Десяткам тысяч людей — больным, пострадавшим от дорожных и техногенных аварий, переливают кровь. Разумеется, кровь и ее препараты играют чрезвычайно важную роль — часто от них зависит не только состояние здоровья пациентов, но и жизнь. Немало детей, особенно страдающих онкозаболеваниями, проходят эту процедуру многократно. При этом половина маленьких пациентов получает страшную добавку — вирусы гепатитов В и С, а иногда ВИЧ/СПИДа. Это неофициальная статистика, основанная как на выводах научных сотрудников, так и врачей-практиков. Официальной статистики, к сожалению, нет, потому что каждый такой случай не только не регистрируется и не рассматривается, но и по старой привычке — замалчивается и искажается.
«В начале года моего девятимесячного сына лечили от малокровия в республиканской больнице «Охматдет». Врач решил, что необходимо перелить 100 кубиков донорской крови, и мы согласились, — вспоминает Роксолана Процькив, мама маленького Панасика. — Нас заверили, что эта процедура очень эффективная и абсолютно безопасная. Мы думали, что нужен донор, но нас отговорили, дескать, проверка крови займет недели три, зачем же ждать, если все готово. Вскоре после переливания нас выписали домой.
Почти через два месяца после этого я заболела гепатитом А, желтухой, — в столице как раз была вспышка этой болезни. Поскольку малыш до этого был грудным, я очень боялась, что инфекция перейдет к нему, но врачи успокоили и посоветовали регулярно сдавать анализы, чтобы контролировать его состояние. Когда выздоровела я, заболел Панасик — анализы показали высокий уровень АлАТ, свидетельствующий о воспалительном процессе в печени. Чтобы была точная картина, мы обращались в различные лаборатории, сравнивали результаты, но все они безжалостно свидетельствовали о том, что у моего сына действительно вирус гепатита. Но не того, которым переболела я и который вылечивается, а гепатита С — «нежного убийцы», от которого в мире еще нет лекарств. В отличие от желтухи он передается через кровь.
Заведующая отделением «Охматдета» не удивилась такому ходу событий, когда узнала, что малышу недавно переливали кровь: «Вот вам и причина, к сожалению, такое часто случается». Но ее мнение резко изменилось, когда она услышала, что кровь переливали именно в «Охматдете»: «Причем здесь кровь? Дети часто заражаются от матери. Вы недавно переболели гепатитом, это и является причиной». У нас были результаты многочисленных анализов, которые я и Панасик сдавали до переливания крови и уже после моей болезни. Замечу, что лаборатории мы выбирали по-современному оснащенные, с хорошей репутацией, так что не было причин не доверять им. Но никакие аргументы не убедили этого врача, она стояла на своем — этого у нас не могло произойти никогда. Позже мы обращались ко многим специалистам — педиатрам, инфекционистам, гематологам, и все они, сочувствуя, говорили о том, что заражение вирусными гепатитами во время переливания крови — обычная вещь в Киеве, это случается примерно в 50—60% случаев».
Такими смелыми и откровенными врачи, к сожалению, бывают только в частных разговорах. Выносить же сор из медицинского дома никто не осмеливается. Адвокат, к которому обратилась семья Р.Процькив, неоднократно отстаивал права своих клиентов в судах, а поэтому по собственному опыту знает, насколько бесперспективны такие дела. Судебные процессы растягиваются на годы, за это время медицинские карточки и прочие документы переписываются по нескольку раз, доказать медицинскую ошибку чрезвычайно трудно — врач-эксперт обычно не соглашается свидетельствовать против своего коллеги в суде. Речь идет даже не о чести мундира, а скорее, о самосохранении — сегодня я подпишу бумаги, доказывающие ошибку или неосторожность Ивана Ивановича, а завтра он или его тесть подпишет такую же бумагу против меня или моей жены-врача. Гражданская позиция в таких случаях полностью вытесняется медицинской порукой. При этом, очевидно, каждый уверен, что подобное никогда не произойдет ни с ним, ни с его родными и близкими. И это — несмотря на то, что ежегодно растет количество медицинского персонала, инфицированного опасными болезнями на своем рабочем месте. Но об этом — позже.
Все же семья маленького Панасика решила бороться за справедливость.
