Так еще в 60-е годы говорил о влиянии медиа на общество один из основателей американского телевидения Фред Френдли. А все, о чем сегодня человек узнает или не узнает, связывают уже исключительно с медиа, и чаще всего — с электронными. В Украине еще недостаточно осознают, насколько общество является медиазависимым и что только медиаграмотность аудитории является единственным залогом противостояния манипуляциям СМИ и через СМИ. Впрочем, медиаграмотность самой журналистской индустрии в Украине сегодня — это довольно серьезная проблема. Как добиться того, чтобы манипулировать самими журналистами было невозможно?
Все начинается с фактического отсутствия качественного журналистского образования. У нас многие шутят, что самый лучший журналист тот, у которого никогда не было журналистского образования. А многочисленные выпускники журналистских факультетов, когда появляются в ньюсрумах, только доказывают, что это не шутка. Это лишь часть проблемы качества украинской журналистики. Когда пять лет назад в Киево-Могилянской академии открыли Школу журналистики, в успех этой программы верили единицы — существовало слишком много внешних административных преград, которые приходилось преодолевать: и нежелание лицензировать программу, и сопротивление уже существующих институций, рассматривавших журналистское образование как престижный и прибыльный сектор, где конкуренты не нужны. Мы, испытывая огромное давление, прошли лицензирование и аккредитацию, стремясь избавиться от наслоений советской журналистской школы, которые до сих пор навязываются существующей системой высшего образования в виде ошибочной философии и требований относительно наполнения учебных планов, формирования групп и нагрузки преподавателей. Одна из главных претензий состояла в том, что наша школа является магистерской программой и берет на обучение студентов с различными базовыми специальностями, иногда никоим образом не связанными с журналистикой. Оказывается, в украинских условиях менее чем за пять лет журналиста научить нельзя. Но чем Украина отличается от Британии, США или Франции, где за два года (а в Колумбийском университете даже за год) удается дать студенту все необходимые знания и навыки, чтобы стать журналистом?
Существует несколько ключевых, непреодолимых проблем, стоящих на пути реформирования журналистского образования. Во-первых, это абсолютно фальшивая философия преподавания журналистики как науки, привязанной к филологии. Журналистика не является и никогда не являлась наукой, хотя бы потому, что так никому и не удалось до сих пор найти предмет изучения! Есть только отдельные секторы журналистики, применяющие научные методы исследования. Но быть наукой и использовать научные методы — это разные вещи. Например, теория массовых коммуникаций, находящаяся на стыке разных академических дисциплин — социологии, философии, антропологии, или исследовательский прием в медиа, находящийся на стыке социологии, психологии, статистики, математики. Это очень важные части любого журналистского образования, но они не дают журналистам чрезвычайно важного инструмента в дальнейшей работе — навыков писать тексты, делать радиорепортаж, снимать и монтировать сюжет. Филология или литература в этом не помогут. Ведь журналистика — это отнюдь не умение писать красиво и творчески. Прежде всего это способность и умение быстро собирать факты, определять их ценность, быстро и объективно доносить их до аудитории. Мой коллега из Лидского университета (Великобритания) Джудит Стемпер говорит студентам всегда так: «Если вам хочется заниматься творчеством — идите в театральную школу. Если вы пришли в школу журналистики — готовьтесь к интересной, но рутинной работе». И в этой работе преобладают не столько знания или вдохновение, сколько навыки и преданность профессии.
Основное достижение нашей школы за это время — определение нескольких стратегических вещей.
Во-первых, была довольно четко определена миссия, совпадающая с миссией любой западной медийной школы: качественное обучение студентов и влияние на медийную сферу путем повышения стандартов и конструктивной критики того, что происходит в отрасли. Центр медиареформ, созданный при Могилянской школе журналистики, занят как развитием отрасли через семинары, тренинги, профессиональные конкурсы, так и ее критикой.
Во-вторых, была разработана принципиально новая философия образования, что существенным образом повлияло и на формирование учебных планов, и на подбор преподавателей. Основной проблемой было упомянутое понимание журналистики как науки и отношения студентов к ней как к творчеству, что требует поиска вдохновения. Нужно было также преодолеть стереотип журналистики — это хорошее место для тех, кто пишет стихи и интересуется только тем, как писать о культуре. Основным направлением школы становятся новости и освещение текущих общественно значимых событий (news & current affairs) для различных типов медиа. Мы сознательно не вводили специализации, а учим студентов работать для телевидения, радио, печатных СМИ и новых медиа.
