Все началось в далекие семидесятые годы в Винницкой областной больнице им. Н.Пирогова с первой неудачной операции на правой почке. Тогда начинающие хирурги, на радостях от того, что нашли и убрали камень, забыли о втором… С этой неудачной операции и возникла труднопреодолимая урологическая проблема, длящаяся всю мою жизнь.
Через 12 лет в 7-й киевской больнице (что на Соломенке) на этой же почке была проведена повторная и вновь неудачная, операция, а через 10 дней третья. В итоге - сепсис, хронический пиелонефрит, болезнь Боткина и восьмимесячная инвалидность. После этого я всячески оберегался от случайных хирургов в медицине, но все-таки попадал к ним. Видимо, много их развелось у нас…
В 2001 г. в Октябрьской (ныне Александровская) больнице по скорой помощи мне удалили камень в левой почке. Отсутствие профессионально оперирующих врачей привело к скрытой гематоме, которая чуть было не довела меня до летального исхода...
Такова краткая предыстория моего обращения в Институт урологии с предварительным диагнозом: «МКБ. Рецидивные коралловидные камни справа. Послеоперационная стриктура ЛМС слева. Хронический пиелонефрит».
Теперь, после многочисленных операций, я начинаю медленное свое восстановление, но обо всем по порядку.
В начале 2007 г. у меня возникли проблемы с левой почкой, и мне посоветовали обратиться в Институт урологии. Там я познакомился с белым, как лунь, профессором. Поначалу он произвел впечатление сплошной добропорядочности. Его несколько замедленные движения, речь, манера общения вселяли надежду на положительный исход любой страшной болезни.
Мне была предложена операция. Я поначалу отказался, осторожно поинтересовавшись, что в этом случае меня ожидает.
- Гидронефроз! - услышал я.
- Есть ли гарантии на положительный исход операции?
- Гарантии дает сберкасса! - ответил он. Я согласился на операцию, не подозревая, что добровольно подписал себе приговор на роль подопытного пациента...
Накануне операции меня пригласили зайти в кабинет к профессору. От бывалых людей я уже знал, что речь пойдет об оплате операционных услуг, и что профессор индивидуально назначает каждому сумму в долларах или в гривнях, и что больше никому ничего платить не надо. Но платить приходилось. Приходилось покупать лекарства, оплачивать труд нянечек и медсестер.
В выписке значится: «15.01.07 выполнена операция - пиелолитотомия, пластика ЛМС, нефростомия с интубацией мочеточника слева. Нефростома и дренажи удалены. Рана зажила первичным натяжением. Выписан из клиники в удовлетворительном состоянии и соответствующими рекомендациями»
В поликлинике по месту жительства районный уролог обильно смазывал мою рану купленной по его же рецепту мазью, и с каждой новой перевязкой рана все больше воспалялась и становилась угрожающего темно-багрового цвета. Благо, что у меня еще оставался порошок, специально разработанный для афганцев. Засыпав им рану, я через неделю вышел на работу...
Но уже в начале марта появились ноющие боли в поясничной области. Изнуряющая слабость и повышенная температура практически не покидали меня. Это заставило вновь обратиться в Институт урологии. Там констатировали обострение хронического пиелонефрита, поставили в почку стент и после нормализации температуры выписали из клиники.
В апреле все повторилось на более жестком уровне, что опять-таки привело меня в институт. Здесь, после кратковременного лечения удалили поставленный в марте стент, в результате - новое обострение хронического пиелонефрита затянулось до конца мая, тогда я и смог выписаться из клиники института и приступить к своей основной работе.
В конце июня мне пришлось обслуживать приемо-передающую аппаратуру в ночное время. Всегда в таких случаях приходилось заниматься и ремонтом вышедших из строя аппаратов. Под утро почувствовал себя совершенно обессилевшим. Сдав смену, я с трудом добрался домой. Температура тела превысила 39 градусов, все болело.
