За годы независимости Украины в сфере подготовки научных кадров высшей квалификации сложилась парадоксальная ситуация. Перманентно растет число людей, готовящихся в аспирантурах и докторантурах. Однако далеко не все их заканчивают, и год от года количество таких «недоучек» увеличивается. Часть потенциальных кандидатов и докторов по тем или иным причинам «испаряются» в процессе обучения. Есть и такие, кто идет в ту же аспирантуру, отнюдь не планируя в будущем серьезно заниматься наукой. Для них это — просто выгодная во всех отношениях форма организации нескольких лет жизни.
С другой стороны, все аспиранты и докторанты готовят диссертации и научные публикации. Но если обратимся к индексу цитирования работ наших ученых в сфере гуманитарных и социальных наук, попытаемся «вычислить» их зарубежных коллег, использующих результаты исследований украинских «социальщиков» и гуманитариев, итог поисков будет плачевен. То есть происходит достаточно бурный внешне, но, по сути, безрезультатный процесс.
Еще одна особенность национальных аспирантуры—докторантуры: очень много людей защищают диссертации в очень небольшом количестве направлений — экономика, политология. Количество кандидатов и докторов вышеупомянутых наук растет как на дрожжах, причем большинство из них принадлежат к властным эшелонам. Все они готовят диссертации очень быстро и, получив степень, в этой сфере, естественно, ничем не собираются заниматься. Да о чем разговор — даже хорошо подготовленные молодые ученые, готовые посвятить себя служению науке, в итоге попадают в атмосферу, где они никому не нужны, где то новое, прогрессивное, что они способны привнести, вызывает отторжение, неприятие у их коллег.
Одним словом, пациент если и не мертв, то в глубокой коме. Впрочем, есть человек, убежденный, что все отнюдь не безнадежно. Более того — знающий средство, с помощью которого можно реанимировать больного. Знакомьтесь: президент Международного фонда исследования образовательной политики, кандидат исторических наук, доцент Тарас ФИНИКОВ.
— Несколько последних лет группа профессоров, руководителей кафедр, научных программ из Украины, Беларуси, Литвы, Польши и России очень серьезно думали над тем, как выйти из критического положения, сложившегося в сфере подготовки научных кадров, — рассказывает Тарас Владимирович. — Понятно, что одним махом усовершенствовать всю систему невозможно. Поэтому первым шагом стала объективная идентификация передовых направлений — у кого есть реальные научные школы и кто может «ковать» будущие научные кадры не только для себя, но и для других стран. Так родилась идея консорциума университетов, который даст возможность готовить ученых в области гуманитарных и социальных наук, отвечающих современным стандартам, знающих иностранные языки, умеющих работать на мировом уровне.
В мае прошлого года в Минске по инициативе и при активном содействии Международного фонда «Відродження» представители ряда университетов подписали меморандум о создании такого консорциума. А совсем недавно в Киеве состоялось расширенное рабочее совещание тех, кто тогда согласился участвовать в этом объединении, и тех, кто решил к нему присоединиться. Таким образом в нашем сообществе сегодня три украинских вуза — Львовский национальный университет, Харьковский национальный университет и Национальный университет «Киево-Могилянская академия», Европейский гуманитарный университет (Минск, Беларусь), Европейский университет (Санкт-Петербург, РФ) и Университет Витаутаса Великого (Каунас, Литва). Среди потенциальных партнеров — Люблинский университет (Польша), Калининградский университет (РФ) и ряд других.
Главная идея консорциума такова. В каждом из вышеперечисленных учебных заведений, где есть своя сложившаяся научная школа, создается специальная программа. В ее рамках на протяжении трех лет вуз готовит аспирантов из всех университетов—членов консорциума. То есть человек, желающий изучить, к примеру, философию, едет в Минск, историю культуры, культурологию, этнологию — в Санкт-Петербург, социологию — в Харьков, историю — во Львов.
— Хотелось бы уточнить: каким образом определялось, в чем наиболее силен тот или иной университет?
— Был проведен серьезный анализ и на его основании отобраны те, кто сегодня в нашем регионе действительно находится на передовых позициях. Этот отбор — не результат договоренности «группы товарищей»: такова оценка, в том числе мирового и европейского научного сообщества. Ведь по тем направлениям, по тем группам наук среди тех учебных заведений, о которых идет речь, существуют признанные лидеры. Эти вузы работают по международным программам с германскими, американскими, английскими университетами. И образование, даваемое в рамках этих программ, признается адекватным лучшим европейским стандартам. Собственно, именно поэтому вышеперечисленные учебные заведения и были приглашены в консорциум.
