Катя терпела до последнего — надеялась, что успеет сдать государственные экзамены, а уж потом будет отлеживаться. Но высокая температура сбила с ног — она упала в обморок на остановке, собираясь ехать в университет. Пришлось изменить маршрут и посетить поликлинику. К участковому врачу можно было попасть, только пройдя кордон обязательных кабинетов — гинекологического и флюорографии. На это ушло два дня. Когда измученная женщина все-таки попала на прием, врач возмутился: «Чего вы с менингитом ко мне пришли, вам в стационар нужно...»
На следующее утро педиатр пришла на вызов к трехлетнему сыну Екатерины и прозвучал другой диагноз: «Мамаша, да у вас корь…»
Под вечер температура снова поднялась до отметки 39,9, муж вызвал неотложку и решил, что необходимо ехать в больницу. Но медики рассказали, где и как в столице лечатся больные корью, и посоветовали Кате оставаться дома. Три дня подряд к ней вызывали «скорую» — из-за высокой температуры она теряла сознание.
Несколько подруг из Катиной группы тоже лечатся в домашних условиях. Никто из них даже не подозревал, что так называемая детская болезнь может причинить страдания и неприятности взрослым.
Таких пациентов, которые лечатся на дому, и в Киеве, и в других регионах немало, ни один из них не попал в официальную статистику — поскольку не был госпитализирован. Пресс-служба Минздрава регулярно направляет в СМИ информацию «об эпидемической ситуации», каждый раз подчеркивая, что «повышение заболеваемости корью, которое наблюдается в Киеве и Украине в целом, не является эпидемией». Если верить этим справкам — нам вообще незачем волноваться. В те январские дни, на которые, по словам врачей, пришелся пик заболеваемости, по данным министерства, в Киеве госпитализировали «с подозрением на корь» всего 20—25 человек в сутки (инфекционисты говорят, что втрое больше!). Всего же за январь был зарегистрирован 2231 случай «подозрения на заболевание корью».
Наша действительность не перестает нас удивлять. С одной стороны, известно (шила в мешке не утаишь!), что случаев много, а с другой — только каждый пятый оказывается больным именно корью. А чем же заразились другие пациенты? Может, нам грозит новая, неизвестная медицине болезнь, а мы сидим сложа руки? Нет, похоже на то, что этот недуг нам хорошо известен и называется он очковтирательством, или игрой в статистику.
Собирать информацию об инфекционных заболеваниях довольно сложно, ведь вход в больницу перекрывает магическое слово — карантин, а отчеты оберегаются пуще государственной тайны. Однако не секрет, что в Украине действуют всего три лаборатории, которые могут подтвердить или опровергнуть диагноз «корь» — в Киеве, Донецке и Одессе. Столичная выполняет также функции референц-лаборатории, то есть контролирует другие регионы и повторяет часть анализов, которые делали на местах, проверяя, совпадают результаты или нет. Объем работ — колоссальный, однако корью, как утверждают врачи-инфекционисты, тут занимаются всего два специалиста. Потому и ждут своей очереди более 4 тысяч замороженных образцов сыворотки крови больных корью. За день успевают выполнить примерно 50 анализов. С такими темпами работа наверняка затянется до новой эпидемической ситуации...
Как видим, сегодня говорить об истинном количестве больных невозможно. Нужны ли нам точные цифры? Безусловно, хотя бы для того, чтобы в будущем предотвратить подобные авралы. Известно, что значительная часть больных — это студенты, проживавшие в общежитиях, а значит, их, по всем правилам, необходимо было изолировать от здоровых и предоставить медицинскую помощь. Куда их везти, если на весь Киев всего два отделения на полторы сотни инфекционных коек?! Да и не факт, что там были свободные места в то время. Наш еженедельник писал о ситуации, сложившейся после того, как закрыли инфекционное отделение на 120 коек в Центральной городской клинической больнице («ЗН» от 29.10.05 г.). Профессор Жанна Возианова, в частности, подчеркивала, что столичные власти совершенно не принимают во внимание выводы инфекционистов, а предупреждение о возможной вспышке кори просто игнорируют. Врачи били тревогу еще в сентябре, когда возросло количество больных, но никто палец о палец не ударил, чтобы увеличить количество палат и боксов.