Я никуда не обращался за помощью - бесполезно! От высокой температуры приходилось спасаться жидким анальгином, отчего наступало облегчение, а затем все повторялось вновь…
При ультразвуковом обследовании в клинике Института урологии врач, диктуя свои выводы оператору, среди прочего произнес: «Киста левой почки размером до 10 сантиметров». Это обеспокоило меня, и я стал ожидать резюме лечащего врача…
«У вас все в порядке! - услышал я уверенный ответ.
Рано утром 4 июля меня разбудил профессор и, осмотрев, назначил операцию без какой-либо подготовки. Было выполнено (как значится в выписке) «Вскрытие и дренирование мочевого затека, паранефрита слева, нефростомия». Выписали меня 26 июля с нефункционирующим левым мочеточником и нефростомой в почке, не объяснив, что делать и как вести себя в подобных случаях. До всего приходилось доходить самому, путем многочисленных проб и ошибок.
30 августа там же, в Институте урологии, была выполнена замена нефростомического дренажа. С этого момента словно что-то стряслось в моем организме, ибо начался длительный период борьбы с солевыми отложениями, блокировавшими отток мочи из почки. Уже на седьмой, а зачастую и на четвертый день приходилось устанавливать новую нефростому, а это было возможно только в больничных условиях. Приходилось по скорой помощи обращаться в Александровскую больницу, обслуживающую район моего проживания. Каких только нареканий, унижений, нескрываемых оскорблений мне пришлось наслушаться. И так на протяжении более трех лет...
Не лучше было и в Институте урологии. Ко всему лечащий врач заявил, что институт не имеет возможности бесконечно обслуживать меня, и я должен сам научиться устанавливать нефростому в домашних условиях. Надо сказать, что замену нефростомы я вначале не оплачивал, полагая, что институт, создав проблему, должен ее и решать. Уверен, что именно это и вызвало такую реакцию лечащего врача.
Немного окрепнув, я вновь обратился в тот же Институт урологии для дальнейшего проведения планового оперативного лечения (удаления нефростомы). Профессор сказал: «Если у вас есть желание и возможности, будем оперировать». Я тогда еще верил в него и его способности.
В выданной выписке значится: «05.11.07 г. выполнена операция уротеропиелоанастомоз, н/c с интубацией мочеточника слева»... В послеоперационный период возник жесткий и длительный пиелонефрит с высокой температурой. Несколько раз была попытка купировать обострение установкой стента, но безуспешно. Я становился проблемным больным, которого срочно нужно было выписывать из клиники, но рана не заживала и гноилась. И когда наметилось первое просветление, меня, после сорокадвухдневного лечения, наконец выписали. По-прежнему не функционировал левый мочеточник, осталась и нефростома в почке.
На перевязку я изредка ходил в Институт урологии, а на замену нефростомы - когда как приходилось: то в институт, то в Александровскую больницу.
Прошло немногим более месяца, и в январе 2008 г. пришлось вновь обратиться в Институт урологии. К сожалению, подтвердились худшие мои подозрения: из послеоперационного рубца мимо нефростомического дренажа стали появляться гнойные выделения с примесью содержимого толстого кишечника.
Самочувствие мое катастрофически ухудшалось. Меня поместили в отдельную палату, чтобы никто не видел, как я умираю, но я не сдавался.
Наконец на помощь урологам из Института хирургии и трансплантологии АМН Украины был приглашен старший научный сотрудник, доктор медицинских наук Билянский Леонид Самойлович. Осмотрев меня, он заявил, что мое заболевание не по его профилю, но посоветовал, как и чем промывать забрюшинное пространство.
После процедур, назначенных консультантом, наступал сильный озноб, повышалась температура, моча окрашивалась в синюшный цвет (цвет промывки) и мне становилось все хуже и хуже. Перевязки (до 12 раз в течение суток) я делал сам… Никто не мог понять, что же со мной происходит.