— С вашего позволения, давайте более подробно поговорим о плюсах «консорциумного» обучения.
— Человек, поступивший, скажем, в аспирантуру одного из вузов-«сообщников», на протяжении года-полутора получает очень основательную подготовку, изучая до 10 —15 курсов. Их ему читают по самым современным проблемам той науки (или группы наук), которую он собирается изучать. Причем эти курсы читают не только лучшие специалисты данного учебного заведения или региона, но и западные «светила». Аспирант (докторант) участвует в ряде летних и зимних школ, получает серьезнейшую профессиональную методологическую подготовку, а не просто сидит и пишет диссертацию, предоставленный самому себе. У каждого соискателя — один или два научных консультанта: наш профессор и его западный коллега. Каждому предоставляют специальные стипендии и гранты для того, чтобы человек совершил несколько поездок по тем местам, где он лучше всего сможет подготовиться. Каждый аспирант (докторант) имеет возможность выступить на международных конференциях, опубликоваться в международных журналах.
Сейчас перед нами возникла очень серьезная проблема: если выходец из Украины подготовил свою диссертацию в Санкт-Петербурге или Каунасе, то как сделать так, чтобы полученная им степень была признана не только там, где он защитился, но и на родине? (К слову, сделать все возможное, чтобы человек вернулся к родным пенатам, — одна из главных наших задач.) Сейчас мы исследуем законодательные базы Украины, Беларуси, Польши, России и Литвы, изучаем возможности взаимного признания полученной академической квалификации и пытаемся нащупать механизмы, с помощью которых можно организовать обоюдное признание степеней в нескольких странах одновременно.
— Предположим, я планирую всерьез заняться историей и еду готовить диссертацию в Люблин. На каком языке мне будут читать лекции? Я ведь польского не знаю.
— Кстати, этот вопрос очень живо обсуждали участники киевской встречи. Было принято такое решение: в качестве рабочих языков консорциума университетов должны быть английский как базовый и какой-либо из языков стран консорциума, который наиболее удобен для продуктивного общения. Кроме того, консорциум берет на себя обязательства помочь усовершенствовать языковую подготовку тем, кто будет учиться по его программам.
— Каким образом будет проходить отбор аспирантов для участия в программах консорциума? Какие механизмы защиты от взяточничества он предусматривает?
— Мы хотим сделать так, чтобы в процедурах отбора участвовали сотрудники не только того вуза, в чью аспирантуру (докторантуру) человек поступает, но и других учебных заведений консорциума. Согласитесь, когда процесс будет под контролем представителей нескольких учебных заведений из разных стран, «протянуть» своего протеже вряд ли кому-то удастся.
— Есть ли у создаваемого консорциума аналоги?
— Подобного опыта у нас пока еще не было.
— Тарас Владимирович, а за какие деньги будет тот же украинский аспирант жить и учиться, скажем, в Каунасе?
— Все отдают себе отчет в том, что аспиранту историку, социологу или культуроведу это не под силу. Более того — все отлично понимают, что если поставить в качестве одного из решающих условий организацию самофинансирования такой подготовки, то значительная часть наиболее способных никуда никогда не попадет. Посему на киевской встрече очень много внимания уделялось разработке совместной стратегии поиска доноров и подготовки регионального проекта. Он будет представлен на специальной конференции (в середине 2003 г.) европейским и североамериканским донорским организациям. Речь идет о создании пула доноров, которые в совокупности могут дать достаточно средств, чтобы реализовать наш проект. Предварительный зондаж говорит о том, что задуманное нами встречает понимание. Пока же проект финансируется Международным фондом «Відродження».
— Вы говорили, что человек, закончивший аспирантуру и защитивший диссертацию за рубежом, должен вернуться на родину. Как гарантировать его возвращение? Ведь если все пойдет так, как задумывается, консорциум начнет продуцировать специалистов мирового класса. Какой смысл им возвращаться в Украину?
— Безусловно, такого человека по возвращении на протяжении какого-то времени следует поддерживать. Это может быть, скажем, полутора-двухгодичная программа дополнительных субвенций, стипендий, выплачиваемых ему в рамках, так сказать, вхождения в преподавательскую, научную деятельность на родине. Этому человеку, естественно, следует предоставить современный ПК, подключенный к Интернету, подписку на необходимую ему научную периодику. Все это сейчас тоже продумывается, чтобы подкрепить запланированную консорциумом программу. Ведь если молодой ученый получит не только подготовку и возможность защитить диссертацию, но и определенные гарантии, что его не забудут по возвращении домой, если начнут работать объединения выпускников и все члены консорциума возьмут на себя обязательства их всячески поддерживать, то, полагаю, причин для пессимизма не так уж много.
