Когда заходит речь о полиомиелите, в числе его жертв обычно вспоминают президента США Франклина Рузвельта. Но это ведь был, благодаря силе духа великой личности, относительно благополучный прецедент — выдающаяся политическая карьера вопреки тяжелой болезни. Инфекция оставила после себя бесчисленные кладбища и печальный архив миллионов калек с несостоявшейся судьбой. Не случайно одно из названий полиомиелита — детский паралич.
Не все знают, что эффективный фронт против полиомиелита проходил в 80—90-х годах минувшего века и в Киеве, в референс-лаборатории ВОЗ, организованной на кафедре микробиологии, вирусологии и иммунологии Национального медицинского университета имени А.Богомольца. В сентябре 2002 года заведующий кафедрой Владимир Широбоков получил от директора Европейского регионального бюро ВОЗ Марка Дантона такое письмо: «Уважаемый д-р В.П. Широбоков! Выражаю мою глубокую благодарность за проделанную Вами работу по ликвидации полиомиелита в Вашей стране и в Европейском регионе ВОЗ. Ваш личный вклад во многом способствовал тому, что
21 июня 2002 года Европейский регион ВОЗ был сертифицирован как регион, свободный от полиомиелита».
«Много званых, но мало избранных». Эта истина, пожалуй, относится и к Широбокову. Микробиология рано стала его призванием. В 1962 году на студенческой конференции в Киеве двадцатилетний исследователь выступил с сообщением «Селекция микробов». Доклад привлек внимание, хотя профессор К.Кострюкова, заведующая кафедрой биологии медицинского института, пленница лысенковских натуралистических идей, в рецензии отметила: «Материалы собраны интересные, однако автор не определился: на чьей он стороне — мичуринской генетики или вайсманизма-морганизма». Что ж, совсем недавно заклейменная в СССР генетика вновь пробивала себе дорогу, и студент явно отошел от догм «народного академика». Да и как могло быть иначе? Ведь сама генеалогическая линия его родословной, сама интеллектуальная генетика семьи непостижимым образом свидетельствовала: увлеченность наукой, вопреки противодействию на уровне жизненных трагедий, относится к наследуемым качествам.
Будущий киевский «охотник за вирусами» родился в Ханты-Мансийске Тюменской области спустя десять лет после того, как его дед, профессор-биолог Нестор Теодорович Гаморак, читавший ботанику, микробиологию и физиологию растений в Каменец-Подольском, а затем в Киевском университетах, в 1932 году, после инспирированного властью «процесса СВУ» был арестован как украинский националист и отправлен в далекий северный лагерь для политзаключенных. Вслед за ним, чтобы быть поближе и как-то помочь, в Сибирь отправилась, словно новоявленная Мария Волконская, жена профессора Осипа Александровна с дочерью-школьницей. В 1937-м Н.Гаморак был расстрелян. Осипа Александровна нашла в себе силы в этих условиях окончить медицинский институт в Омске. Была направлена врачом в Приполярье. С ней поехала и дочь Дарья. Там девушка познакомилась с врачом Павлом Широбоковым, одним из первостроителей медицины в Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском округах. К этому времени доктор Широбоков был вдовцом, с тремя детьми на руках. В трудную военную пору, в апреле 1942 года, в семье появилось четвертое дитя. Герой этого очерка…
Дарья Несторовна после окончания педагогического института в Тюмени преподавала в школе биологию в Ханты-Мансийске. После реабилитации Нестора Гаморака, в период хрущевской оттепели, семья возвратилась в Киев. «Теперь место маминой работы, — вспоминает Владимир Павлович, — университетский ботанический сад, где она немало лет являлась куратором и научным сотрудником суккулентных оранжерей, которые сама, собственно, и организовала».
В.Широбоков приехал в Киев по переводу, уже студентом Свердловского мединститута. Сразу же стал членом научных кружков при нескольких кафедрах КМИ — биохимии, патологической физиологии, биологии. Но более всего его влекла микробиология. Занятия в группе вел Владимир Гашинский, изобретатель новой питательной среды для выращивания микробов. Кстати, Гашинский одним из первых обратил внимание, что появление антибиотиков — не бесследный фактор для микробного мира. Его кандидатская диссертация (1960 г.) звучала так: «Свойства стафилококка и кишечной палочки в связи с приспособлением к стрептомицину». Но наибольшее влияние оказал легендарный микробиолог, заведующий кафедрой Сергей Степанович Дяченко. В 1965 году, окончив с отличием институт, Широбоков поступил в аспирантуру при кафедре микробиологии. И вот уже около сорока пяти лет трудится в ее составе.