«Но не для того, чтобы кого-то наказать, а прежде всего привлечь внимание как соответствующих ведомств, так и общественности к этой острой проблеме, — объясняет свою позицию Р.Процькив. — Мы подали заявление в городскую прокуратуру с просьбой возбудить дело по факту инфицирования ребенка соответствующей станцией переливания крови — ведь проблема начинается именно там, а не в больнице. Мы надеялись на личный контроль прокурора столицы, учитывая, что такая ситуация потенциально опасна для детей да и, собственно, для взрослых жителей Киева. Через несколько дней заместитель прокурора сообщил, что наше заявление передают «в соответствии с компетенцией», то есть в Министерство здравоохранения. Если же будут выявлены нарушения закона, требующие прокурорского реагирования, то МЗ должно сообщить об этом в прокуратуру города Киева. Щуку, как водится, бросили в реку — на наше заявление так и не поступил ответ, хотя все сроки, предусмотренные законодательством, давно истекли...»
Многие семьи прошли подобный путь и убедились, что ведет он в никуда. Равнодушие государства к здоровью и жизни маленьких граждан подталкивает многих матерей к экстремальным действиям — только таким образом они могут привлечь внимание к своей проблеме и хотя бы частично ее решить. Мама пятилетней киевлянки Вики Рафалович вынуждена была публично, перед мэрией, заявить о том, что готова продать собственные органы для их трансплантации тем, кто заплатит деньги, необходимые для спасения ее дочери. Чиновники от медицины назвали это шантажом. А как назвать действия (точнее, бездеятельность) тех, кто в течение почти шести месяцев, так сказать, пальцем не пошевелил в то время, когда каждый день мог стать последним в жизни ребенка?
Почему-то судьба к маленькой Вике Рафалович очень жестока — год назад у нее обнаружили острую лейкемию. В «Справке служебного расследования состояния оказания медпомощи», которое провела комиссия ГУОЗ и МЗ, указано, что во время лечения «возникли осложнения, вызванные химиотерапией, угрожающие жизни ребенка». Медики не пожалели усилий, и девочку, к счастью, спасли. Но со временем оказалось, что ко всему прочему у нее еще и гепатит С. Надо ли говорить, в каком состоянии находится детский организм после химиотерапии и нескольких операций? Сил бороться с вирусом, конечно, нет, а потому нужна специальная терапия. Эффективные лекарства стоят дорого, семье не по карману такие затраты. Слава богу, главное управление здравоохранения Киевской городской администрации постановило решение о выделении В.Рафалович 63 тысяч гривен для лечения гепатита С. Это произошло еще в начале нынешнего года — в феврале, но прошли месяцы, а нужные подписи чиновников так и не появились на этом документе. После отчаянного шага ее матери дело наконец сдвинулось с места. Председатель постоянной комиссии Киевсовета по вопросам здравоохранения и социальной защиты Ольга Богомолец-Шереметьева инициировала создание следственной комиссии «по факту заражения гепатитом С Вики Рафалович во время лечения в городской больнице». Но до того как комиссия взялась за работу, буквально за один день все необходимые подписи были поставлены, средства на препараты перечислены.
— Мы помогли одному ребенку, но ведь проблема в целом не разрешилась, поскольку есть источник инфицирования, и он никуда не делся. С этим надо тщательно разбираться. Кровь у нас переливают только по жизненным показателям, если возможно использование кровезаменителя, то это делается. Отказаться от этой процедуры — означает потерять ребенка. Проблема слишком серьезна, — считает Ольга Вадимовна. — Я инициировала создание комиссии не для того, чтобы наказать медиков, поскольку как врач я хорошо понимаю, что ни один врач сознательно не сделает ошибки и не станет рисковать жизнью или здоровьем пациента. Если бы он заранее знал, что эта кровь инфицирована, то первым бы ударил в набат и отказался бы ее использовать. То, что случилось, — трагическая ошибка, это недостаток всей системы, из-за которой дети становятся инвалидами.
— Кто входит в состав комиссии? Какие выводы, возможно, предварительные, уже сделаны?