— Насколько я поняла, сейчас идет процесс создания консорциума. А когда начнутся сами обмены — через год, два, пять лет?
— Надеемся, что в нынешнем году сумеем запустить несколько пилотных проектов. Например, уже есть договоренность: те учебные заведения, представители которых собирались в Киеве, могут начать подготовку лучших выпускников и рекомендовать их к поступлению в аспирантуры других членов консорциума. Лично я уповаю на то, что уже осенью 2003-го появятся люди, которые поедут из Львова в Каунас или Минск, из Харькова и Киева в Санкт-Петербург, из Каунаса в Харьков или Киев и т.д. Если говорить о полном развертывании, то это, наверное, будет в 2004—2005 гг.
Подчеркну: все задуманное в рамках консорциума планируется не как краткосрочный проект, который «зачахнет» через несколько лет. Программы должны стать постоянно действующими. Кроме того, надеюсь, консорциум будет расширяться, к нему присоединятся новые учебные заведения из других стран Центральной и Восточной Европы.
— А почему в фокусе только Центральная и Восточная Европа? Почему не попытаться (понятно, в несколько отдаленном будущем, но все же) «втянуть» в консорциум Гарвард, Оксфорд, Стэнфорд?
— Дело в том, что страны Центральной и Восточной Европы много столетий находились в постоянных научных связях. Здесь между людьми, научными школами сложились очень тесные и своеобразные отношения. Разрыв и осложнение этих отношений очень пагубно подействовали на всех. Вы даже не можете себе представить степень воодушевления, царящего среди тех, кто присоединяется к консорциуму. Люди осознают необходимость перманентного научного циркулирования: из Вильнюса — в Минск, Киев, Львов, Варшаву, Познань, Санкт-Петербург, Калининград. Необходимо воссоздать это кольцо.
Что же касается западных учебных заведений, то им гораздо интереснее контактировать не с одним польским, украинским или российским университетом, а с объединением, сетью из 6—10 вузов. Думаю, и для крупного западного ученого возможность одновременно реализовать свои планы в нескольких университетах более привлекательна, нежели в одном. Кроме того, он отдает себе отчет в том, что получает в несколько раз большее количество новых партнеров для исследований. Да и грантовая политика различных фондов ориентирована на различные страны. Посему, обзаведясь одновременно несколькими партнерами, ты расширяешь спектр поиска вариантов финансирования. Таким образом, консорциум — во всех отношениях исключительно продуктивный проект.
— Вместе с тем вы наверняка уже прорабатывали потенциальные риски. Чего следует опасаться больше всего при реализации проекта «сообщников»?
— Безусловно, риски есть. Прежде всего нужно найти понимание и поддержку со стороны правительственных структур всех государств относительно взаимного признания полученных квалификаций. Ведь сегодня получение степени доктора в Польше вовсе не означает автоматическое признание ее в Украине. Поэтому первый риск — отсутствие системы взаимного признания академических квалификаций и ученых степеней. Второй — нужно решить серьезную финансовую проблему, поскольку эта сеть не будет дешевой. Очевидно, что если учить хотя бы по 20—30 людей в каждом из пяти университетов, то им нужно не только дать возможность жить в другой стране, приличную стипендию, средства на поездки. Кроме этого следует оплатить услуги лучших ученых не только региона, но и их западных коллег. Ну и, наконец, третий риск — создание эффективного менеджмента этой структуры, который даст возможность всем ощущать себя равными, когда никто не будет перетягивать одеяло на себя.
— Если все задуманное удастся воплотить в жизнь, то каким вы видите консорциум лет через пять-десять?
— В его составе — по нескольку университетов из всех стран Центральной и Восточной Европы. Равноправными членами стали также несколько вузов стран Европейского содружества. Человек, поступивший в докторантуру одного из этих университетов, знает: его диплом доктора признается не только его отечеством и странами-соседями, но и всеми государствами ЕС. Соискатель, учащийся по программе консорциума, владеет как минимум тремя языками — родным, английским и языком одной из стран Европейского сообщества или страны-соседа. Он не испытывает никаких сложностей при перемещении в рамках объединения учебных заведений: один семестр прослушал в Литве, затем уехал на двухмесячную стажировку в Германию, потом один из его профессоров, к примеру испанец, пригласил его на семестр в Испанию. И при всем этом человек пишет работу, связанную с историей Украины в европейском контексте.
— А если честно, вы сами верите в реальность столь фантастической, по крайней мере для сегодняшней Украины, картины?
— Ну, я же не говорил, что все это произойдет уже завтра. А вот лет эдак через пять-десять — вполне.