В середине мая мир отмечает День матери. Не так давно и мы присоединились к этому светлому празднованию, хотя чествовать матерей один раз в году — до обидного мало. Что бы там ни говорили, но материнство — самый большой труд и самое большое счастье на земле.
Однако именно в этот день мне хочется вспомнить о тех женщинах, которые больше всего на свете мечтают о ребенке, но не могут стать матерями. Вы не замечали, с какой завистью они провожают молодых мам с колясками? А с какой безысходной тоской наблюдают где-нибудь в парке за первыми шагами малышей — чужих малышей? От тоски и несбывшихся надежд они сходят с ума, особенно когда узнают, что молоденькая соседка недавно родила второго, а подругу детства вчера отвезли в роддом. Зачастую в бездетных семьях свекровь с трудом скрывает свою неприязнь к невестке, да и муж становится другим, а его утешения звучат фальшиво, как укор. И хотя лечащий врач уже давно написал в карточке приговор — бесплодие, но все равно пациентка спешит к нему на прием, как за спасением — а вдруг уже придумали что-нибудь такое, что обязательно поможет? Ну не может быть, чтобы в ХХI веке женщине отказали в такой малости — родить ребенка.
...С Ириной, моей бывшей студенткой, мы часто болтаем по телефону, однако видимся крайне редко — мешают дела. Последний раз я видела ее осенью на кинофестивале — зеленоглазая красавица с копной рыжих волос просто излучала счастье. За несколько месяцев, которые прошли с тех пор, она совершенно изменилась — опущенные плечи, потухшие глаза и голос, полный отчаяния. Ира работает на одном из телеканалов, за напряженной работой как-то и не заметила, что со дня свадьбы прошло семь лет. Но, судя по упрекам, об этом отлично помнила ее свекровь. Проблему усугубляло еще и то, что ее муж Игорь в первом браке имел сына, так что теперь всю вину его родственники переложили на новую невестку.
Вначале Ирине казалось, что у нее одной такое горе, но, походив по врачебным кабинетам и консультациям, она убедилась, что подруг по несчастью очень много. Да и статистика не утешает — каждый седьмой брак в стране распадается по причине бесплодия. И почти 35% женщин так называемого репродуктивного возраста не могут иметь детей. Многим, говорят, навредил Чернобыль. Когда на ЧАЭС случилась катастрофа, они еще с косичками бегали, а мирный атом нарушил гормональное созревание. Не знаю, учитывает ли это влияние официальная медицинская наука и практика, но всякие экстрасенсы и целительницы очень даже учитывают — именно на этот фактор они списывают все неудачи. Ирина, как и тысячи таких же несчастных, немало денег переносила всем, кто только обещал помочь ее горю. Лечили травами и всякими снадобьями, снимали порчу и сглаз, изготавливали чудо-амулеты — да все без толку.
В конце концов мне удалось убедить Иру обратиться за помощью в специализированную клинику, на логотипе которой красуется аист с младенцем. Но когда она пришла к лечащему врачу, чтобы взять выписку из карточки, тот отговорил ее, найдя едва ли не сотню причин, почему не стоит туда идти. И как последний аргумент прозвучало: «У них гарантия всего 50%! Ты пойми — рожает только каждая вторая пациентка! Представляешь, как обидно, когда заплатишь деньги — а цены там высокие, — и ничего не получится?..»
Как-то доктор позвонил и радостным голосом сообщил: «Собирайся! В Киеве открылся филиал зарубежного института — там просто чудеса творят! Очередь — на год вперед, но протекцию я тебе обещаю». И продиктовал адрес. Через час Ирина уже была в кабинете главного врача. Да, ничего похожего на районные поликлиники — охрана, евроремонт, тихая музыка, предупредительный медперсонал. И, казалось, не было ни одного вопроса, на который бы не ответили…
Позже, анализируя события, Ирина вспомнила, что новый врач не внимательно смотрел ее карточку, а когда она забеспокоилась — нужно ли опять проходить обследование и сдавать анализы, он ответил: —«Нет. Вас вел очень опытный доктор, достаточно того, что есть в карточке. Готовьте деньги и через полгода придете на операцию. Собственно, это будет даже не операция, а просто процедура». Врач внимательно смотрел на пациентку — устраивают ли ее такие сроки. Конечно, не устраивали, ждать не хотелось ни дня. Но если раньше, то придется немного доплатить за срочность. Ирина согласилась.
Вспоминая тот день, Ирина горько улыбается. Она приехала в клинику еще до открытия — не могла дома ждать. Быстро отдала деньги — как и договаривались шесть тысяч гривен — и пошла в палату. Обещанная несложная процедура на самом деле оказалась операцией под общим наркозом. Из наркоза ее выводили долго, но она снова чуть не потеряла сознание, когда услышала, что за медикаменты надо заплатить отдельно.
— Сколько?