— В состав комиссии входят главные специалисты главного управления здравоохранения горгосадминистрации и Министерства здравоохранения, занимающиеся стационарной помощью детям, трансфузиологией, детской гематологией, эпидемиологией и тому подобное. Во время служебного расследования случая с Викой Рафалович тщательно изучалась ситуация, чтобы выявить, когда, на каком этапе было допущено инфицирование ребенка вирусом гепатита С. Окончательные выводы, очевидно, делать еще рано. Но уже установлено, что один из медиков, контактирующий с пациенткой, болен вирусным гепатитом С. Правда, у него другой подтип вируса, не тот, который обнаружили у девочки.
Сразу же было принято решение о проведении прививок медицинского персонала против вирусного гепатита (такую инструкцию уже отправили во все медицинские учреждения города). Решение проблем инфицирования в условиях стационара касается интересов как пациентов, так и медиков, поскольку они тоже рискуют своим здоровьем на рабочем месте — кроме вирусных гепатитов, они заражаются еще и туберкулезом и СПИДом. Думаю, что мы будем регистрировать все случаи такого инфицирования. Врач тоже должен быть защищен — если он, например, заразился на работе туберкулезом, то имеет право на первоочередное получение социального жилья и субсидии, потому что это произошло, когда он выполнял служебные обязанности.
— Но пока донорская кровь будет фактором риска, количество жертв, очевидно, не уменьшится.
— Это проблема общегосударственная, она касается всей Украины. У нас строится центр крови, уже вложено много средств, но закладывался он давно, очевидно, необходимо его оснастить современным оборудованием. Будем над этим работать.
Разумеется, это дело не завтрашнего дня. А между тем еще две мамы поделились с нами своей бедой — их малыши во время лечения онкологических заболеваний в столичной больнице тоже были заражены вирусным гепатитом. Когда благодаря помощи благотворительного фонда их удалось отправить на лечение за границу, там было выявлено еще и инфицирование синегнойной палочкой. У специалистов существует подозрение, что причиной этой беды могли быть катетеры для переливания крови. Но опять же, доказать это довольно трудно (поэтому название больницы мы опускаем), да и никто из этих семей не собирается этим заниматься. Не до того им сейчас. Врачи же восприняли эту информацию как клевету, даже возмутились — с какой стати они должны верить тому, что говорят зарубежные коллеги ? Достаточно ли они компетентны? Это все, дескать, выдумано лишь для того, чтобы вытянуть побольше денег с родителей маленьких пациентов. Не буду спорить — методика действительно интернациональная.
Но куда в таком случае относится «Справка служебного расследования» о лечении Вики Рафалович — к клевете или некомпетентности? Там на основании документов, предоставленных отделением онкогематологии «Охматдета», в частности, сказано, что через три недели после госпитализации (25 апреля 2005 года) состояние здоровья девочки усложнилось «сепсисом с некротическими поражениями... синегнойной этиологии». Именно из-за этого «некротического поражения» ребенок перенес две тяжелые операции.
Вика регулярно, как того требует протокол, получала препараты- гепатопротекторы. Но на то время, когда ребенок поступил в «Охматдет» (1 апреля 2005 года), ее обследование на маркеры вирусных гепатитов не проводилось «в связи с отсутствием показаний». Получается, все делается автоматически: предвидено протоколом — назначили, а каковы результаты анализов именно этого, конкретного ребенка, никого не беспокоит. Через четыре месяца после госпитализации наконец проверили кровь на вирусные гепатиты, и оказалось, что у девочки гепатит С. А еще через два с половиной месяца ей назначили противовирусную терапию гепатита С.
Можно долго сейчас спорить, когда и как в детском организме появился этот злосчастный вирус — ведь анализы в первые дни пребывания в больницы не проводились. Медики убеждены: «риск заражения вирусом гепатита С в медицинском учреждении чрезвычайно мал, поскольку все колюще-режущие инструменты многоразового использования поддаются обработке в несколько этапов, а большинство из них одноразового использования». Но нелишне учесть еще один фактор риска — документы свидетельствуют, что «за время интенсивной терапии было осуществлено 34 трансфузии компонентов донорской крови от 24 доноров. Ребенку неоднократно вводилась некарантинизованная плазма, заготовленная в Центре детской онкогематологии и трансплантации костного мозга больницы «Охматдет» методом сепарации донорской крови».
