В предыдущем номере «ЗН» представлены разные точки зрения на события, связанные с массовым заболеванием населения в Первомайском районе Николаевской области. Работы по выяснению факторов, вызвавших вспышку «токсидермии неустановленной (возможно химической) этиологии», продолжаются. На основании полученных результатов появляются на свет новые версии и предположения. Удалось ли ученым за истекшую неделю приблизиться к разгадке причин возникновения доселе неизвестного заболевания в Болеславчике и других селах Николаевщины? С этим вопросом корреспондент «ЗН» обратилась к директору Института экогигиены и токсикологии (ЭКОГИНТОКС) Минздрава Украины, доктору медицинских наук, профессору Н.ПРОДАНЧУКУ. То, о чем рассказал Николай Георгиевич, как нам кажется, представляет несомненный интерес для вдумчивого читателя.
— Ситуация с массовым отравлением в Болеславчике и других населенных пунктах Николаевской области, как и случаи в Комсомольске, Шостке и самый громкий из них в Черновцах в 1988 году, — это те ситуации, которые можно спрогнозировать, — считает Николай Георгиевич. — Поскольку высокотехнологические производства, связанные с применением, синтезом и распространением химических веществ всегда таят опасность того, что этот выпущенный человечеством химический джинн может быть неуправляемым. Даже в высокоразвитых странах случаются подобные техногенные аварии с последствиями для здоровья людей. Главное, чтобы на опыте таких ситуаций предотвратить их повторение в будущем.
В ситуации с Болеславчиком мы не смогли сразу отреагировать так, как нужно в подобном случае. Имею в виду технические возможности. Ведь кроме мероприятий, связанных с лечением и реабилитацией людей, нужно иметь надлежащую лабораторную базу, способную решить все возможные задачи, связанные с химическими веществами. В институтах системы здравоохранения эта база не возобновлялась очень давно. Между тем аналитические приборы требуют полной замены хотя бы раз в пять лет, как это происходит в развитых странах. Поскольку чувствительность и надежность работы приборов с каждым годом совершенствуется. Естественно, чем больше они отвечают этим критериям, тем точнее и быстрее можно поставить диагноз, определить вредное вещество или фактор в окружающей среде.
Чтобы определить нужное вещество на старых приборах, приходится прилагать колоссальные усилия, изобретать давно пройденное, а самое главное — это забирает время. Если на современном приборе необходимые замеры можно сделать буквально за несколько часов, то на устаревших на это уходят сутки, а то и недели. В данной ситуации время имеет решающее значение.
Между тем многолетняя статистика свидетельствует, что даже в высокоразвитых странах в 80% подобных случаев определяется заболевание и диагноз, но остается не установленным фактор, вызвавший заболевание. Независимо от этого, необходимо оградить людей от воздействия предполагаемого, даже не установленного вещества. (Кстати, в Черновцах, где таллиевая природа отравления доказана не до конца, тем не менее сделано было все, чтобы оградить население от любых химических веществ. Это позволило остановить развитие заболевания и появление его новых случаев. Конечно, если бы точно стал известен фактор, комплекс наших мероприятий (медицинских, экологических, социальных и т.д.) был бы значительно меньше. Но поскольку мы его не знаем, то будем делать значительно больше, с запасом «прочности», чтобы предупредить возможные заболевания, даже там, где нет доказанных факторов воздействия. Таков в целом наш подход.
В последнее время в результате работы, проведенной медиками и учеными, были «сняты» несколько версий причин заболевания, выдвинутых разными специалистами вначале. Так, в связи с клинической картиной и лабораторными данными, не нашли подтверждения инфекционная, аллергическая, а также версия отравления тяжелыми металлами. Проведенные в ЭКОГИНТОКСе исследования показали отсутствие превышения в почве предельно допустимых концентраций или фоновых уровней свинца, меди, цинка, марганца, мышьяка, хрома и никеля. Радиологические исследования подтвердили неизменность существующего в районе радиационного фона. Диоксиновая версия была снята специалистами ЭКОГИНТОКСа по результатам исследований почвы, которыми не выявлено превышения фоновых уровней полихлорированных диоксинов и фуранов.
Специалистами нашего института была отклонена и получившая довольно широкую огласку пестицидная (агрохимическая) версия — из-за отсутствия значительного превышения уровней пестицидов в объектах окружающей среды. Этот вывод касается всех известных в Украине агрохимикатов, которые использовались в сельском хозяйстве, а также тех, которые зарегистрированы в Украине. (Медикам они хорошо известны, как и методы их контроля и клиническая картина отравления ими.) Однако версия, касающаяся нелегальных агрохимикатов, не известных санэпидслужбе, еще прорабатывается учеными. Неизвестно, как может повести себя вещество в наших климатических условиях, воздействовать на человека и как бороться с отравлением (если такое возникнет) и лечить людей.
На сегодняшний день в мире синтезировано огромное количество средств защиты растений (агрохимикатов). И если в Украину нелегально ввозится какое-то вещество, то найти «концы» очень сложно.
