Горло, нос, ухо... сердце, желудок, почки... Этот синонимический ряд не случаен, ибо врачи-отоларингологи давно установили прямую зависимость между заболеваниями ЛОР-органов и других систем организма. А неблагоприятная экологическая обстановка, снижение уровня жизни, риск инфицирования заставляют всерьез поволноваться, когда начинает болеть горло или течь из носа. И, судя по приведенным цифрам, а также количеству больных, ожидающих своей очереди у кабинетов консультативной поликлиники Киевского НИИ отоларингологии им.профессора А.Коломийченко (КНИИОЛ), проблем с ухом, горлом и носом у нас не убавляется. (В прошлом году сюда обратилось около 50 тыс. больных: из них более 15 тыс. впервые, а 883 — по поводу онкологических заболеваний.)
Пути решения этих проблем обсуждались на недавно состоявшемся на базе института VIII съезде отоларингологов Украины. Об интересе к разработкам украинских ученых свидетельствует то, что в Киев приехали специалисты как из почти всех стран бывшего Союза, так и из 9 стран далекого зарубежья (Австралии, Франции, Италии, Англии, США, Ирана и др.).
КНИИОЛ — тот координационный и методический центр, в который стекаются все отоларингологические проблемы. Какое «будущее» у ЛОР-болезней и каковы пути их лечения — об этом корреспондент «ЗН» ведет беседу с заместителем председателя Украинского отоларингологического научного общества, заведующим детским отделением института, профессором Григорием Элиазаровичем ТИМЕНОМ.
Кто болеет чаще?
— Конечно же, дети. По данным разных авторов, ОРВИ — от 3 до 10 раз чаще, чем взрослые (заболевания верхних дыхательных путей отмечаются у 25—60% детей Украины). Вообще заболевания уха, горла и носа среди всех других болезней занимают чуть ли не доминирующее место. На сегодняшний день мы сталкиваемся (я связываю это не только с Чернобылем и ухудшением экологической обстановки) с онкозаболеваниями, которых раньше не встречали и даже не находим в специальной литературе — речь о злокачественной хемодектоме уха.
— Григорий Элиазарович, когда все вокруг говорят о раке, о СПИДе, о дифтерии, наконец, ангины и насморки как-то отходят на второй план. Так ли это?
— Надо бы запомнить, что ангина не существует сама по себе, она связана со множеством патологически распространенных процессов в остальных участках и системах организма. Каждая новая ангина, и даже первая, может вызвать очень серьезные осложнения со стороны сердечной мышцы, сердечно-сосудистой, мочеполовой систем, в частности, почек — я не буду перечислять все заболевания, их число давно перевалило за 100. Естественно, больной должен наблюдаться специалистом. Кстати, о дифтерии. Часто отоларинголог — первый, к кому обращаются по поводу заболеваний глотки. Поэтому в резолюцию съезда даже внесен специальный пункт, требующий от отоларинголога бдительности и повышения знаний в диагностике и лечении дифтерии.
А вот что касается заболеваний уха, то здесь можно провести сравнение с бичом современности, ибо утрата слуха, особенно в детском возрасте, и опасна, и имеет тяжкие социальные последствия. Человек, не научившийся говорить, как бы выпадает из нормальной социальной среды. Государство тратит огромные средства на обучение и реабилитацию глухих. А ведь болезнь можно лечить и инвалидность предотвратить.
«Я слышу!»
— Представляю радость людей, вновь открывающих для себя мир звуков... Каким образом вам это удается?
— В институте проводится огромное количество исследований, посвященных предупреждению развития глухоты и возможности лечения тугоухости у детей и взрослых. Эти работы интенсивно идут во всем мире и в Украине не только в нашем институте, но и на кафедрах Киевского, Одесского, Донецкого, Тернопольского, Днепропетровского, Запорожского медицинских университетов и институтов. В результате разработок украинских ученых (прежде всего КНИИОЛ) удалось не только создать новые методы хирургического лечения, но и найти критерии, позволяющие дифференцировать различные формы заболевания нерва, воспринимающего звук, и тем самым открыть доступ к избирательному лечению тугоухости. В нашем институте предложена новая интракохлеарная классификация нейросенсорной глухоты и тугоухости, позволяющая подобрать наиболее подходящий метод лечения. Здесь 4 формы, две из которых лечатся консервативно.
