Вот тогда, возможно, через несколько лет у нас будет так, как за границей.
— Сколько сейчас стоит литр крови?
В.Н. — 160 гривен. Конечно, это очень мало. Кровь — бесценна, потому что спасает жизнь человека. Но ведь раньше было 40 гривен, то есть стоимость крови увеличили в четыре раза — уже что-то! Рабочая группа Министерства здравоохранения дальше нарабатывает материалы по обоснованию повышения стоимости крови.
— В советские времена служба донорства была очень успешной…
В.Н. — Да, и Украина в той системе всегда занимала первое место.
— И доноры были в почете и получали от государства всяческие льготы…
Я.Д. — А сейчас это большая проблема. Конечно, есть Закон «О донорстве в Украине». Существуют почетные доноры, более 40 раз сдававшие кровь. Но… Льготы — это, как правило, прибавка к пенсии, бесплатные препараты нашей службы крови и бесплатная стоматология (но мы знаем, какая сейчас у нас стоматология, поэтому нереально, чтобы донору бесплатно предоставили стоматологическую помощь).
— Но ведь служба крови испытывает трудности не только во Львовской области?
Я.Д. — В других регионах такие же проблемы, как и у нас. Но некоторые области, например Тернопольская, финансируются намного лучше. В частности, в разговоре с руководителем службы крови Херсонской области выяснилось, что им выделяют 250 тысяч гривен в месяц, в то время как нам — 320 тысяч... в год. Хотя Херсонская область вдвое меньше Львовской.
— Не обращались ли вы непосредственно в Министерство здравоохранения?
Я.Д. — Обращались. В МЗ о наших проблемах знают. Знает о них и Государственная служба крови. И проблемы будут до тех пор, пока нас так, по-нищенски, будут финансировать. А мы пока что существуем... И Бог с ним, с новым оборудованием — как-то работали бы на старом. Но нет средств на нормальный ремонт и старого оборудования, а новое стоит чрезвычайно дорого. Например, я хотел бы сделать банк крови. Но где взять на это 200 тысяч евро? Где найти спонсоров? В больнице благотворительность возможна. Богатые люди как размышляют? Я лежал в такой-то больнице, мне помогли, и я отблагодарю — отремонтирую палату или куплю им аппарат. А мы не занимаемся лечением...
— Вы говорите — старое оборудование. Старое — это с какого года?
Я.Д. — Некоторое даже с 1949-го. А основное — выпуска 1960—1970-х годов. Новых технологий у нас практически нет. В мире они есть, нет у нас.
— А вы не поднимали этот вопрос на уровне областного управления здравоохранения?
Я.Д. — Этот вопрос поднимается постоянно, но из-за того, что на медицину в Украине средств не хватает, отношение к нашей службе — как к вспомогательной. Хотя бы по минимуму, но мы пытаемся обеспечивать медицинские учреждения компонентами и препаратами плазмы крови. А если обеспечиваем, то… Лошадь еще тянет, так пускай тянет.
— Какого оборудования не хватает конкретно Львовскому центру крови?
Я.Д. — Проще ответить, в чем нет недостатка, — в низкотемпературных прилавках. Мы их закупили достаточно для карантинизации плазмы. На остальное оборудование нет денег.
В.Н. — В соответствии с государственной программой развития службы крови, должны были выделить средства на закупку фракционаторов крови для получения плазмы автоматическим методом (этот метод безопаснее, эффективнее и рентабельнее). К сожалению, закупили только 30 аппаратов и по одному распределили на области. А одним аппаратом много не сделаешь.
В общем, путь, по которому двигается служба крови в Украине, должен быть другим. Мы осуществили аккредитацию учреждений службы крови. И во Львовской области служба крови реорганизована. Создание единой службы крови области даст возможность перераспределить задачи, стоящие перед ней, то есть разделить заготовку компонентов крови и производство препаратов плазмы крови. В Червонограде станцию переливания крови перевели в отделение трансфузиологии местной больницы, в Сокале она функционирует только на 15—20 процентов, и именно там надо сосредоточить основные мощности по производству препаратов плазмы крови. Мы сделали первый шаг. Вторым должно было стать сосредоточение производства на одной из существующих станций (центров) крови. А центры крови уже должны заниматься обеспечением лечебных учреждений и заведений компонентами крови.