Нитратная версия, как считает Николай Георгиевич, не может быть полностью «снята», поскольку по результатам исследований, проведенных несколькими ведомствами (ЭКОГИНТОКС, Украинский научный гигиенический центр, Николаевская областная СЭС, Харьковский научно- технический центр военной экологии), уровень нитратов превышал предельно допустимые концентрации в 10—30 раз. Однако такой уровень нитратов в воде колодцев наблюдается не только в пострадавших населенных пунктах, но и в других районах и областях. Кроме того, высокий уровень нитратов в этом районе отмечался с 1990 года. Клиническая картина заболевания также не соответствует отравлению нитратами, а повышенный уровень метгемоглобина в крови наблюдается не только у пострадавших. Поэтому, по мнению Н.Проданчука, нитратное воздействие не могло привести к такому заболеванию. Другое дело, что на фоне нитратной интоксикации любые другие воздействия могли проявить себя и быть более тяжелыми, чем в зоне, где проблем с нитратами нет.
Наиболее вероятной, то есть такой, которая не имеет достаточно аргументов против, является версия отравления химическим веществом неизвестной природы (возможно, связанной с захоронением отходов в силосной траншее в 1978 году). Учитывая имеющиеся на сегодняшний день данные в отношении клиники заболевания, эпидемиологии, а также результатов исследований известных химических загрязнителей гражданского происхождения, которые могли попасть в окружающую среду сельской местности, нельзя исключить эту версию. Но…
— В сфере нашей компетенции только гражданские проблемы, — продолжает директор ЭКОГИНТОКСа. — Что касается воздействия военных объектов (в том числе химических веществ, которые там применяются), то это не является компетенцией системы здравоохранения. Поэтому мы можем предполагать, но доказывать или отклонять такие версии мы не имеем достаточных оснований. Поскольку судить в данном случае можем только по косвенным показателям. Да, мы знаем, как могут превращаться подобные компоненты в окружающей среде. Если это действительно было жидкое ракетное топливо, то все продукты его распада в окружающей среде долго не находятся, и маловероятно, что их через столь длительное время и при таких погодных условиях, которые бывают летом в Николаевской области, можно было бы обнаружить. Поскольку эти вещества очень высокореактивны, они могли однократно остро воздействовать и дать такую клиническую картину, которая наблюдалась в селах Первомайского района. Это не исключается. Но стопроцентных доказательств этого у нас нет. Дело в том, что подобные случаи воздействия военных объектов на гражданское население отслеживались соответствующими подразделениями Минздрава СССР. Эта информация была засекречена. Поэтому (если версия не будет снята как таковая) консультироваться по этим вопросам нужно с теми, у кого такая информация осталась.
Однозначно сегодня можно говорить о сочетанном воздействии разных факторов, но что является ведущей причиной, мы пока не можем сказать. С другой стороны, возможны комбинации химических веществ. В данном случае имели место высокий уровень нитратов, солнечной активности, очень жесткий температурный режим, применение обычных агрохимикатов. Думаю, на фоне этого есть еще что-то, что без перечисленных факторов, может быть, осталось бы незамеченным, но в такой совокупности себя проявило, комплексно воздействовав на организм человека. При этом расчленить и выделить то, что является ведущим, очень сложно.
В данном случае наша задача — точно определиться с диагнозом. От того, на каком основании будет поставлен диагноз, какие симптомы и синдромы являются ведущими и патогамоничными (характерными конкретно для этого заболевания), можно сделать заключение, похоже ли это заболевание на какое-то другое, причины которого нам известны. Изучая всю группу больных, мы поставили перед собой задачу четко определить критерии этого диагноза, то есть по каким симптомам можно дифференцировать это заболевание от других. Что и было сделано. Но опять возникает одно «но».
Дело в том, что сам диагноз был поставлен еще до уточнения его критериев. Поэтому есть расхождения в данных о количестве людей, которые соответствуют этому диагнозу и действительно имеют это заболевание, характеризующееся определенным симптомокомплексом, и теми, кому этот диагноз по тем или иным причинам был поставлен не вполне обоснованно. Речь идет о так называемой гипердиагностике в определенной части диагнозов. Как показывает опыт, она всегда имеет место в подобных ситуациях. У нее есть отрицательные стороны, как, например, поставленный диагноз, которого может не быть на самом деле. Конечно, с точки зрения расследования причин заболевания это «смазывает» картину развития массового поражения, усложняет выводы.
К исследованиям загадочного заболевания подключены все институты системы Минздрава Украины. Одним из наиболее мощных из них является Институт экогигиены и токсикологии им. Л.Медведя. Но вот парадокс. Уже три года институт не финансируется вообще. Сейчас и Минздрав, и местные органы власти готовы оплатить нашу работу. Но это не решает проблему в целом, — говорит Н.Проданчук. — Мы должны быть готовы к подобным чрезвычайным ситуациям, а не пытаться скоропалительно что-либо предпринять в момент их возникновения. Это все равно что кормить лошадь только перед скачками. Спрашивается, зачем содержать армию, войны ведь нет?.. Но именно армия — гарантия безопасности. Так и здесь. Считаю, что нужно обязательно усиливать те учреждения и лаборатории, которые сегодня способны сделать максимум в изучении загрязнителей окружающей среды, потенциально опасных факторов, которые в ней могут быть. Именно на случай таких катастроф.
P. S. Редакция «ЗН» будет следить за развитием ситуации в Николаевской области и сообщит читателям о результатах дальнейших исследований.