Раньше как было? Если ребенок тугоухий — значит нужно одевать ему слуховой аппарат. Сейчас мы стараемся сделать все возможное, чтобы поднять слух с помощью медикаментозных средств, а если такая степень тугоухости, когда даже аппарат нельзя носить, стараемся восстановить слух. В нашем отделении над этими проблемами успешно работают С.Чудовский, Л.Кобзарук, В.Писанко, Б.Миронюк.
Достигли совершенства операции на стремени при отосклерозе (имеющие давнюю историю со времен основателя нашего института А.Коломийченко): положительные результаты — выше 90%. Среди хирургов, проводящих слухоулучшающие операции при последствиях гнойных хронических отитов, не уступают зарубежным ни по результатам, ни по своим мануальным возможностям А.Гусаков в Запорожье, В.Березнюк в Днепропетровске, Ю.Сушко в Киеве, И.Яшан в Тернополе. Широкое применение в Украине получили полухирургические методы.
— На стенах вашего кабинета я вижу множество авторских свидетельств на сделанные вами изобретения. Скажите, пожалуйста, какое изобретение, сделанное в институте, по вашему мнению, на сегодняшний день произведет переворот в отечественной отоларингологии?
— Впервые в Украине под руководством профессора Дмитрия Ильича Заболотного, директора нашего института, (соавторы Б.Мороз, В.Базаров и я) создан отечественный кохлеарный имплант. «Кохлеа» — по латыни «улитка» — это орган, воспринимающий звук. Вживление подобного импланта при определенных условиях поможет научить разговорной речи. Проведены три первые операции, ждем поступления первой опытной партии и надеемся делать операции уже в этом году.
— Простите за щекотливый вопрос: какова цена такого импланта?
— Для сравнения, на Западе, где такие операции широко проводятся в течение последних десяти лет, имплант (без стоимости операции) стоит десятки тысяч долларов. Например, наиболее распространенный имплант «Nucleus» фирмы «Кохлеа» — $36—56 тыс., имплант фирмы «Med-El» — $10—15 тыс. Наш, по предварительным данным, будет стоить в десятки раз меньше, где-то до $1 тыс. Он отличается своими параметрами и количеством электродов, но, судя по пробным операциям, результаты разнятся незначительно. Изготавливается имплант по конверсии на заводах в Могилев-Подольске, Виннице и Киеве.
— Можно ли делать такие операции детям?
— Оптимальный возраст для проведения операций по вживлению импланта для детей, не научившихся говорить с рождения, — 2—3 года и до 4—5 лет. У поздно оглохших — в любом возрасте.
Удалять — не удалять?..
— Этот вопрос, особенно что касается миндалин или гланд (как называют их в народе), волнует всех родителей. Осталась ли такая операция панацеей сегодня? Судя по цифрам, приводимым на съезде, количество оперативных вмешательств в отоларингологии уменьшилось с 256 тысяч до 235 тысяч...
— Природа, на основании тысячелетнего развития, не могла придумать в организме орган, который практически не нужен, а миндалины — один из первых барьеров перед воздухоносной и пищеварительной системами, поэтому им отводится определенная роль в функциях, особенно имунной системы. На сегодня существует огромное количество консервативных методов лечения. В нашем институте разработан метод ультразвуковой терапии хронического тонзиллита — по результативности и предупреждению повторных ангин и заболеваний лимфоидного кольца у детей он имеет неоспоримые преимущества перед другими. В целях профилактики ангин, например, вводим с помощью ультразвука различные лекарственные вещества. Однако, если лимфоидная ткань миндалин перестает выполнять полезную функцию, подвержена хроническому, гнойному воспалению, когда испробованы все консервативные методы, а обострения хронического тонзиллита или ангины повторяются, тогда необходима операция, и в детском возрасте тоже. Однако к такому решению мы относимся бережнее, чем в прошлом десятилетии.
