Людмила Шестопалова |
Моему соседу не повезло — во времена СССР он чуть ли не со школьной скамьи попал в Афганистан. Во время одной из боевых операций был тяжело ранен, потерял сознание и очнулся в плену. Над юношей и его товарищами жестоко издевались, двое из них были казнены на его глазах. Он пытался бежать, но был пойман и отдан в рабство. После окончания войны бывшему сержанту удалось вернуться на родину, но он так и не смог приспособиться к обычной жизни. Прежде веселого и спокойного мальчика как подменили — он стал необщительным, раздражительным, вспыльчивым.
Жаловался на бессонницу, приступы паники и страха, а также чувство не оставлявшего ни на минуту напряжения, которое пытался «топить» в алкоголе. А самое страшное — время от времени он как бы переносился в прошлое — как наяву слышал автоматные очереди, шум вертолетов и взрывы снарядов. Вновь и вновь видел картины истязаний, смерть сослуживцев, ощущал острый запах раскаленной земли и гари. Не выдержав этой пытки памятью, уже взрослый, физически сильный мужчина пытался покончить с собой.
В современном мире каждый из нас может попасть в ту или иную опасную для жизни и здоровья ситуацию. Это могут быть не только боевые действия, но и несчастные случаи, природные или техногенные катастрофы, бандитские нападения на улице и дома, изнасилование, пожары, теракты. Какие изменения происходят в организме и психике человека, пережившего такое экстремальное событие? Как живет он дальше с этим грузом пережитого? Нужно ли лечить последствия психических травм, и к какому врачу обращаться?
Солдатское сердце, психопатия революционеров, афганский синдром…
Одно из первых исследований нарушений психики, которые возникают у человека после экстремальных стрессовых нагрузок, принадлежит врачу Да Коста. В 1871 году он описал такие расстройства у солдат времен гражданской войны в Америке. Поскольку у них ярче всего проявлялись кардиологические симптомы, автор назвал это состояние «солдатским сердцем». Чуть позже, в 1884 году, после тяжелой железнодорожной катастрофы с человеческими жертвами, было введено понятие «травматический невроз», а в 1907 году в связи с состоянием участников российско-японской войны — «военный невроз». Позже российский психиатр П.Ганнушкин, анализируя последствия Октябрьской революции 1917 года и гражданской войны, на примере революционеров сформулировал концепцию о приобретенных психопатиях и ввел термин «нажитая психическая инвалидность».
Однако все эти понятия были объединены только в 60-70-е годы прошлого века, когда перед США во весь рост встала проблема реабилитации ветеранов войны во Вьетнаме. Уже к 1975 году число самоубийств среди них превысило количество убитых американцев на этой войне в три раза. Ветераны составили треть всех заключенных в американских тюрьмах, уровень разводов в их семьях достиг 90%, многие страдали от алкогольной или наркотической зависимости. Это явление отразили и американские писатели, достаточно вспомнить рассказ Сэлинджера «Хорошо ловится рыбка-бананка».
Недуг под названием «посттравматическое стрессовое расстройство» (ПТСР) вошел сначала в американскую, а потом и в Международную классификацию болезней. В его основе, определили ученые, всегда лежит экстремальное психотравмирующее событие, которое несет угрозу жизни и заставляет человека испытывать сильный страх, ужас или острое чувство беспомощности. Причем заболеть может не только жертва такого события, но и очевидцы, и даже исполнители насилия, например, солдаты, выполняющие приказы командира. Специалисты говорят также о психологических травмах, которые типичны для тоталитарных политических режимов или определенных периодов в истории разных стран. Здесь за примерами тоже далеко ходить не нужно — это и фашистские концлагеря, и сталинский террор, и теракты последних лет.
К сожалению, то ли экстремальных событий в мире становится больше, то ли люди слабее, но факт есть факт — с начала 90-х годов показатели психического здоровья населения значительно ухудшились. Возросло и число больных ПТСР. Если в 80-х годах этим расстройством страдало в среднем от 1 до 3% живущих на земном шаре людей, то сейчас медики уже говорят о 7—8%. Отдельные симптомы могут проявляться у 15% населения, то есть в среднем у одного из шести-семи человек.
Что такое флэшбэк?
Коварство этого недуга в том, что он может настичь человека спустя какое-то время после пережитого ужаса, зато длится десятилетиями. Воевавший в Афганистане парень мог, например, вернуться домой, жениться на ждавшей его возвращения любимой девушке, завести ребенка и только после этого почувствовать отчетливые симптомы болезни. Известны случаи с ветеранами Второй мировой войны, страдавшими этим расстройством всю последующую жизнь!
Многие больные говорят об одной характерной особенности — они не способны вспомнить случившееся по своему желанию, страшные картины произошедшего внезапно приходят сами. Это так называемые флэшбэк-эффекты — наиболее яркий маркер ПТСР. Травматическая ситуация в этих случаях возрождается в памяти молниеносно, без видимых причин, с патологической достоверностью и всей полнотой чувств, сочетаясь с острыми приступами страха, паники или агрессии.
