Международная классификация болезней, являющаяся своеобразным диагностическим кодексом в цивилизованном мире, плохо воспринималась советской идеологией. Особенно это касалось психиатрической практики. В 60—70-е годы прошлого века ведущие психиатры мира собирались на диагностические симпозиумы. Там все вместе по подробно описанным историям болезней оценивали состояние пациентов. Как рассказал мне уже в постсоветские времена знаменитый швейцарский профессор Норманн Сарториус, в большинстве случаев генералы советской психиатрии ставили диагноз «вялотекущая шизофрения» — диагноз неизвестный и непонятный мировому сообществу!
Украина, став независимым государством, присоединилась к международной классификации болезней. Минздрав подписал соответствующий протокол, издал соответствующий приказ. На том все и закончилось. Если бы не инициатива Ассоциации психиатров Украины, фактического перехода к новым диагностическим критериям не было бы: государство не озаботилось переводом на украинский и изданием книги под названием «Международная классификация заболеваний. 10-й пересмотр. Классификация психических и поведенческих расстройств». Но было и откровенное сопротивление. Помню, как во время одной из психиатрических конференций бывший главный психиатр Минздрава, он же директор отраслевого НИИ, глубокомысленно изрек: «А зачем нам эта чуждая западная классификация? Давайте создадим свою, украинскую!»
Если посмотреть ежегодные статистические отчеты Минздрава, особенно по психиатрии детского возраста, и сравнить их с текстом МКБ-10, внимание привлечет отсутствие в нашей стране целой группы заболеваний. Ну, не болеют ими наши дети. Мадагаскарские — болеют, шведские — болеют, аргентинские — болеют, а украинские — нет. Радоваться надо, такая здоровая нация… Но нет и не может быть причин для радости. Болеют и наши дети. Но… врачи-психиатры выставляют совершенно иные диагнозы.
Например, синдром дефицита внимания с гиперактивностью. В нашей минздравовской отчетности такая графа отсутствует. Потому что такой диагноз детские психиатры не ставили. По мнению зарубежных специалистов, в любой популяции этим расстройством страдает 3—10% детей школьного возраста, у 30—50% пациентов оно сохраняется в подростковом возрасте и переходит во взрослое состояние. Но в Украине, как правило, учет таких детей ведется по совершенно иным статистическим графам Министерства образования и Министерства здравоохранения. Как их только ни называют — трудновоспитуемые, педагогически запущенные, умственно отсталые… А они имеют совершенно нормальные интеллектуальные способности, но нуждаются в лечении. В различных методах лечения — от педагогической коррекции, психосоциальной реабилитации до лечения медикаментами.
А коль нет диагноза, нет и лечения. Эти «странные» и очень добрые дети (именно так, добрые!), не получая необходимого внимания, утомляют школу. Ни отцовский ремень, ни материнский окрик, ни учительская оплеуха эффекта не дают. Школа зачастую выталкивает этих детей на улицу. Или в специнтернат для слабоумных. Как утверждают серьезные исследователи, такие дети чаще других компенсируют свою «инаковость» наркотиками или алкоголем в уличной субкультуре. А дальше — тюрьма. Или психиатрический интернат на всю оставшуюся жизнь.
В нашей стране плохие экономисты. Никто из них, работающих в государственных структурах, не умеет считать так называемые непрямые расходы. А если б умели (и хотели), то отчетливо показали бы: невнимание к таким детям неизбежно вгоняет нас, украинских налогоплательщиков, в неимоверные расходы по содержанию в тюрьме или интернате людей, имевших реальный шанс на нормальную жизнь.
И мы, так называемые здоровые украинцы, тяжело больны. Синдромом социальной гипоактивности и дефицитом внимания к собственным детям. И от этого расстройства эффективного медикаментозного лечения не существует. Эту социальную болезнь необходимо осознать, лишь в этом надежда на выздоровление.