Не знаю, чем бы закончилось мое пребывание в институте на этот раз, но самого профессора срочно прооперировали, а меня передали другому врачу, с которым у меня сложились дружеские взаимоотношения. Он пригласил из Украинского проктологического центра второго консультанта, после осмотра меня перевели в проктологическое отделение 18-й больницы, а на следующий день прооперировали, выполнив т.н. дивертивную трансверзостому. Таким образом, помимо существующей нефростомы, мне еще повесили (простите, за медицинские подробности, но без них не обойтись) калоприемник на внешнюю стенку живота. Я не жил, а постоянно отслеживал работу своих искусственных выделительных систем.
Как-то в полночь, отказалась функционировать моя нефростома. Не надеясь на «скорую помощь», я отправился в Александровскую больницу. Но ни медсестра, ни молодой врач не смогли заменить нефростому. И тогда появился дежурный врач А.В. «Вы опять у нас! Обращайтесь в свой Институт урологии», - заявил он. Узнав, что я не по скорой помощи, он отправил меня домой, заявив, что главное - не навредить, хотя от его действий уже вовсю кровоточила почка.
Я провел кошмарную ночь, когда казалось, время остановилось. А рано утром меня уже оперировал профессор, и после шестидневного пребывания в клинике я был выписан в удовлетворительном состоянии. В выписке значится: «...при попытке установить нефростому в условиях Октябрьской б-цы дежурным врачом вызвано кровотечение, купировано консервативно, нефростома не установлена, поступил в Институт урологии для установки нефростомы».
Прошло более года, как мне блокировали нисходящую часть толстого кишечника от пищеварительного тракта, что причиняло мне большие неудобства. Мне советовали проконсультироваться по этому поводу в Институте хирургии и трансплантологии. Я созвонился с заведующим отделением хирургии, пищевода, желудка и кишечника Иваном Михайловичем Тодуровым и, вкратце описав свою проблему, получил предварительное согласие на закрытие трансверзостомы. 30.03.2009 г. меня прооперировали, закрыв трансверзостому, удалив желчный пузырь, и таким образом я наконец-то освободился от калоприемника.
К сожалению, не прошло и пяти месяцев после закрытия трансверзостомы, как вновь мимо нефростомического дренажа из послеоперационного рубца появились гнойные выделения. Мне ничего не оставалось, как идти на поклон в Институт хирургии и трансплантологии к И.Тодурову.
Вначале он предложил обратиться в другое лечебное заведение.
- Ищите специализированную клинику! - сказал он. - Что вы зациклились на нас?
- Если вы взялись решить эту проблему, - ответил я ему, - так доведите дело до конца. Если же оно вам не по силам, то хоть подскажите, где можно это сделать.
- Вы решите вначале свою урологическую проблему, - овладев собой, произнес он.
- Однако урологи утверждают, что в первую очередь следует решать проктологическую проблему, - возразил я ему.
- Кардинально ваша проблема решается, если удалить почку! - заявил он. - Сможете ли вы жить с одной почкой?.. Идите и принесите мне заключение урологов!
Я взял заключение в Институте урологии, где было написано: в случае удаления почки наступит почечная недостаточность, что быстро приведет к летальному исходу...
После этого я направился в Украинский проктологический центр.
Я уже во многом разуверился и ни от кого не ожидал ничего хорошего, а пришел так, чтобы перед собой быть честным в том, что сделал все возможное. Увидев на двери табличку с надписью «профессор», я постучал.
- Войдите! - услышал громкий задорный голос.
Я переступил порог и оказался перед профессором Александром Ивановичем Пойдой, вице-президентом ассоциации колопроктологов.
Прооперировали меня 27.10.09 г. В выписке было сказано: «Выполнена резекция нисходящей ободочной кишки с ручным терминотерминальным анастомозом, низотестинальная интубация».
После выписки я еще более пяти месяцев непосредственно находился под наблюдением профессора А.Пойды...
Частое оперативное вмешательство на протяжении трехлетнего периода подорвало работоспособность моего организма, и в конце ноября я начал ощущать боли уже в правой поясничной области. Температура тела повысилась до 39 градусов, прекратилось самостоятельное мочеиспускание. Всю ночь я промучился. И снова я обратился в Институт урологии...