Системное изучение медико-психологических последствий различных экстремальных событий началось в СССР лишь в 80-е годы, когда советское общество столкнулось с целым рядом крупнейших потрясений: землетрясением в Армении, катастрофой в Чернобыле и войной в Афганистане. В Украине масштабные исследования провели специалисты Института неврологии, психиатрии и наркологии АМНУ в Харькове под руководством доктора медицинских наук, директора института Петра Волошина. Ученые этого института обследовали более тысячи жителей Украины, участников и свидетелей различных чрезвычайных событий.
— Среди обратившихся за медицинской помощью ветеранов войны в Афганистане клинический вариант ПТСР мы выявили у 19%, еще у 25% — его отдельные симптомы, — рассказал корреспонденту «ЗН» Петр Волошин. — За ними идут лица, пострадавшие в результате чернобыльской катастрофы — ликвидаторы и вынужденные переселенцы, а в ряде случаев, и их дети. У 14% ликвидаторов аварии на ЧАЭС было диагностировано ПТСР, у 21% — отдельные симптомы. Для них психотравмирующими факторами была не только сама катастрофа, гибель товарищей, постоянный страх смерти и инвалидности от лучевой болезни, но и вынужденный спешный переезд на новое место жительства.
Президенты тоже болеют
— Журналистам по роду деятельности приходится бывать в «горячих точках». Они тоже рискуют заболеть этим расстройством? — спрашиваю у заведующей отделом медицинской психологии Института неврологии, психиатрии и наркологии АМНУ, доктора психологических наук Людмилы Шестопаловой
— Только в том случае, если они находились непосредственно в гуще опасных для жизни событий. Кстати сказать, тележурналистам нужно находить какую-то грань между полным, трезвым и грамотным информированием населения о ЧП и такой формой подачи материала, которая не наносила бы вреда психологическому здоровью зрителей. Например, страшные кадры трагедии во время авиашоу во Львове регулярно показывали по ТВ в течение нескольких месяцев! Для пострадавших и родственников погибших они послужили дополнительным психотравмирующим фактором. А российские ученые описали случаи психотравм, причиной которых стали телерепортажи о заложниках в театре на Дубровке. Люди, у которых в зале были знакомые и родственники, не отходили от экрана, переставали есть, пить, заниматься повседневными делами — они жили в этом телевизионном мире, который стал для них реальностью.
— Судя по трагедии в Беслане, дети тоже подвержены этому расстройству?
— К сожалению, да. В 1998—1999 годах мы изучали состояние психического здоровья группы детей разного возраста из Закарпатья, пострадавших от последствий катастрофического наводнения. У них тоже наблюдались отдельные симптомы заболевания. Правда, дети реагируют на травму несколько иначе, чем взрослые. Навязчивые воспоминания могут неосознанно выплескиваться у них в виде игр или рисунков.
— Недавно по страницам газет прошла история о женщине, которая, защищаясь, убила подвозившего ее домой на машине мужчину. Во время следствия было отмечено необычное обстоятельство. С одной стороны, будучи школьницей, подсудимая уже подвергалась попытке изнасилования — именно с тех пор начала носить в своей сумочке нож,— а с другой, после ссоры с мужем пошла «прогуляться» по парку, явно не самом безопасном месте в ночном городе.
— Хочу заметить, что реакция человека на индивидуальное насилие — покушение на убийство, нанесение тяжелых телесных повреждений, изнасилование — обычно оказывается более интенсивной и длительной, чем на природную катастрофу. Наши исследования показали, что абсолютно все, кто пережил событие такого рода, имели в дальнейшем нарушения психического здоровья либо в виде полного варианта посттравматического расстройства (56%), либо в виде его отдельных признаков (44%).
Что касается истории с женщиной, может быть, так проявился феномен «ревиктимизации» (victim — жертва), когда жертвы или участники насилия неосознанно стремятся к участию в ситуациях, которые сходны с самим травмирующим событием. Например, ветераны войны в Афганистане становятся профессиональными «солдатами удачи», воюя в качестве наемников. Вообще повторное «отыгрывание» ситуации характерно для всех видов психических травм и является одной из основных причин распространения насилия в обществе. Исследования, проведенные в США, показали, что большинство тяжких преступлений совершено людьми, которые пережили в детстве ситуацию какого-либо насилия.
— А может психологическая травма внести какие-то позитивные изменения в характер или жизнь человека? Известно, что Джон Кеннеди всю свою жизнь страдал от навязчивых воспоминаний о войне, тем не менее, стал президентом США…
— Действительно, бывает, что человек пересматривает свои взгляды на мир, становится более глубокой и ответственной личностью, переживает творческий взлет или делает успешную карьеру. В качестве примера можно привести также Хэмингуэя или Ремарка, которые написали свои знаменитые романы о войне.