Что касается оборудования, то оно повсюду на 95, если не на все 100 процентов, изношено. Если бы не золотые руки инженеров, оно бы давно вышло из строя. Недавно я побывал в Боснии и Герцеговине (Сараево, 3 миллиона населения). В центре крови там есть все — современная система заготовки компонентов крови и изготовления препаратов крови с применением методов ультрафильтрации, вирусинактивации и тому подобное. То же самое в Италии. Делают ли там такие большие запасы компонентов крови? Нет. Предположим, на завтра нужны три дозы эритроцитов. Приходят обследованные доноры, у них берут кровь, на аппаратах разделяют, забирают эритроциты, а плазму и другие компоненты возвращают донору. Если нужна плазма, то берут только плазму, остальное возвращают донору. А у нас масса крови утилизируется. Не хватает свежезамороженной плазмы — сырья для получения нужного больным гемофилией криопреципитата, которого в Украине вырабатывается в десять раз меньше, чем рекомендовано ВОЗ. А часть плазмы, заготовляемой в районах и поступающей в области через пять-семь дней, можно будет использовать только для изготовления альбумина, поскольку факторов свертывания плазмы крови там уже практически нет.
Иногда спрашивают: достаточно ли у нас крови? Достаточно. Плазмы нет. Но эритроцитов тьма. Нужно переходить, во-первых, на компонентную терапию и, во-вторых, на заготовку компонентов крови, а не крови вообще. Сто лет существует служба крови. А мы до сих пор работаем так, как и сто лет назад. Наш институт разработал метод криоконсервации. При минус 20 градусов эритроциты можно хранить девять месяцев, при минус 40 — два года. В случае необходимости их размораживают и переливают. Это будет по-хозяйски. Что же касается безопасности, то однозначно нужно переходить на полимеразную цепную реакцию — ПЦР, самый точный метод диагностики, хотя и довольно дорогой. Кстати, в общемировой практике это обязательный метод тестирования донорской крови.
Например, в Испании и Франции проводят стопроцентную вирусинактивацию плазмы. Если взять импортные препараты плазмы крови, то ни на одном из них не написано, что он вирусбезопасный. Всюду видим надпись: двойная вирусинактивация (химическим и механическим методами). Почему у нас не дала эффекта карантинизация? В соответствии с законами Украины, плазма шесть месяцев карантинизируется и только после этого ее можно выдавать. Но донор довольно часто не появляется на повторное обследование. Например, в Запорожской области только 18 процентов доноров соглашаются обследоваться еще раз. И у нас нет юридического права принудить их это делать (МЗ подготовило изменения и дополнения к соответствующему приказу, который предусматривает обязательное повторное обследование донора через 180 дней). Так вот и получается, что карантинизацию плазма крови прошла, а что дальше с ней делать? Да, мы ее используем, в определенной степени подвергая людей опасности. Главная опасность переливания компонентов крови — перенесение инфекционных и вирусных заболеваний. Среди причин отсутствия гарантии инфекционной безопасности донорской крови — значительный процент группы риска среди доноров и неудовлетворительное качество отечественных тест-систем. Если мы действительно хотим изменить ситуацию в Украине, надо наладить диагностику на европейском уровне с обязательным использованием тест-систем, применяемых в Европе и Америке.
— В Украине не хватает трансфузиологов?
В.Н. — Трансфузиология — непрестижная специальность. Мы инициировали законопроект, согласно которому в трансфузиологии имели бы право работать врачи разных специальностей. Пока что нам это не удалось.
Я.Д. — В нашем центре крови работают преимущественно пенсионеры. У меня вообще такое впечатление, что мы никому не нужны. Сколько же нужно катастроф, подобных скниловской, чтобы власть в конце концов поняла, что без эффективной работы нашей службы сфера здравоохранения будет обескровлена?