Утром 4 декабря 2009 г. ко мне в палату зашел лечащий врач и предложил подписать заявление, которое сняло бы со всех вину за последствия предстоящей операции. Такого оборота событий я не ожидал, но появился профессор, и я сдался... Через несколько минут меня на каталке отвезли в операционную.
В выданной мне выписке написано следующее: «14.12.09 больному установлена перкутанная нефростома справа. После установки нефростомы состояние больного нормализовалось, обострение пиелонефрита купировано. Обе нефростомы работают адекватно». Итак, уже по одной нефростоме у меня находилось в почках (слева и справа), и соответственно по мочеприемнику висело по бокам. Меня угнетало не то, что была выполнена абсолютно ненужная операция, а то, что обо мне тут же все забыли и, не объяснив, как менять и где доставать совершенно незнакомый мне тип нефростомы, к тому же не поставляемый в аптечную сеть, выписали из клиники.
Перед выпиской я зашел к профессору. Он был в хорошем настроении. Я напомнил ему его же обещание приступить к восстановлению моего левого мочеточника сразу же после решения проблемы с толстым кишечником, которая благополучно была разрешена Александром Ивановичем Пойдой.
- О чем вы говорите?! - возразил он мне. - К нему (мочеточнику) не подступиться и самому Господу Богу! Живите и радуйтесь тому, что все так удачно завершилось.
Пожелав ему счастливо встретить Новый год, я вышел. Жить не хотелось.
Но немного окрепнув после этой операции, 8 февраля 2010 г. я в плановом порядке поступил
в клинику Института урологии с целью удаления (второй), т.н. перкутанной нефростомы, и камней в правой почке. Перед операцией профессор мне сказал, что ему
стоило больших трудов убедить первое лицо дать согласие на ее выполнение.
Мне до сих пор было тяжело переносить любое упоминание о предыдущей операции, и я старался не вспоминать о ней. А тут, оказывается, планировалась установка перкутанной нефростомы на всю мою оставшуюся жизнь...
А вот дословно последняя запись в выданной мне послеоперационной выписке: «10.02.10 г. больному выполнена операция пиелолитотомия, нефростомия с интубацией мочеточника справа. Послеоперационный период протекал с обострением пиелонефрита. Нефростома слева заменена на новую, пиелонефрит купирован, нефростома справа удалена на 27-е сутки, повязка (да-да, так и написано! - В.Ф.) зажила вторичным натяжением. Нефростома слева работает адекватно». И ничего о камнях...
На послеоперационном снимке виден большой камень в оперированной почке. Мне объяснили, что его не убрали, опасаясь почечного кровотечения. Так ли это на самом деле - тайна Института урологии...
В результате лечения в клинике этого института я приобрел вторую группу инвалидности, пожизненную нефростому в левой почке, неудаленный камень в правой почке и опустошенность своих финансовых сбережений на черный день.
На этом можно и закончить мою грустную исповедь, но она получила неожиданный поворот при последней встрече с профессором Пойдой.
- А что вы будете делать с этим? - указал он на мой мочеприемник.
- Ума не приложу, - ответил я ему. - В Институте урологии мне сказали, что подобной проблемой никто не занимается.
- Идите в Институт рака к Эдуарду Александровичу Стаховскому! И можете сказать, что это я направил вас к нему, - добавил он.
…Несмотря на раннее время, перед кабинетом профессора Стаховского толпились люди. Я занял очередь.
Изучив все мои выписки и снимки, профессор Стаховский передал их заведующему отделением онкоурологии со словами: «Госпитализируйте! Посмотрим, чем ему можно будет помочь после 20 операций».
2 ноября 2010 г. меня успешно прооперировали, а 16 ноября выписали под наблюдение районного уролога, к которому, опасаясь последствий его лечения, я так и не обращался.
В выписке короткая запись: «Пластика МСС слева по Андерсен-Хейнцу».
На этом закончились мои хождения по мукам. Впервые послеоперационный период прошел без обычного обострения пиелонефрита. Я, в буквальном смысле, обрел возможность начать жизнь (!) сначала.
Р.S. В редакции имеется документальное подтверждение фактов, изложенных автором этих записок.