Хотите узнать, как появляется на свет профильный класс, по крупицам вбирая в себя, так сказать, человеческий материал? И как себя при этом чувствует объект профильного обучения — старшеклассник? Для этого вовсе не нужно ждать 2009/2010 учебного года, когда концепция о профилизации вступит в силу. Ведь такой подход к обучению уже давно апробируется во многих школах Украины.
Прочитала в статье «Школа в профиль» («ЗН», №43, 2003 г.), что одна из основных задач профилизации — «дать возможность старшекласснику изучать преимущественно то, к чему у него лежит душа». Но давайте задумаемся, к каким предметам обычно не лежит душа у наших детей? Если не погружаться в дебри психологии, то ответ часто находится на поверхности — к тем, которые преподают слабые в профессиональном смысле учителя. Замечено, что школьники-«середнячки» особенно не любят математики и других предметов, изучение которых требует значительных интеллектуальных усилий. Однако в старших классах у таких детей, особенно у мальчиков, нередко происходит «интеллектуальный прорыв».
Словом, причин нелюбви к тому или иному предмету у старшеклассников может быть много, они всегда индивидуальны. Так же непросто происходит выбор профильного класса. Увы, при этом подросток весьма редко стремится «реализовать свои способности и задатки», как бы этого ни хотелось авторам концепции, да и всем остальным.
Разработчики концепции, например, провели опрос школьников на тему: почему ты выбрал именно этот лицей или гимназию, почему хочешь углубленно изучать те или другие предметы? Оказалось, что мотивы могут быть разными: «вместо меня выбирали родители», «я ориентировался на выбор друга, потому что сам не смог определиться», «выбрал, так как в этой школе есть охрана», «потому что в микрорайоне нет других профилей»…
В таком положении вещей можно усматривать недоработки школы по допрофильной подготовке, но очевидно и другое: в простодушных детских ответах отобразилась сама наша многоликая жизнь, которую весьма непросто «затолкать» в рамки профильного класса.
Среди моих знакомых есть замечательные учителя, которые по собственной инициативе уже давно занимаются профилизацией: они помогают трудолюбивым и способным детям выбирать темы для научных работ и затем знакомят их с учеными, которые «ведут» эти темы в киевском территориальном отделении Малой академии наук Украины. Кстати, даже в наше «коммерциализированное» время содержательно выполненная научная работа дает школьнику некоторое преимущество при поступлении в вуз.
— Счастливчиков, которые выбрали себе профессию еще в школьные годы и не разочаровались в ней на протяжении всей жизни, среди нас не так уж много, — считает одна из таких учителей. — И чтобы их количество умножалось благодаря профилизации, необходимо, кроме всего прочего, на серьезном научном уровне проводить диагностику не только профессиональных намерений школьников, но и их предрасположенностей, способностей к той или иной профессии, заложенных природой. Мы же пока проводим такую работу эпизодически, между делами, которыми традиционно загружен классный руководитель, основываясь на собственном опыте да интуиции. Откровенно говоря, мы помогаем в основном только тем детям, которые сами морально готовы идти на контакт, способны на творческую работу в столь юном возрасте.
— Как это ни печально, — продолжает ее коллега, — но я каждый раз убеждаюсь, что большинство наших старшеклассников не видят взаимосвязи между учебой в школе и выбором профессии. Они даже не знают, зачем учатся, всерьез считая, что это «мучение» нужно только учителям да родителям. Потому мне кажется, что задача школы не просто распределять старшеклассников по профильным классам, ориентируясь на то, что им нравится или не нравится, а с ранних лет заниматься индивидуальной работой с каждым ребенком, помогать ему определиться в жизни. И здесь нам не обойтись без науки, которая в советское время называлась педологией, но была уничтожена на корню (как и ряд других перспективных научных направлений, объявленных «лженауками». — Ред.), а сейчас возрождается в качестве психопедагогики.
…Есть основания полагать, что в обозримом будущем в наших школах появится новая специальность — «учитель по профессии». Но на первых порах новую образовательную услугу будет оказывать, скорее всего, все тот же классный руководитель. Неужели ему придется заниматься профилизацией, выкраивая окно между уроками, родительскими собраниями, разливанием сока на переменах и многими другими обязанностями?
Хотелось бы обратить внимание читателей еще на одну сторону профилизации, которая, как правило, остается в стороне теоретических дискуссий на эту тему.
— Я очень тоскую по своим одноклассникам, с которыми училась все предыдущие годы, — рассказывает десятиклассница Оля. — Конечно, это был далеко не идеальный класс, зато все в нем было как в жизни. У нас были «элита» и «середнячки», «душа» и «разум» класса, формальные и неформальные лидеры и даже свои «клоуны». А теперь я сижу среди умников и отчаянно скучаю по нашим «соловьям-разбойникам». Кажется, что не класс, а меня разорвали на части. И все мне в новой среде кажется ненастоящим, искусственным… Отношения между ребятами жесткие — не учеба, а сплошная война интеллектов!..