Знамение времени — ренессанс генетики становится знаменем молодого ученого. Первая его исследовательская работа, в сущности, как бы опережает нынешние молекулярно-генетические технологии: он пытается доказать возможность индуцирования экспериментальных опухолей у крыс введением изолированной опухолевой ДНК. Искания еще в студенческие годы отвечают новому направлению в онкологии — теории о вирусной природе опухолей, пусть саму гипотезу подтвердить пока не удается. И все же звезда зажглась. Широбоков организует при кафедре вирусологическую лабораторию, одну из первых в стране. Работа, работа, работа… В результате инфекционность генетического начала вирусов — общей РНК становится доказанным научным фактом. Статью киевлянина в таком ключе — на примере вирусов Коксаки, модельной инфекции для круга энтеровирусов, способной проявляться разными диагнозами —в 1965 году принимает к печати авторитетный академический журнал «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины». А уже в 1967-м Широбоков защищает кандидатскую диссертацию «Экспериментальное изучение некоторых вопросов молекулярной биологии вирусов Коксаки».
Забегая вперед, нельзя не отметить, что сегодня широбоковская вирусологическая лаборатория — своеобразный институт в миниатюре. Здесь примерно в те же сроки, что и на Западе, была создана гибридомная подлаборатория с возможностью целенаправленного продуцирования антител, уникальная генетическая лаборатория, позволяющая осуществлять синтез и амплификацию нуклеиновых кислот, блоки электронной микроскопии, работы на ультрацентрифугах, лиофилизации, криоконсервации с генератором жидкого азота. И все это действует не в стенах НИИ, а на вузовской кафедре. Вместе с известным вирусологом Валерием Смирновым Широбокову удалось расшифровать нуклеотидную последовательность ДНК многих видов бактерий из депозитария Института микробиологии и вирусологии имени Д.Заболотного НАН Украины, выяснить генетический механизм действия энтеровирусов, а также изменений в токсигенности возбудителей дифтерии. В.Смирнова нет с нами, и дружба и сотрудничество двух энтузиастов вирусологии — теперь уже часть живой летописи украинской микробиологии.
Несомненно, мощный биофизический арсенал кафедры способствовал успешным итогам работ кафедры и референс-лаборатории по преодолению полиомиелита в Украине в рамках Европейского региона. А в 2003 году Широбоков был избран академиком НАН Украины.
...Сентябрьское утро. Профессор демонстрирует мне взвесь бентонита — образца древнейших почв, прошедших сквозь тысячелетия. Электронное микроскопирование убедительно доказывает, что в бентоните сохраняются микроорганизмы, способные к спорообразованию. Но загадки микробиоархеологии мы пока оставляем в стороне. Предмет разговора — новейшее руководство, написанное В.Широбоковым совместно с доктором биологических наук Д.Янковским и кандидатом технических наук Г.Димент, «Микробная экология человека» (2009 год).
— Владимир Павлович, на десятках микрофотографий из цветного атласа в составе книги видна целая вселенная микроорганизмов. Действительно, это огромный мир, причем в первую очередь полезный, вне которого человек как таковой — биологическая иллюзия. Выходит, микробная экология, еще до осознания такого животворного равновесия, существовала всегда, и вы лишь актуализируете ее?
— Возможно, это и так, но если ранее антропоцентризм, вне природной составляющей, воспринимался как некая идеалистическая философская категория, то сегодня назрело ее новое прочтение. Я не говорю уже о том, что за последние десятилетия микробиологические технологии, генная и метаболическая инженерия привели к появлению принципиально новых способов и вариантов получения продуктов микробиологического синтеза, а с другой стороны — к совершенствованию биологической очистки. Вызов времени состоит в ином — осмыслении факта, что тезис «Нам нечего ждать милостей от природы, взять их — наша задача», во всяком случае в приложении к медицине, оказался почти пагубным, и в этом смысле новейшие битвы с микробами относятся к опаснейшим войнам современности.