— Возможна в этом случае профилактика?
— Да, профилактика значительно снижает заболеваемость ПТСР в различных ситуациях. Например, в развитых странах сразу же после известия об авиакатастрофе разворачивается кризисный центр для работы с семьями пострадавших в аэропорту, а группе родственников, которые вылетают на опознание, специалисты оказывают психологическую помощь прямо в самолете. В профилактике нуждаются также специалисты, которые должны работать в опасных для жизни ситуациях по долгу службы. Это представители профессий повышенного риска: миротворцы, пожарные, спасатели МЧС, врачи скорой помощи, сотрудники органов внутренних дел.
Очень важную роль в профилактике этого расстройства у населения страны могут играть и СМИ. В рамках образовательных и просветительских программ они могли бы информировать зрителей о том, как именно влияют экстремальные события на здоровье человека, почему в таких случаях необходимо обращаться за помощью к специалистам, каковы особенности отношений в семье, где есть пострадавшие и так далее. Сейчас же для нашего общества характерно практически полное невежество в этом вопросе.
Не только личное дело
— Это заболевание поддается излечению, если больному оказана квалифицированная и адекватная помощь, — заключает Петр Волошин. — В случае с ПТСР лечение носит комплексный характер, наряду с медикаментами должна применяться психотерапия. Ведь эта болезнь — не просто совокупность отдельных симптомов, а взаимодействие личности в целом с пережитым травматическим опытом. Дело в том, что насилие разрушает базисные убеждения индивида о том, что он сам по себе представляет ценность. Можно сказать, что постстрессовое расстройство — это нормальная реакция психики на ненормальную ситуацию. Если недуг не лечить, то у пострадавшего может развиться хроническое изменение личности — практически необратимое болезненное состояние, которое приводит к невозможности жить в ладу и с самим собой, и с обществом.
Мировое сообщество уже осознало, что стрессовые расстройства — не только медицинская, но и общественная проблема. В развитых странах существуют многочисленные центры реабилитации и кризисных ситуаций, куда может прийти любой нуждающийся.
По мнению ученых, в Украине также необходимо создать центры кризисных состояний, по крайней мере, в крупных городах и регионах с повышенным риском природных и техногенных катастроф. Нужно разработать общегосударственную программу по профилактике развития травматических стрессов. Сейчас такой программы в Украине нет, а это значит, что 15% населения, которые в той или иной мере страдают от последствий случившейся в их жизни беды, не получают адекватной помощи.
К сожалению, люди у нас не привыкли обращаться со своими психологическими проблемами к специалистам. И не только потому, что боятся получить клеймо «психически больного» или просто не понимают, что такого рода недуги — не только их личное дело. Дело еще в том, что в Украине нет общедоступной системы помощи в такого рода случаях. Куда может обратиться человек после экстремального, опасного для жизни события, будь то пожар или нападение преступника? Где его примут? Где окажут профилактическую помощь? Вопросы без ответов.
Вот и переживает пострадавший свою беду сам как может. До той поры, пока не срабатывают механизмы самовыздоровления или не возникают другие, дополнительные заболевания. В последнем случае больные нередко начинают скитаться по разным врачам, где пытаются лечить не болезнь в целом, а бессонницу, боли в сердце, депрессию, алкоголизм, наркоманию... В то время, как у истока заболевания лежит не исцеленная психическая травма.
…Еще давным-давно индейцы Северной Америки считали, что в страшные или тяжелые моменты жизни, в процессе опасных или неравных отношений, злоупотребления или насилия человек может лишиться части своей души. Она отделяется и остается в том месте и времени, где произошла беда, или отправляется в мир мертвых. Потерянную часть души можно вернуть, но, как правило, человек не в состоянии сделать это сам. Ему требуется помощь шамана, который совершает особое путешествие в то место и время, где произошло разделение. Там ему предстоит отыскать потерянную часть.
Иногда это очень страшно, иногда очень трудно, потому что путь лежит в областях, не предназначенных для человеческого существования. Шаману требуется вся его выдержка, умение и поддержка имеющихся у него помощников-духов. Иногда потерянную часть души требуется утешить, поддержать, согреть, уговорить вернуться. Иногда нужно вступить в битву или переговоры с похитителем, что требует выдержки, хитрости или ловкости. Обычно вместе с частью души к человеку возвращается не только утраченная сила, но и боль, которая длится, пока обретенная часть «прирастает» и человек учится жить с цельной душой заново.
В наше время медицинская наука обогатила интуицию древних точными знаниями. Владея современными методами психотерапии и психокоррекции, специалисты могут возвратить потерянную «часть души», вернуть пострадавших людей к полноценной жизни, помочь им избавиться от долгого-долгого эха беды.