Специалисты утверждают, что корь, помимо всего прочего, опасна еще и тем, что обладает очень высокой контагиозностью — 95%. Это значит, что из 100 человек, с которыми контактировал больной, 95 обязательно заболеют (кроме тех, кто перенес это заболевание в детстве — иммунитет в таком случае сохраняется всю жизнь). Так что количество больных росло в геометрической прогрессии, коек уже не хватало не только в палатах, но и в коридорах инфекционных отделений. И тогда кто-то из чиновников сморщил лоб и принял «соломоново» решение — госпитализировать студентов в отделение... острых алкогольных психозов. Срочно выписали пациентов с белой горячкой, а на их койки положили больных корью. Метаморфоза достойна внимания, однако охрана, закаленная в борьбе с алкоголиками, никого чужого и на порог не пускает, а медики молчат, ссылаясь на врачебную тайну. К счастью, студенты за словом в карман не лезут.
Иван, студент Национального аграрного университета, считает, что ему еще повезло — попал в больницу, когда посреди зимы в палаты дали тепло (до того, по словам санитарок, там несколько лет отопление не работало). Труднее всего парню было пережить высокую температуру — почти 40 градусов — и очередь в туалет (один на весь этаж).
Павла, в общежитии Национального университета имени Т.Шевченко привыкшего к любым неожиданностям, весьма удручала «перенаселенность» палаты — передвигаться приходилось только бочком. Заснуть вообще было невозможно — один стонет в бреду, второй — разговаривает, а за окном и днем ночью гремит промзона — разгружают и режут металл. Думал, что сойдет с ума от этих звуков. Помещение даже трудно назвать палатой — стены оббиты, окна ободраны, кроме коек, сетки которых прогнулись до пола, другой мебели не было вообще. Отсутствие горячей воды и один туалет на 70 больных — тема особая, об этом лучше не вспоминать.
Его однокурсницу Татьяну больше всего угнетало то, что у нее, как и у других пациентов, отобрали сотовые телефоны и личные вещи — видимо, привыкли так обходиться с теми, кто находился в состоянии алкогольного психоза, и это стало нормой. Первые дни, по словам девушки, не было нужных лекарств — пришлось терпеть и температуру, и страшный кашель. Хорошо, что медсестры и няни жалели студентов — то чая принесут, то лекарственную траву заварят и напоят...
Кто бывал в этом лечебном учреждении, тот подтвердит — найти его в Киеве довольно непросто, поскольку спряталось оно на улице Качалова среди гаражей и промышленных баз, до ближайшей остановки транспорта — добрых полчаса ходьбы. Кого бы ни просили пациенты купить лекарства или еду, сделать это непросто — вблизи нет ни аптеки, ни гастронома. Не знаю, как добирается на работу персонал, но те врачи-инфекционисты, которых сюда направили на дежурство, два часа искали нужные ворота — даже вооруженный новой картой водитель служебной машины не мог найти объект. Кстати, служба скорой медпомощи тоже имела заботу — водители открещивались от таких поездок как могли, со временем все-таки выделили специальную машину, которая изучила маршрут. На воротах наконец-то появилась вывеска — прикрепленный скотчем лист бумаги — «провизорный госпиталь», что означает — диагностический (очень уместное название, если учесть, что диагностического оборудования тут отродясь не было!).
С какой стороны ни посмотри — непонятно, почему именно в этих стенах открыли инфекционное отделение. Медики считают, что его легче всего было отобрать — руководство, видимо, не сопротивлялось, а пациенты добровольно согласились на выписку. (Жаль, что в Феофании не нашлось ни одного отделения, где можно было бы выписать всех пациентов в один день!) Не остановило реформаторов даже то, что наркологи не имеют ни малейшего отношения к инфекционным болезням.