Матери Вики Рафалович сейчас, очевидно, нет никакого дела до того, кто виновен в этой трагедии — она выхаживает больное дитя. Но проблема донорской крови может завтра обернуться новыми бедами. Еженедельник «Зеркало недели» неоднократно обращался к этой теме — в свое время было напечатано несколько статей заведующей отделения трансфузиологии Института хирургии и трансплантологии НАН Украины, врача трансфузиолога высшей категории Л.Вахненко, которая утверждает, что проблема донорской крови в большей степени зависит от тест-систем, снабжаемых научно-производственной фирмой «Диапроф-Мед». Точнее, не от самих тест-систем, а от их качества. По ее мнению, точность тестирования составляет приблизительно 50%.
«Поэтому, если мы действительно хотим изменить к лучшему ситуацию в стране с такими страшными инфекциями, как СПИД, гепатиты, сифилис и тому подобными, необходимо срочно наладить диагностику на европейском уровне с обязательным использованием тест-систем, применяемых в Европе, Америке, странах Прибалтики», — считает Л.Вахненко.
Но для этого нужна по крайней мере принципиальная позиция государства, которое поставит интересы пациентов выше интересов бизнес-структур, причастных к этой проблеме. Боюсь, что ждать этого придется слишком долго, многие больные дети, к величайшему сожалению, могут и не дождаться.
Но уже сегодня выход, хотя бы частичный, существует, и им грех не воспользоваться. В этом твердо убежден Вадим Кобысь, научный сотрудник отделения детской онкологии Института онкологии АМН Украины:
— Еще в 2002 году на съезде онкологов СНГ при обсуждении профильных тем подняли и эту чрезвычайно острую проблему. Онкобольным переливают множество препаратов крови, и рано или поздно они заболевают вирусными гепатитами. Здесь еще имеет значение санэпидрежим, условно говоря, достаточно одной капли крови больного гепатитом на ведро воды, чтобы пациент, ослабленный раковой опухолью и химиотерапией, заболел.
Многие люди время от времени контактируют с вирусами, в частности и гепатита. Например, пациент побывал на приеме у стоматолога или прошел какие-то процедуры, во время которых получил определенную дозу возбудителя инфекции. Он может это перенести даже не заметив. Но если сделать так называемое иммунное зеркало, то выяснится, что у него есть антитела на гепатит В или гепатит С, сохраняющиеся всю жизнь и дающие достоверную информацию о том, что человек этим переболел. Как известно, вирус гепатита циркулирует в организме пожизненно — несмотря на то что клинических проявлений болезни нет, она в любой момент может активизироваться.
Станции переливания крови делают только поверхностные маркеры гепатитов, но не проверяют наличие антител. И может случиться, что результаты поверхностных антигенов отрицательные, а в действительности донор перенес болезнь в латентной форме и его кровь для переливания не пригодна, поскольку является источником опасности.
— То есть обязательно нужно проводить более сложные исследования и, в частности, выявлять антитела? Возможно ли это в наших условиях?
— Такой метод используется и в Европе, и в Америке. Несложно его внедрить и у нас. В свое время эта проблема возникала в Польше — было много жалоб пациентов, перерастающих в судебные процессы. Это заставило правительство действовать решительно, и очень быстро все пришло в норму — кровь переливается только полностью обследованная. По-видимому, этот же вопрос волновал и немецкую медицину, поскольку там действует правило — когда планируется переливание крови, берут расписку с больного или его родственников о том, что он понимает, что после этой манипуляции возможно заражение СПИДом или вирусным гепатитом. Эта предосторожность, по всей видимости, не излишня, ведь стопроцентной гарантии не дает даже Господь Бог. И это при том, что у них делается почти 70 тестов, а у нас всего 12.
— Это похоже на шантаж больного — ведь он в безвыходной ситуации, поэтому вынужден подписать заявление.
— Вынужден. И больной, и врач — заложники ситуации. Но ведь медики тоже не виноваты, что на сегодня еще не существует совершенных методик и абсолютной гарантии никто, и нигде дать не может. По крайней мере пока что, ведь технологии развиваются, очевидно, со временем точности в результатах будет намного больше. Я начал заниматься этой проблемой несколько лет назад, когда ни одного ребенка нельзя было вылечить, поскольку у всех развивался гепатит. Из-за этого мы не могли даже химиотерапию назначать. Априори вышел на такую методику обследований, но это не открытие — в лаборатории серологии подобное делают давно, просто не всегда. Начиная с 2002 года, я обязательно направляю донора на тесты, выявляющие антитела. Сначала это воспринималось негативно, дескать, зачем тратить время и средства, но уже вскоре дало свои результаты — мои маленькие пациенты не болели вирусным гепатитом.
