Несколько лет назад, когда постсоветская медицина только начала свое скольжение по наклонной плоскости, достаточно шокирующую точку зрения на этот процесс высказал герой одного из моих прошлых материалов кандидат физико-математических наук Геннадий Кладов.
- Все ваши жалобы или возмущенные статьи по поводу состояния нынешнего здравоохранения не имеют никакого смысла, - однажды сказал он спокойно. - Я несколько лет работаю над компьютерными программами по медицине и вижу ситуацию как математик. В медицине, как и любой другой отрасли человеческой деятельности, складывается определенная стратегия поведения с точки зрения интересов системы в целом. Причем она складывается помимо желания или усилий отдельных личностей так же естественно, как вода течет под уклон. И чтобы изменить ситуацию, нужно иначе выстроить интересы, изменить отношения участников деятельности, а не таскать воду на гору ведрами.
Итак, представим себе, что у нас есть три игрока: здравоохранение, государство и пациент.
Медицина получает от государства деньги за то, что лечит пациента. Какова была до недавнего времени стратегия ее поведения? Лечить так, чтобы пациент почувствовал облегчение, но через некоторое время был вынужден снова обратиться за помощью. А в промежутке мог заработать на себя и на медицину. Две другие стратегии - охранять здоровье пациента так хорошо, чтобы он не болел, или так плохо, чтобы он преждевременно умер, - далеки от оптимальных, поскольку у медицины и в том, и в другом случаях иссякает источник собственного существования.
Эта стратегия устраивала и другого участника игры - пациента. Пока тот был молод и болел мало, его не волновал даже тот факт, что больничный оплачивался лишь частично. При подходе к сорокалетнему рубежу, когда начинало «прихватывать», стаж обычно уже давал право на 100-процентную оплату больничного листа. Болеть в каком-то смысле было даже выгодно: место работы и заработная плата сохранялись, можно было получить бесплатную путевку, а то и лишнюю комнату. Моды на здоровье не было. Скорее, было принято о своих болячках подробно рассказывать знакомым.
А что же третий, незримый, участник игры - государство? Оно также было удовлетворено сложившимся равновесием, поскольку ощущало экономическую выгоду по сравнению с «естественным ходом вещей», когда здравоохранения нет. Количество медперсонала поддерживалось на таком уровне, чтобы его могли содержать работающие.
На этом фоне, естественно, выделялись и отдельные врачи, которые хотели, чтобы их пациенты вообще не заболевали, и отдельные пациенты, которые целенаправленно прилагали усилия, чтобы не заболеть. И те и другие были исключением, государством материально не поощрялись и системой здравоохранения не поддерживались. Короче говоря, в лучшем случае они выглядели чудаками.
А основная масса медиков своих пациентов чаще всего не долечивала и тем самым постоянно поддерживала и даже увеличивала фронт работ для хороших врачей. В результате лечебных учреждений строилось все больше, а очереди к медикам становились все длиннее. Если вам эта картина кажется не очевидной, вспомните советскую стоматологию. Невзирая на постоянные очереди к зубоврачебным креслам, практически сто процентов населения перманентно страдало кариесом.
Сейчас же, если продолжить логику математиков, ситуация изменилась коренным образом для всех участников игры.
Государство первым нарушило сложившиеся правила игры, резко сократив финансирование здравоохранения. С его точки зрения - лечить нас с вами нынче нет никакой выгоды! Для имеющихся рабочих мест вполне хватает тех работников, которые пока здоровы сами по себе без вмешательства медицины. Остальные, в том числе дети, безработные и пенсионеры, попросту не нужны. Государству теперь не до жиру, быть бы живу. Оно озабочено не здоровьем населения, а самовыживанием.
Второй игрок - государственная медицина - деморализован. Он пока не выработал новую линию поведения и совершает хаотические движения. От попыток лечить пациентов несмотря ни на что, по Гиппократу, до полного равнодушия к их судьбе. Осторожно расширяется частная медицина. Смелее становится «незаконнорожденная» альтернативная, которая все обещает и ни за что не отвечает. Но по сути дела они тоже в значительной мере озабочены собственным выживанием, а не здоровьем людей.