Врачи-инфекционисты рассказали, что два года назад среди студентов тоже было много случаев заболеваний корью, но тогда их госпитализировали в городскую больницу, где они прошли курс лечения, а потому такого распространения болезни, как сейчас, не было. Интенсивная терапия помогла также предотвратить осложнения, а сейчас уже есть случаи пневмонии и реактивных панкреатитов. Одна из причин — поздняя госпитализация, недостаток лекарств — сначала не хватало антибиотиков, ферментных препаратов, даже жаропонижающих.
Слухи о «чумном» госпитале быстро распространились по городу.
Многие больные студенты разъехались на каникулы, увозя с собой такой неприятный подарок — во многих областях были зафиксированы случаи кори именно среди молодежи.
— Это происходит потому, что у нас четко налажено прививание детей, а взрослые остаются без внимания, — объясняет и.о. завкафедрой инфекционных болезней Национального медицинского университета им.А.Богомольца Анатолий Печинка. — Обратите внимание: вспышки инфекционных болезней, как правило, возникают среди взрослых, так как их прививкой никто не занимается на государственном уровне.
— Сколько раз нужно проводить вакцинацию против кори?
— Трижды: в год, в шесть и в 11 лет. Иммунологи считают, что этого достаточно, ведь, по их мнению, поствакцинальный иммунитет продолжается 15—17 лет. С этим согласиться трудно, ведь календарь прививок составлен из расчета на пять лет. Вакцины, которая бы давала пожизненный иммунитет, не существует, так что получается — после 16 лет дети уже не защищены от этой инфекции.
— Если государство не выделяет денег на очередную вакцинацию, может, взрослым стоит за собственные средства это сделать, во избежание проблем с корью?
— К сожалению, о таком варианте заговорили уже во время вспышки болезни, но даже студенты-медики знают: если идет распространение инфекции, этого делать не стоит. Можно было в сентябре—октябре провести вакцинацию, но ведь надеялись, что «пронесет».
— Почему же тогда нас так активно призывают еще осенью делать прививки против гриппа, а о кори молчат?
— Потому что наша эпидемиологическая служба многое унаследовала со времен СССР, когда она выполняла функции надзора за инфекциями, а не предупреждения инфекционной заболеваемости. Разве можно поручать ведение статистики инфекционных заболеваний той структуре, которая отвечает за ее ликвидацию? Это нонсенс. Если бы о ситуации судили по количеству больных, а не по... приглаженным данным, если бы была независимая статистика, то эпидемиологи били бы тревогу еще летом, когда появились первые случаи кори.
Во многих городах, по словам медиков, зафиксированы вспышки не только кори, но и ветряной оспы. И опять-таки — взрослые намного тяжелее ее переносят, чем дети, а осложнения она дает еще более угрожающие (нежели корь). Стоит знать, что в течение месяца после кори организм находится в состоянии иммуносупрессии, угнетения, а потому он особенно уязвим к любой инфекции.
Самый главный урок нынешней зимы, по мнению клиницистов, заключается в том, что наша система здравоохранения не готова к таким ситуациям. Если в столице возникло столько проблем, то что уж говорить о райцентрах и селах, где в свое время из-за экономического кризиса вакцинацию проводили только на бумаге?..
Хорошо известно, что ВОЗ особое внимание уделяет инфекционным болезням и каждая страна, отчитываясь об эпидемиологической обстановке, принимает это во внимание. В свое время было провозглашено, что до 2010 года эпидемиям кори будет положен конец. А чтобы слово не расходилось с делом, решили вносить в отчеты только тех больных, чей диагноз лабораторно подтвержден. Как результат — резкое «улучшение» эпидемиологической ситуации на планете. Такая методика на руку и нашим чиновникам. Не о том ли свидетельствует информация пресс-службы Минздрава, когда в число больных записывают лишь каждого пятого, а считают далеко не всех, кого расписала коварная корь?..
P.S. В один из последних дней января на «скорую помощь» только в Киеве поступило более трехсот вызовов за сутки по поводу «подозрение на заболевание корью». По словам врачей, это настоящая эпидемия.