В-третьих, был четко определен принцип обучения — learning by doing — обучение через работу. Основной акцент во время обучения делается на практические навыки и постоянное их применение и усовершенствование под руководством преподавателей, имеющих опыт практической работы в СМИ. Для этого была открыта телевизионная новостийная студия, где каждую пятницу «в эфир» (имитация прямого эфира) выходят настоящие новости — «Эпизоды». Студенты сами снимают сюжеты, пишут, монтируют и выдают программу в эфир. Каждую неделю они сменяют друг друга — каждый сможет попробовать себя в любой профессии: и «пишущей», и технической. Таким образом мы не разделяем творчество и технику, и это также соответствует западным стандартам, когда журналист должен сам отснять сюжет, смонтировать, сделать радиосюжет и потом адаптировать его для веб-ресурса. Со следующей осени студенты начнут готовить также новости для «Молодого радио» и в рамках мультимедийного курса — настоящую газету и журнал.
Такое приобщение студента к производственному процессу важно по нескольким причинам. Во-первых, дает навыки, которые со временем будут нужны в работе. Во-вторых, — возможность максимально приблизить условия обучения к условиям будущей профессии. Только в процессе обучения студенты начинают понимать, что существуют такие понятия, как дедлайн, вне которого журналистских наработок не существует, работа в команде (ибо если вы не блогер — вы всегда в команде), что не существует нормированного рабочего времени — все время, затраченное на выполнение задачи, — рабочее. Кстати, очень интересно наблюдать за тем, как медленно, но необратимо происходят изменения в представлении и отношении студентов ко времени. Это также полностью вписывается в западный подход к обучению по таким программам. Например, обучение в Школе журналистики Колумбийского университета (США) продолжается только один год, но предусматривает полную занятость и сугубо практический характер.
Практические наработки являются важными также потому, что приучают будущего журналиста к аудитории и стимулируют стремление к высокому качеству. Поэтому уже сегодня на новостийные прямые эфиры мы приглашаем множество гостей, среди которых наши университетские коллеги и профессиональные журналисты. Со следующего года вся продукция студентов будет сразу же становиться достоянием общественности — она будет появляться на нашем сайте.
И, наконец, последнее — все сделанное студентом за два года он может собирать для своего портфолио, что пригодится во время поиска работодателя.
Хочу привести слова Марека Бекермана, консультанта Би-би-си World Service Trust, осуществляющего проект по реформированию журналистского образования в Украине, о том, что украинская медийная система должна заговорить на общем языке с международной и оперировать теми же понятиями, стандартами и категориями. Большое влияние на создание Могилянской школы журналистики оказали международные проекты, в которых участвовала школа. Первым из них было сотрудничество с Лидским университетом (Великобритания) и Британским агентством по развитию (DFID). Сейчас школа сотрудничает с Огайским университетом в рамках крупного проекта Государственного департамента США. Несмотря на обвинения коллег из других университетов, повторяющих, что Могилянка в целом, и наша школа в частности, — это перекормленная западными грантами утка, бесспорным является то, что без такой поддержки школа просто не состоялась бы, хотя и начиналась она с одного стола и стула. Ведь журналистское образование — одно из самых дорогих, только естественные науки требуют большего финансирования. Медиа сегодня — это высокие технологии. Объяснять сейчас на доске — значит заниматься профанацией.
Впрочем, гранты — это не только деньги, а прежде всего ноу-хау, трансфер технологий преподавания. Чрезвычайно важные для качественного обучения разработки и внедрения новых курсов, отвечающих требованиям времени. Прошедшей зимой впервые был введен интерактивный курс «Международные медиасистемы» между Огайо и Киево-Могилянской академией: с помощью видеокамер, соединенных через Интернет, преподаватели могли читать лекции обеим аудиториям одновременно, студенты обменивались презентациями, приглашались гости, рассказывающие об общественном телевидении в США или о том, почему его нет в Украине. Этот проект позволил также приглашать американских преподавателей. В прошлый триместр это был профессор Эрик Вильямс, который преподавал видеопроизводство и производство теленовостей, в прошлом году это было преподавание основ документалистики.