А что же пациент? Он, по-моему, начинает понимать, что его оптимальная стратегия - вообще не попадать в руки медиков! Это подтверждает и статистика: в нашей районной поликлинике количество посещений в сравнении с предыдущими тремя годами сократилось вдвое. Уже сложились интереснейшие «фольклорные» формы самоздравоохранения и самолечения. Масса народа моржует, обливается «по Иванову», очищает организм «по Малахову», голодает, бегает по утрам, употребляет пищевые добавки, придерживается самых разнообразных режимов питания, занимается йогой и аэробикой, «заряжается» биополем от деревьев и космоса, пьет травяные настои или мочу и т. д. и т. п.
Статистики на этот счет, естественно, никто не ведет. Из множества фактов приведу только один, который, на мой взгляд, отражает крайнюю степень недоверия пациента и к медицине, и к государству.
Домашние роды:
за и против
В семье моей соседки ожидалось важное событие - рождение второю ребенка. Марина хотела девочку, ее муж сказал, что будет рад любому малышу, а их пятилетний сын ждал братика, чтобы было с кем играть. Обычная семейная ситуация? Не совсем. Марина собиралась рожать в своей квартире, как и пять лет назад первенца.
- У многих моих знакомых по академии йогов малыши появлялись на свет дома, - объяснила свое решение эта симпатичная тридцатилетняя женщина с высшим образованием. - Мы видели, какими они росли здоровыми и спокойными, как быстро развивались. И когда подошел срок, я осталась дома, не поехала в роддом. В родах мне помогал муж и один из наших друзей с соответствующим опытом, правда, не медик. Я родила сына по методу Чарковского, в ванной. Он выплыл прямо в воду с морской солью...
Чем же объясняют такое «бегство от медицины» женщины, выбравшие местом появления на свет своего ребенка не родильный, а родной дом? Во время нашей встречи они говорили мне о бездушной конвейерной системе, где вокруг чужие равнодушные лица и некому успокоить, приласкать, снять страх и нервное напряжение. О невозможности выбрать удобную позу или родить в воде, отсутствии приемов обезболивания, почти тюремном режиме, невозможности общаться с родными и близкими, о всегда запертой душевой, опасности стафилококковой инфекции и так далее и тому подобное...
- У домашних родов есть немало аргументом «за», - уверена Наталья К., та самая повитуха, которая придет к Марине. - Но я бы назвала их естественными, природными родами. Конечно, дома более спокойная, уютная, знакомая обстановка, где «и стены помогают». Но главное - перевод этого важного события из чисто медицинской категории в духовную и семейную. Я стараюсь заранее создать у женщины особый настрой на радостный труд. Ведь беременность и роды - это не болезнь, а нормальный физиологический акт. Поэтому важно снять страх перед неизвестностью и болью, который блокирует мышцы и мешает свободному, естественному течению родов. Я обязательно рассказываю роженице, что происходит в ее организме и с ребенком на каждом этапе, чтобы у нее было сознательное отношение к самому процессу.
Клиентки Натальи рассказывали мне, что она всегда применяет не медикаментозные методы обезболивания: массаж, воздействие на биологически активные точки, теплый душ. Она знакомится с будущей мамой и ее родными задолго до самого события, так что становится для женщины не просто абстрактным медиком, но и подругой, наперсницей, компаньонкой, которой полностью доверяют.
- Такие роды, - считает Наталья,- требуют во многом утраченного, древнего как мир повивального искусства. Владение им дает возможность во многих случаях отказаться от применения оперативных приемов. В качестве семейного врача я помогла появиться на свет уже нескольким десяткам ребятишек, у меня есть их фотографии, я знаю, как они растут.
Показательно, что рожавшие именно у Натальи женщины «передают» ее своим подругам и знакомым. Единственной рекламой ей служит ее работа.
Однако большинство медиков смотрят на это совсем иначе. Они считают, что к безусловным преимуществам родильных домов следует отнести наличие квалифицированных кадров и специального оборудования.
- В любой момент при родах могут возникнуть непредвиденные осложнения, угрожающие жизни матери и ребенка, - считает Светлана Викторовна Гузь, врач с тридцатилетним стажем. - В таких случаях, как, например, кровотечение или гипоксия плода, требуется незамедлительная помощь. Мне пришлось два года работать врачом-акушером в Мали. У тамошних женщин принято рожать дома по причине отсутствия роддомов. Тяжелых осложнений у матери и ребенка, а то и их гибель я видела при этих естественных родах гораздо больше, чем за все годы работы практикующим врачом в Харькове. Это ли не аргумент? К тому же частная практика по родовспоможению в нашем государстве запрещена,
Так где же истина? «Если бы к носу Ивана Ивановича прибавить бекешу Ивана Никифоровича...», - рассуждала разборчивая невеста у Гоголя. Так и здесь. Если бы к оснащению современных роддомов добавить уют и душевность дома, внимание к личности женщины...
