Наиболее революционная часть общества, как показали недавние политические события, вовсе не пролетариат, а студенчество. Молодежь первая откликнулась на призывы оппозиции и наиболее активно отстаивала свои интересы. Именно потому мирный характер акций протеста во многом зависел от действий Министерства образования и науки (МОН), которое совершенно неожиданно заняло взвешенную позицию.
Понятно, что во многом это продиктовано не только либерализмом руководства министерства, но и его стремлением держать ситуацию под контролем, не допустить серьезных беспорядков. Тем не менее, учитывая партийную принадлежность министра образования и науки Василия Кременя, многие его действия вызывают вопросы. Объяснить свою позицию он согласился в интервью нашему еженедельнику.
— Создалось впечатление, что сначала МОН поддержало мирные акции протеста под влиянием обстоятельств. Что вы чувствовали, когда в начале оранжевой революции студенты пришли к министерству с требованием вашей отставки?
— С одной стороны, мне, конечно, было неприятно. Но с другой, я, наоборот, радовался, что у нас в стране появились молодые люди, которые действуют не по принципу «чего изволите», а имеют свое мнение и способны его отстаивать. Во многом, как мне кажется, это произошло благодаря модернизирующейся сегодня системе образования. Один из ее ключевых моментов — формирование свободной, самодостаточной личности, способной анализировать, принимать решения и действовать согласно своим убеждениям.
— Почти две недели большинство студентов и учащихся профессионально-технических заведений практически не появлялись на занятиях.
— Большинство вузов во Львове, Тернополе и на Волыни не работали: там либо объявляли каникулы, либо, как в Черновцах, забастовку. Но полностью останавливать учебный процесс мы не стали: тот, кто желает учиться, должен иметь такую возможность. К тому же у нас учится очень много иностранцев — около 30 тысяч, и в министерство поступали обращения из отдельных посольств: они хотели, чтобы дети учились. В Киеве все вузы, подчиненные МОН, работали. Правда, на занятиях было мало студентов. В некоторые дни в аудиториях сидело не более 20% студентов. Но на вчерашний день (8 декабря. — Т.Г.) уже от 50 до 80% студентов были на занятиях.
— А школьники?
— Около недели не работало абсолютное большинство школ Львовской, , Тернопольской, Ивано-Франковской областей. Школы в Киеве работали все, хотя в некоторых из них детей было очень мало: не потому, что они шли на Майдан, а просто родители боялись пускать их в школу. Сейчас все учебные заведения работают в нормальном режиме.
— И вузы? В некоторых оглашали каникулы до 25 декабря.
— На вчерашний день несколько университетов еще не работало — где-то семь или восемь по стране. Одно время не работала Киево-Могилянская академия, но уже с нынешнего понедельника там начались занятия.
— Как предполагают догонять пропущенное?
— По-разному. Например, ректор Черновицкого университета Николай Ткач сказал, что у них решили отработать четыре субботы полностью, а отдельные занятия провести в рабочие дни после основных лекций. В некоторых вузах сократят каникулы — зимние или летние. Есть и другие варианты. Вчера я общался со своим товарищем из Киевского национального университета им.Тараса Шевченко, который пропущенные лекции размножит для каждого студента.
То есть угрожающих негативных последствий для учебного процесса нет. А вот гражданское взросление ребят произошло очень мощное. Я рад, что у нас такая молодежь, которая высказала свое мнение, проявила волю, сделала это в цивилизованной форме, и, вместе с тем, при первой возможности вернулась за парты.
— Поводом для демонстрации у стен МОН послужили начавшиеся в вузах репрессии по отношению к участникам протеста, некоторых даже успели уволить.
— Как вы знаете, я еще в среду 24 ноября заявил по телевидению о том, что нельзя преследовать студентов, нельзя расправляться с работниками образования, выступающими за справедливое проведение кампании по выборам президента. Министерство образования и науки четко пояснило свою позицию: каждый работающий в сфере образования и учащийся имеет право высказать свое мнение. Более того, мы обратились к руководителям киевских вузов и заведений профтехобразования с тем, чтобы они помогали студентам, которые прибыли в столицу, в размещении, питании и медицинском обслуживании. Было принято обращение и к работникам правоохранительных органов — чтобы предотвратить насилие по отношению к студенческой молодежи.
— Некоторых ректоров это не остановило...
— Да, были попытки исключить или уволить с работы участников акции. Некоторых действительно исключили. Мы установили «Горячую линию», на которую за несколько дней поступило более 50 звонков. Каждое конкретное обращение рассматривали отдельно, после чего я еще раз обратился к ректорам учебных заведений с напоминанием об их ответственности за возможные преследования студентов и учителей. Случалось, кстати, что обращались и явно неуспевающие (еще до этих событий) студенты, которые заявляли, что с ними расправились из-за участия в акции протеста. Но все исключенные по политическим мотивам восстановлены.