— Немного. Мы вам сделаем скидочку — нужно всего пять тысяч гривен.
Муж забрал ее домой, и пока на семейном совете думали, где раздобыть денег, в лаборатории в пробирке должна была зародиться новая жизнь. Просто обязана была зародиться! Ирина поглядывала на часы — не терпелось позвонить в институт и узнать, все ли в порядке. Голос доктора звучал бодро: все о’кей, но операцию проведем не завтра, а через день, и как-то путано объяснил почему.
Вечером позвонил лечащий врач и тоже подтвердил, что все идет как надо. Ирина достала из холодильника шампанское, чтобы с мужем отметить хорошую новость, но суеверный Игорь отказался — еще сглазим! Давай денек подождем.
И снова вежливый доктор и улыбающийся ассистент: «Ирина Васильевна, вам осталось заплатить всего пять с половиной тысяч гривен и считайте, что вы уже мамочка.
Ира как стояла, так и села:
— У меня нет таких денег! Вы же на консультации сказали, что это все обойдется в шесть тысяч гривен!
— Да, первая операция так и стоила. Но ведь зачатие произошло в пробирке, и необходимо, чтобы будущий ребенок развивался в вашем лоне, а это сложная операция. Не оставлять же вашего малыша в пробирке, правда?
Чтобы побледневшая пациентка не упала в обморок, ассистент утешил: «Мы хорошо знаем вашего лечащего врача, ради этого сделаем скидочку — 5%. Если до вечера заплатите, завтра утром проведем операцию».
Неважно, как пережили эту ночь Ирина, ее родители и муж, где собирали деньги — кого это волнует. Уж, по крайней мере, не доктора из института. Пребывая в хорошем настроении, он проводил пациентку в операционную, а на следующий день она уже была дома. Муж ходил возле нее на цыпочках — на работе ради этого случая взял отгул. Примчалась мама с лимонами и апельсинами, папа звонил с работы несколько раз на дню. Будущей мамаше врачи рекомендовали побольше лежать, потреблять витамины и колоть какие-то лекарства пять раз в сутки. Как объяснил врач: «Для поддержания организма в состоянии беременности». Медпрепараты посоветовали покупать в институте, их сюда доставляют прямо из Америки, в других местах они намного дороже. Но это уже сущие пустяки — тысяча гривен. О цене лекарств сообщили только мужу, наверное, чтобы не расстраивать пациентку. Он, конечно, жене не сказал ни слова, молча вручил разноцветные ампулки. Ира часами висела на телефоне, звонила подругам: «Ой, кажется, у меня уже токсикоз, что-то голова кружится…»
Но счастливое состояние длилось недолго. Через десять дней стало ясно, что «поддерживать состояние беременности» нет никакой надобности, а слова доктора «все о’кей» были утешительным призом…
Она продлила отпуск за свой счет, опять поехала в институт. И собрав все свое мужество, чтобы не расплакаться, спросила: почему так вышло? Доктор с улыбкой, не отводя глаз, объяснил, в чем преимущество американской медицины — она всегда говорит пациенту правду. Так вот, в пробирке было не два зародыша, как ожидалось, а один. И тот — довольно слабенький. Но все надеялись, что он таки выживет. А он не оправдал надежд.
— Почему? Мои яйцеклетки нежизнеспособны? Скажите правду! — умоляла Ирина.
— Не волнуйтесь, — держал улыбку доктор. — Как бы вам объяснить попроще — считайте, что в пробирке была трещинка. Но для вас не все потеряно.
Он долго убеждал, что теперь владеет ситуацией и понимает, как нужно действовать дальше, и если уважаемая Ирина Васильевна доплатит самую малость —пять с половиной тысяч гривен, — они сделают повторную операцию. На этот раз уж точно все получится. Да еще могут и скидочку сделать — 5%.
Ира приехала ко мне какая-то тихая, потерянная, постаревшая. Но за чашкой чая оживилась и стала рассказывать, зачем ей нужно еще раз идти в институт. Она скорее всего пыталась убедить саму себя, что стоит попробовать еще раз. Да и лечащий врач тоже советует. Кстати, мама купила хороший коньяк, надо его отблагодарить — он так переживал, звонил, поддерживал. Я засомневалась: что толку с его переживаний? Скорее всего, он за свой процент беспокоился! Не секрет, что доктор, посылая пациентку в частную клинику, получает свой, заранее оговоренный, процент от уплаченной ею суммы. Поэтому и посылают не туда, где лучше, а туда, где удалось договориться о своей выгоде.