Чрезвычайно важным является проект сотрудничества с Институтом массовой информации (ИМИ), дающий возможность приглашать французских журналистов для преподавания студентам Могилянской школы журналистики в виде недельных тренингов — по международной журналистике, журналистскому расследованию, производству газеты. А каждые полгода лучший студент школы получает возможность интернатуры в течение месяца во французских СМИ.
Одна из самых крупных проблем современного медиаобразования — это так называемая первая работа. Нашим студентам это понять пока что довольно трудно, ибо работы вокруг — разного качества, уровня, оплаты — много, и большинство получает предложения от работодателей, еще когда учится в школе. Так происходит только потому, что рынок медиа бурно развивается, а рынка соответствующего образования не существует. В таком вакууме работодатели готовы брать кого угодно, кто хотя бы примерно соответствует требованиям.
На Западе все наоборот. Например, во Франции новые рабочие места в СМИ фактически не создаются, а со старых никто не хочет уходить, поскольку некуда. Конкурсы в престижные вузы, готовящие журналистов, — от 40—60 претендентов на место в Лилльской школе, до 100—200 в Сорбонне. В Британии, например, на вакансию театрального критика в журнале Time Out претендовало 1800 журналистов, а выпускники журналистских программ университетов годами работают интернами (безвозмездно) на Би-би-си, только чтобы получить соответствующую запись в резюме. Не менее сложная ситуация и в США, где работа для начинающих если и находится, то лишь на небольших и наименее престижных местных рынках. Поэтому в интересах студентов от обучения взять все по максимуму, чтобы стать более привлекательными для работодателя. Кроме этого, желание учиться подкрепляется еще одним серьезным стимулом — платой за обучение, что составляет как минимум несколько десятков тысяч евро в год. Часто это не гранты, а банковские кредиты, которые потом придется возвращать. Ведь образование — это не только диплом, а прежде всего знания и умения, которые вместе с информацией являются самым дорогим товаром в современном мире.
Еще один фактор, влияющий на медиаобразование, — влияние самой медиаиндустрии. Чего она хочет от нашего студента (и не только украинская, но и международная, глобализированная) сегодня и чего она захочет от медиапрофессионала завтра? Должны ли те, кто работает в медиаобразовании, вообще ориентироваться на медиаиндустрию? Большинство украинских профессоров такой вопрос вообще считают нонсенсом, а саму медиаиндустрию — примитивной пародией на то высокое искусство, которое они преподают. Такое представление соответствует убеждениям самих медиапреподавателей, но уже давно не соответствует действительности. Медиаотрасль заинтересована в качественных профессионалах. Но пока что не хочет за это платить. Например, в той же Франции определенный процент прибыли медиаиндустрии идет на образование, в Британии медиапрофессионалы активно привлечены к процессу преподавания, в США все медиаобразование держится на грантах и спонсорской поддержке отрасли, открывающей и спонсирующей школы. В украинских условиях такие идеи только начинают появляться. Например, проект студенческих теленовостей был бы невозможен без поддержки телеканала СТБ. Впрочем, есть и другие примеры. Весьма удивил ответ одного из ведущих украинских телеканалов, что им, дескать, некогда тратить свое драгоценное время на экскурсии для студентов. Это свидетельствует о том, что в самой медиаотрасли не существует долгосрочной стратегии развития и никто не хочет делать вклад в будущее за счет перспективных долгосрочных инвестиций в медийное образование. Но именно так эту отрасль можно было бы сделать более профессиональной, эффективной, технологичной и, наконец, этичной.
Нежелание признать предыдущие ошибки, неспособность работать по-новому и неспособность понять требования времени к журналистскому образованию оставляют ее в таком состоянии, когда вреда от нее намного больше, чем пользы. Эта система не только не реформируется, но и пытается себя законсервировать. Часто от представителей различных украинских университетов можно услышать довольно искреннюю точку зрения, что, дескать, наша система журналистского образования самая лучшая, поскольку она академична, поэтому мы не должны позволить Болонскому процессу уничтожить наши достижения. Наоборот — наступит время, когда европейские университеты, не говоря уже об американских, придут к нам, чтобы позаимствовать наши достижения. Иллюзии, которые убивают...