Конечно же, удаляем аденоиды — если они достигают размера, влияющего на слух, затрудняющего носовое дыхание (это сказывается на развитии лицевого скелета и памяти, — дети становятся рассеянными).
Идет внедрение эндоскопических, хирургических методов лечения воспалительных, гнойных заболеваний околоносовых пазух, но оно сдерживается отсутствием специальной аппаратуры и инструментария. Наши заводы пока не наладили его выпуск, а западные очень дорогие. Но тем не менее в Полтавской медицинской стоматакадемии (под руководством профессора С.Бесшапочного), в Херсонском областном центре (зав. отделением С.Кучмовенко), в Киевском медуниверситете (профессор Ю.Митин) и у нас в институте эти операции делают.
Мир не без добрых людей
— Ну а действительно, если нет инструментов, аппаратуры, как удается оперировать, лечить больных? Или пациенты все с собой приносят? Вообще, как вы существуете в рыночных отношениях?
— Трудно очень выживаем. Бывают периоды, когда нет перевязочного материала, необходимых медикаментов, финансирование на обновление оборудования практически не поступает. Но вместе с тем мы должны все делать на уровне, превосходящем предыдущие годы, иначе значительно отстанем от мировой медицины. Прежде всего помогает энергия нашего руководства, пользуемся услугами спонсоров, добываем гуманитарные крохи.
Как-то ко мне пришли сотрудники костела и сказали, что у них на складе больше года лежат медпрепараты, оборудование, шприцы, а они наслышаны, что у нас в институте гуманитарная помощь используется для больных, а не идет, как обычно, на рынки. Мы, конечно же, с удовольствием все это богатство получили и до последней крохи отдали больным.
А чтобы больные приходили со своими медикаментами и бинтами, то стараемся, чтобы такого не было.
— А что нужно для того, чтобы попасть к вам в институт — какие направления, документы?
— На базе нашего детского отделения функционирует Республиканский детский слуховосстановительный центр. Еще пять лет назад по телевидению мы объявили, что дети, страдающие нарушениями слуха, нуждающиеся в диагностике или глухие, могут попасть к нам в отделение беспрепятственно. Если возникают трудности с получением документа, к нам можно ехать без направлений. Так мы работаем и по сей день. Ни одному ребенку с нарушениями слуха, а также страдающим опухолевыми заболеваниями в приеме не отказали. Я вообще считаю, что отказывать — это варварство, это не по-врачебному, потому что обследовать ребенка до года и установить, есть ли у него слух или нет, в Украине с достоверностью пока что может только наше отделение. Но иногда мы захлебываемся от количества поступающих к нам на объективную аудиометрию. Денег на приобретение современного комплекса для объективной аудиометрии нет, не говоря уже об импортном даже и на отечественный. Если найдутся спонсоры, которые нам помогут, им будет благодарна значительная часть населения Украины, ибо на сегодняшний день необратимыми формами нарушения слуха поражены 25—26 тыс. детей, а у взрослых это число тиражируется в результате приобретенных заболеваний и травм.
В перспективе (это записали в резолюции съезда) готовы взять на себя организацию специализированного детского ЛОР-онкологического отделения.
Вместо заключительного аккорда
— Что бы вы могли сказать о состоянии отечественной отоларингологии после общения с зарубежными коллегами, приехавшими на VIII съезд отоларингологов Украины?
— Мы отстаем по обеспечению аппаратурой, но превосходим по клиническому мышлению. За рубежом врач-отоларинголог получает сертификат в узкой области. Наши же специалисты мыслят масштабнее.