— Тут, наверное, есть совпадение с гиппократовским заветом «Не навреди!» И баланс в медицине между антибиотиками и пробиотиками (защитниками мира микроорганизмов) остро необходим?
— В общем это, бесспорно, так, но ведь и антибиотики, прежде всего пенициллин и стрептомицин, полученные нобелевскими лауреатами Флемингом и Ваксманом, вошли в список благодеяний во имя человечества. И все же «ящик Пандоры» был действительно приоткрыт, причем противостояние усугубляется. Немалая часть врачей, в силу привычных установок, оценивает микроорганизмы лишь как причину инфекций, а также осложнений ряда заболеваний (обратимся хотя бы к термину «внутрибольничная инфекция»). В противовес им в таких случаях вводится бесчисленный арсенал антибактериальных средств, а в их выпуске и пропагандировании фарминдустрия непосредственно заинтересована. Между тем болезнетворная природа целых семейств микроорганизмов преувеличивается. Расширение спектра вирулентных возбудителей — закономерный ответ природы на химическое загрязнение окружающей среды и антимикробную активность цивилизации. Микроорганизмы такой реакцией демонстрируют свой высокий оборонительный потенциал. Одновременно — и это неоценимый момент мудрости природы — микробный мир эволюционирует в сторону расширения ареала не абсолютно патогенных, а условнопатогенных микробов. В этом что-то есть, так как преобладание преимущественно патогенных микробов вырисовывается как тупиковый путь в сохранении бактериальных и вирусных ассоциаций в целом. Микрофлора как бы показывает этим, что готова к компромиссу. Просто с ней, я бы сказал, нужно быть на «вы».
— Итак, на рубеже XX и XXI столетий как результат понимания этой истины наступила эра пробиотиков?
— Ее расцветом можно считать начало минувшего века, мечниковскую идею оздоровления внутренней микрофлоры человека молочнокислыми бактериями. В принципе, на данном замысле сегодня основано производство некоторых молочных биопродуктов. Но прежде чем перейдем к пробиотикам и пребиотикам (факторам, способствующим подобной защите), давайте уясним закономерности сосуществования человеческого организма и микробов, количество которых намного превышает количество тканевых клеток! Это кардинальная норма в виде симбиоза, полезного партнерства, комменсализм, когда подобные взаимоотношения практически нейтральны, и паразитизм (микроб-партнер использует макроорганизм как среду питания, причиняя некоторый вред). Впрочем, и здесь не подходит лозунг «А паразиты — никогда!» Вредные последствия такого контактирования сильно преувеличены…
— Тут, в градации симбиоза, очевидно, стоило бы рассказать и о мутуализме?
— Яркий пример мутуализма — симбиоз эпителиальных клеток толстого кишечника человека с физиологически полезными анаэробными бифидобактериями и лактобациллами, формирующими основы приэпителиальной биопленки. Универсальные биопленки, присутствующие во всех каналах организма, начиная от зубов и ротовой полости, дорогого стоят.
— В книгу, в ее детали, вчитываешься как в научный роман, а вместе с тем и как в чрезвычайно полезное руководство. Может ли обычный читатель вооружиться изданием?
— Не уверен, что это целесообразно, ведь для ясного понимания изложенного требуется глубокая биологическая образованность. Вот почему работа адресована прежде всего студентам-медикам, интернам и практикующим врачам. Мы приводим, например, исчерпывающий список пробиотиков и пребиотиков, вырабатываемых в различных странах, упоминая, в частности, о биоспорине — первом украинском пробиотике, синтезированном еще в семидесятых годах академиком В.Смирновым. Опять-таки это данные для специалистов.
— Благодаря этой книге микробная экология, пожалуй, по-новому стартовала. И теперь ответ за обществом.
— Работая над ней, мы для себя как бы модифицировали изречение «Делай, что должно, и будь что будет». Этим трудом мы, очевидно, и впрямь сделали нечто достойное, но прежде всего для того, чтобы человек был здоровее, а животноводство — полезнее и безопаснее.