— МОН, пожалуй, единственное из всех министерств, которое не только заняло толерантную позицию по отношению к участникам политических событий, но и достаточно активно их поддержало. Почему? Вы единственный свободный от мнения власти министр?
— Мы считали, что спрятаться в это время было бы нечестно. Тем более что эту позицию занимает большинство работников министерства. Это и мои личные убеждения. Я бы не хотел, ко всему прочему, чтобы моя фамилия — Кремень — осуждалась в связи с позицией, которую бы я и министерство в целом могло занять в эти дни. Для меня важно, чтобы я сам прежде всего перед собой и перед обществом был чист.
— Честно говоря, поведение рядовых работников образования удивило. Они всегда, насколько я помню, если и вольнодумничали, то втайне, а в своих действиях были, так сказать, полностью «властепослушны». Тут же многие из них открыто выступили в защиту демократии. Неужели произошло гражданское взросление учителей и преподавателей?
— Это результат взросления и самого общества, и демократизация образования. Мы за пять лет сделали многое в направлении раскрепощения учителя. Хотя подходы так называемой «репрессивной педагогики» еще действуют и по отношению к детям, и по отношению руководства к учителям.
— Несколько дней назад МОН выступило с еще одним обращением — осудить призывы к сепаратизму.
— Нет таких причин, которые могли бы оправдать сепаратизм. Практически никогда восточные и южные регионы, за исключением известных событий в Крыму несколько лет назад, не отличались сепаратистскими настроениями. Были такие настроения в свое время в части Закарпатья. Что же касается Донбасса, Харьковской, Луганской областей — это, на мой взгляд, искусственно привнесенные настроения.
В связи с этим я обратился к интеллигенции, поскольку именно от нее во многом зависит формирование общественного мнения, которое должно на корню осудить идеи сепаратизма и федерализма. Я рад, что меня поддержали ректоры целого ряда университетов. Это касается и Луганского национального педагогического университета, и Национального технического университета «Харьковский политехнический институт», и Харьковского национального университета им. В.Каразина, я уже не говорю о вузах в других регионах.
— А в Донецке?
— Из Донецка я получил ответ от имени совета ректоров, в котором высказано полное согласие с моими идеями. Но есть три строчки о том, что решение областной рады Донецкой области не предполагает раскола и не противоречит Конституции Украины. Я их понимаю — они ограничены в выборе ответа...
— Вы — член партии СДПУ(о). Как это согласуется с той позицией, которую заняли вы лично и министерство в целом по отношению к нынешней политической ситуации?
— Я из тех членов партии, которые стояли у истоков ее организации и были убеждены, что для постсоветских стран наиболее адекватны идеи социал-демократии. Я и сейчас стою на этих позициях. Но на мою деятельность как министра партийность практически никак не влияет. Вы не назовете ни одного ректора, ни одного преподавателя, кого бы я просил вступить в партию. Взаимодействие с партией было заметно лишь в предвыборной борьбе в 2002 году. Тогда я как член партии ушел в отпуск и ездил по регионам Украины и выступал в кампании. Я избегал выступлений в учебных заведениях, а если и заходил, то о политике и партии не говорил.
— А как вы смотрите на перспективы сотрудничества с Виктором Ющенко в случае его победы на президентских выборах? Насколько я знаю, одним из пунктов его программы значится возврат к прежней, десятилетней системе школьного образования.
— Думаю, это какая-то неточность в формулировании. В Европе вообще не двенадцати-, а тринадцатилетнее школьное образование. Возврат к десятилетнему образованию был бы шагом назад.
Вообще у меня специфическое положение: ведь я стал министром при правительстве Виктора Андреевича Ющенко. Я с удовлетворением вспоминаю полтора года работы с ним. Он с большим вниманием относился к вопросам образования, при нем правительство ликвидировало задолженность по зарплате (в некоторых областях по полгода не платили зарплату, да и сама она была мизерная). Первые современные компьютерные классы тоже появились при правительстве Ющенко. Вопреки обычной практике, когда капитальные вложения направляли в строительство, 5—6 миллионов было выделено именно на компьютеризацию школ.
Хотя, справедливости ради, нужно отметить, что и Виктор Федорович Янукович также с пониманием относился к вопросам образования. Конечно, в последнее время появились новые возможности, благодаря чему удалось развить многие начинания: на 70% компьютеризировать школы, существенно повысить оплату труда учителям и преподавателям, начать новые программы, одна из которых, к примеру, «Школьный автобус».
Убежден, что в дальнейшем, если мы будем с большим вниманием относиться к проблемам образования, демократизировать его, делать образовательную систему все более ориентированной на личность ребенка, то очень скоро получим по-настоящему демократическое общество и успешную рыночную экономику инновационного характера. Потому что ее могут создать лишь свободные люди, лишенные предрассудков и открытые для всего нового.