— Насколько это сложно?
— Абсолютно доступно. Всех доноров, от которых собираемся переливать кровь, направляю на два дополнительных теста, выявляющие антитела к гепатиту В и С. Каждый анализ стоит 35 гривен, а вместе соответственно — 70. Это делают в любой серологической лаборатории, здесь проблем нет. Правда, бюджет лечения одного больного предусматривает на анализ крови всего 30 гривен. Но, согласитесь, не такую уж большую сумму нужно доплатить, чтобы из-за нее рисковать.
— С донорами понятно. А если препараты крови уже в ампулах?
— Здесь остается только доверять, поскольку мы уже никак не можем их проверить. Конечно, если ситуация критическая, то мы используем такую кровь и препараты, но стараемся заранее позаботиться о подготовке здорового донора.
— Где вы их берете?
— Чаще всего это родственники и друзья пациентов, их коллеги, могут быть курсанты — те, кто является донорами. Наш пункт переливания крови знает об этом, а сначала там не хотели этим заниматься, поскольку надо вести специальный учет. А сейчас уже все убедились, что такое действительно нужно делать.
— Поначалу, очевидно, критики и сопротивления хватало...
— Действительно, было непросто этого добиться, сейчас уже намного легче. Неожиданно я получил поддержку трансплантологов — была опубликована научная статья, где речь шла о том, что доноров для пересадки органов нужно более тщательно обследовать и обязательно проверять на наличие антител вирусов гепатитов В и С.
— Значит, цена вопроса всего 70 гривен? Только два анализа нужно дополнительно сделать для того, чтобы не рисковать здоровьем и жизнью реципиентов?
— Да. И не такие уж колоссальные средства и усилия нужны, чтобы решить проблему инфицирования при переливании крови. Методика показывает, что, как правило, из четырех доноров — у одного есть вирус гепатита В или С. Риск действительно существует, притом большой. Этот метод следовало бы узаконить и массово внедрить. Станция переливания крови вроде бы готова к проведению таких анализов, но опять же — не хватает денег.
— В вашем отделении лечат детей с остеогенными саркомами. Говорят, что диагноз «рак костей» — это приговор, но, возможно, есть какие-то аргументы, способные убедить, что эта болезнь лечится? Ведь важно, чтобы люди не пугались и не теряли надежды.
— Первые высокодозовые препараты, применяемые при остеосаркоме, появились еще в 1972 году, а чуть позднее — и первые положительные результаты. К сожалению, у нас в методику лечения это включили почти через 30 лет. Результаты обнадеживают — почти половина, даже немного больше, больных показывают хорошие результаты после операции и полностью реабилитируются. На прошлой неделе оперировали двенадцатилетнего мальчика и шестнадцатилетнюю девочку — у обоих уже были крупные опухоли. Ранее в таких случаях делали только ампутации, а сейчас удается сохранить пораженные конечности. Правда, у мальчика нога не будет сгибаться, но ведь главные ее функции сохранены. Очень помогают новые технологии, новые препараты и выигранное время — если было удачное переливание крови и получилось предотвратить гепатит или какую-то другую инфекцию, считайте, болезнь победили.
* * *
Если можно победить тяжелую болезнь, то, возможно, удастся одолеть и систему, калечащую маленьких пациентов? Роксолана Процькив предлагает родителям детей, столкнувшихся с таким же несчастьем, как у нее, объединиться и подать общий иск в суд. Не на врача, назначившего переливание крови, не на больницу, где это случилось, а на МЗ — выразителя государственных интересов, собственной волей сделавшего монополистом фирму-производителя несовершенных тест-систем.
«Я одна из тех мам, которые в начале 2005 года первыми получали 8 тысяч гривен на новорожденного малыша, — говорит Роксолана. — Сейчас я уже понимаю, что легче выкроить миллионы гривен из госбюджета и бросить их грудным детям, чем отобрать миллиарды, получаемые с помощью госзакупок, у кого-то из «очень уважаемых персон». Значит, давая одной рукой детям на колясочки и памперсы, второй рукой государство награждает своих граждан страшными болезнями. Как в нашем случае...»