Ирина задумалась. Действительно, несмотря на длительное знакомство, доктор стал звонить ей только после открытия института, очень уговаривал не останавливаться, а продолжить эксперимент. В институте тоже не раз говорили, что хорошо его знают и поэтому доверяют — даже обследования не назначали, только кровь у нее взяли, и все. Да, собственно, было много поводов, чтобы убедиться в том, на чьей стороне «играет» лечащий врач…
Но горюй не горюй, а нужно жить дальше. Ребенок стал еще более желанным. Каждую ночь снится рыжий малыш, который по ступенькам поднимается на детскую горку, но от страха боится спуститься вниз, туда, где ждет его Ирина с Игорем. Она просыпается в слезах и до утра уже не спит. Извелась совсем. Ходила с мужем в Минздрав, думала, может, там что-нибудь посоветуют, но ее отослали в городское управление здравоохранения, а там посоветовали написать жалобу… в Минздрав...
Тут уже я не выдержала. Узнав адрес общественной организации, которая занимается защитой прав пациентов, пошла туда с Ириной на консультацию. Юрист заверил, что уже сталкивался с подобными ситуациями и, опираясь на опыт, может посоветовать одно — обратиться в суд. Для начала нужно предъявить иск, потребовав, чтобы клиника вернула деньги за безрезультатные операции, которые провели без соответствующего обследования и предоперационной подготовки пациентки, да еще потребовать компенсацию за лечение и моральный ущерб. Собственно, медики изначально поступили нечестно, когда во время первой консультации назвали сумму шесть тысяч гривен как окончательную. А если Ирина когда-нибудь решит обратиться в другую клинику, то вначале должна собрать о ней сведения и познакомиться с теми счастливицами, которые там забеременели и приходят на консультации. И зарубить себе на носу — обязательно нужно сохранять все договора, рецепты, чеки, выписки — нельзя выбрасывать ни одной бумажки. И не стесняться попросить указать в договоре сумму, которую необходимо уплатить за медицинские услуги.
Полезный совет, не правда ли? Действительно, если бы сразу сказали, что все обойдется примерно тысяч в двадцать, Ирина бы крепко подумала и, скорее всего, отказалась бы. А так попалась на их крючок — сделав одну операцию, вынуждена платить за вторую, а потом за лекарства… Теперь они еще просят пять с половиной тысяч гривен, но кто знает — остановятся ли после этого? Такое впечатление, что туда на прием приходят только очень обеспеченные люди. Но Ирина утверждает, что обращаются пациентки в основном небогатые, видно, что собрали последние деньги и готовы на все, только бы родить ребенка. И что интересно, очень много женщин из других городов, очевидно в провинции этот вопрос никак не решить. Наверное, их тоже привлекают заморская вывеска и невысокая (поначалу!) цена за женское счастье.
Ирина отказалась обращаться в суд. Думаю, что бизнесмены от репродуктивной медицины такую возможность предусмотрели заранее. У пациентки на руках только копия договора, в котором сказано, что платить она должна по прейскуранту, но в то же время нет ни одного чека об оплате. (Кстати, это практикуется во многих клиниках: платишь деньги, а взамен вместо чека — улыбка медсестры.) Проблематично доказать и то, какие именно процедуры ей делали, какие лекарственные препараты применяли. Получить выписку из истории болезни не удалось — по телефону отказывают, а в приемную — охрана не пропускает. Ира уже несколько раз продлевала отпуск за свой счет, боится, что ее скоро уволят. Эксперименты не прошли даром — бессонница и скачки давления стали ее постоянными спутниками, побаливают почки. Чтобы вывести из этого состояния, нужно знать, что на самом деле ей кололи, какими таблетками пичкали, но, по понятным причинам, это стало врачебной тайной. Лечащий врач отговаривает от иска, утешая тем, что шансы у самой Ирины довольно высокие — просто в институте всего 25% гарантии. Маловато, но еще пару попыток — и все получится.
Специалисты утверждают, что с первой попытки действительно очень сложно забеременеть. Но если женщина прошла тщательное обследование, врачи вполне могут определиться — стоит ей рекомендовать такую операцию или нет. Стопроцентную гарантию успеха, конечно, никто не может дать, но предупредить о том, что шансов вообще нет — врачи обязаны, ведь некоторым пациенткам такая операция противопоказана. И проводить ее или нет — вопрос совести и врачебной этики. Кстати, к проблеме бездетности во многих европейских странах подходят со всей ответственностью. Государство компенсирует расходы на искусственное оплодотворение, если врачи рекомендуют такую операцию, причем не одну, а две или три попытки. Таким образом не только повышают рождаемость, но и спасают самих женщин от депрессий и срывов, помогая им реализовать неотъемлемое право стать матерью. У нас же бездетные женщины остаются один на один со своими бедами, отношение к ним трудно назвать цивилизованным.
…Мне кажется, что Ирина разрешила обнародовать историю своего несостоявшегося материнства не потому, что хотела пожаловаться на горькую долю, а чтобы предостеречь таких же несчастных, как она, женщин от чрезмерного доверия к людям в белых халатах, которые, не раздумывая, берут немалые деньги и с легкостью обещают то, что не всегда удается даже Господу Богу — сделать бездетную женщину матерью.