Сейчас, несмотря на мои попытки отговорить Марину она, как немало других мам, выбрала родной дом. Никто не может заставить ехать роженицу в медицинское учреждение. Но пока приверженцы того и другого способа, увы, непримиримо стоят по разные стороны баррикады.
Доверимся внутреннему врачу?
Короче говоря, игра у государства, медицины и пациентов пошла «наперекосяк». Сидеть за одним столом и хоть как-то ее поддерживать участников заставляет, с одной стороны, инерция, а с другой - сознание, что каждый из игроков не сможет выжить без двух других. Государство без медицины и пациентов. Медицина без государства и пациентов. Пациент без государства и медицины.
- И что же нам, пациентам, делать? - спрашиваю я у математиков.
- Активно стараться не болеть! Скорее всего, нынешние отношения «государство - медицина - пациент» продлятся еще достаточно долго. Ведь государство будет заинтересовано в сильном здравоохранении только тогда, когда количество больных станет сравнимым с количеством безработных, поскольку заболевших работников будет попросту некем заменить. Собственно говоря, нынешнее здравоохранение таковым и назвать нельзя. Оно худо-бедно занимается лечением. А охраняем мы себя сами - кто как может. В игре не хватает четвертого игрока - профилактической медицины, которая учила бы пользоваться своим здоровьем. Это было бы дешевле и для государства, и для гражданина. Тогда, глядишь и уменьшилось бы количество этих «фольклорных», иногда на удивление действенных, а иногда до изумления нелепых способов оздоровляться. Правда, свято место пусто не бывает. Его уже занял дикий рынок с его брошюрками «Исцелись сам» и разнокалиберными экстрасенсами.
Как известно, китайские императоры щедрой мерой платили придворным лекарям до тех пор, пока были бодры и здоровы. А если лекарь сплоховал, его просто казнили... Наверное, поэтому простые и эффективные методы древнекитайской медицины с успехом применяются и сейчас, тысячелетия спустя.
С дорогостоящим лечением западного типа нам будет, видно, не по пути еще долго. У нас два выхода: или уподобиться китайским императорам или заниматься самим своим собственным здравоохранением. В конце концов, даже известный врач-миссионер, лауреат Нобелевской премии Альберт Швейцер признавал существование «внутреннего врача».
Известный американский популяризатор здорового образа жизни Н.Казинс рассказывает:
- Несколько лет назад в джунглях Габона я познакомился с африканским знахарем. Я был в гостях в больнице Альберта Швейцера и однажды за обедом обронил: «Как повезло местным жителям - они могут прийти в больницу Швейцера и не зависеть от знахарей». Доктор Швейцер спросил, а много ли я знаю о знахарях и лекарях. В тот же день он повел меня в ближайшую деревню, где представил своему коллеге - пожилому знахарю. После взаимного почтительного обмена приветствиями доктор Швейцер попросил, чтобы мне разрешили посмотреть африканскую медицину в действии.
В течение двух часов мы наблюдали прием больных. Одним пациентам знахарь просто давал травы и объяснял как ими пользоваться. Другим не давал никаких трав, а начинал громко произносить заклинания. С третьей категорией пациентов он тихо разговаривал, а потом указывал на доктора Швейцера.
На обратном пути Швейцер объяснил мне, что происходило. Знахарь распределял пациентов на три группы в зависимости от типа жалоб. Больные с несерьезными симптомами получали травы, так как знахарь прекрасно понимал, что они и без него быстро поправятся. Больные второй группы страдали невротическими заболеваниями, поэтому получали своего рода психотерапию «по-африкански». У пациентов третьей группы были серьезные нарушения, многие из них требовали хирургического вмешательства, и знахарь направлял их к Швейцеру.
- Но вот, что я скажу вам,- легкая улыбка осветила его лицо,- знахарь преуспевал по той же причине, по какой все мы добиваемся успеха в лечении. У каждого пациента есть свой собственный «внутренний врач». Люди приходят к нам в больницу, не зная этой простой истины. И мы добиваемся наилучших результатов, когда не мешаем «внутреннему врачу» приниматься за работу.
Многие из нас только и надеются сейчас на этого «внутреннего врача» или экстрасенсов. А вот как быть пациентам третьей группы? Им-то все-таки нужен доктор Швейцер!