— Это происходит из года в год: дети, оказавшиеся в разных профильных классах, еще долго на переменах ходят «в гости» друг к другу, ищут встреч со «своими» и в спортзале, и в школьных коридорах, — соглашается с Олей ее классный руководитель Светлана Петровна. — Ведь класс как единый организм формируется не один месяц. Проходят годы, прежде чем распределятся социальные роли, создастся иерархическая лестница. А когда этот единый организм разрушается, становится больно и детям, и учителям, и даже родителям. В этом учебном году одна мама в слезах приходила к директору школы и обещала подарить школе компьютер, если не расформируют класс, в котором учится ее дочь. Но профилизация в нашей школе уже давно стала обязательной, и никаких исключений не предусмотрено. И каждый раз становится не по себе, когда видишь, как все это превращается в сплошной стресс…
Разумеется, есть и такие учителя, и родители, которые в подобных ситуациях не усматривают «ничего особенного», дескать, пускай дети приучаются к расставаниям, которых еще немало будет в жизни. Пусть учатся быстро адаптироваться в новом коллективе, ведь это — требование нашего бурного времени! И такая точка зрения представлялась бы правильной, если бы можно было рассматривать школу как некую подготовку к настоящей жизни. Но ведь школа на самом деле — это и есть сама жизнь, точнее, весьма значительная ее часть, которую ребенок имеет право прожить счастливо. И потом, не кажется ли вам, что чем чаще людям приходится адаптироваться в новых коллективах, тем жестче и равнодушнее складываются между ними отношения...
Чтобы рассмотреть еще один аспект профильного образования, предлагаю читателю познакомиться с моим соседом, десятиклассником Сергеем, который учится в естественно-математическом профильном классе.
У этого мальчика еще в первые школьные годы внимательная мама заметила способности к точным наукам и почти полное равнодушие к гуманитарным. Кстати, многие дети в наше технократическое время обнаруживают подобные качества. Когда в девятом классе Сережа безапелляционно заявил, что «Евгений Онегин — всего-навсего обыкновенная мыльная опера», гуманитарно-образованная мама отложила все свои дела и рассказала сыну о великом поэте столь страстно, цитируя при этом наизусть огромные отрывки из знаменитой поэмы, что Сережа даже забыл о включенном компьютере. Трудно сказать, как воспринял духовный порыв матери мальчик, но есть основания полагать, что он во всяком случае почувствовал: в жизни не так все просто, как кажется на первый взгляд. Мама же для себя объяснила наличие «белых пятен» в образовании ребенка тем, что учительница литературы, недавняя выпускница института, оказалась в школе случайным человеком.
В десятом классе, в разгар профилизации, школьное расписание поменялось таким образом, что маме пришлось проявлять особую бдительность: теперь ежедневно было по два урока математики, зато зарубежную литературу «урезали» до одного урока… в неделю. Изучение литературы в сокращенном виде, накладываясь на суровые жизненные реалии, приносило уродливые плоды. Как-то Сережа ошеломил маму сообщением, что, дескать, Гобсек, герой одноименного произведения Бальзака, «классно занимался бизнесом, умело «опускал» аристократов, но был у него один прокол — неумелая реализация продукции». Пришлось долго объяснять сыну, чем отличается сие произведение литературы от курса экономики.
Но со временем легче не становилось. «Пройдя» Достоевского в рекордно короткие сроки, Сережа вдруг задумчиво спросил мать: «Как ты думаешь, куда ушел Раскольников в конце романа, попрощавшись с Соней Мармеладовой?»… Заметьте, этот «тупой» вопрос задал отнюдь не слаборазвитый молодой человек, а такой, что прочитал сокращенный вариант «Преступления и наказания»…
Возможно, кто-то из читателей уже подумал: странная какая-то мама, зачем она стремится к тому, чтобы ребенок с математическими способностями хорошо знал еще и литературу? Приблизительно такой же вопрос задала соседке и я.
— Думаю, что мировая литература, — ответила она, — это не просто предмет, ставший «чужаком» в математическом классе, а нечто большее. Без нее невозможно гармоничное развитие личности, она способствует воспитанию чувств. Именно литература помогает человеку приобрести систему моральных ценностей, не зависимую ни от его материального положения, ни от социального статуса, ни от выбранной профессии. Согласитесь, что даже такая важная составляющая нашей жизни, как профессия, все же носит поверхностный характер и не является главной при определении человеческой сути.… Вырастет мой сын человеком — будет уметь жить в согласии с самим собой. А если так, то и профессию сможет выбрать себе по сердцу.
К этому стоит добавить, что современному молодому человеку пригодится в жизни не только литература, но и знание языков, биологии, истории.… Потому хотелось бы, чтобы наша профилизованная школа все же не сужала кругозор и миропонимание ребенка, культивируя «одномерного человека», раньше времени интересующегося лишь узкопрофессиональными вопросами.
* * *
Волнуют ли проблемы, сопровождающие процесс профилизации, профессионалов, ищут ли они ответы на тревожные вопросы? Это я пыталась понять, побывав недавно на очередной сессии Открытой педагогической школы, соорганизаторами которой выступили Академия педагогических наук Украины и педагогическое издательство «Плеяды». Ведущей темой сессии стала общественная экспертиза концепции профильного обучения в средней школе. На ней встретились участники разработки концепции с педагогами-новаторами из 14 регионов Украины, а также киевскими студентами и лицеистами. Было жарко от споров, предложений и вопросов.
Главный ученый секретарь АПН Украины А.Ляшенко, академик-секретарь отделения дидактики, методики и информационных технологий в образовании АПНУ Н.Бибик, ученый секретарь этого отделения Ю.Малеванный, заведующая лабораторией дидактики Института педагогики АПН Украины С.Трубачева рассказали, как шла работа над концепцией с учетом отечественного опыта и общемировых тенденций. Появление концепции продиктовано временем, пониманием того, что наше общее среднее образование слабо ориентировано на жизненное и профессиональное самоопределение личности. Оно не дает школьнику необходимой информации для построения обоснованных жизненных и профессиональных планов.
В частности, отмечалось, что хотя в будущем по каждому обязательному предмету будет как минимум три вида учебников и программ — для «родных» и «чужих» профилей, а также беспрофильной школы — пока приходится работать при их полном отсутствии. Труднее всех тем талантливым учителям, которые работают по эксклюзивным программам, созданным ими же, — они несут на своих плечах эту тяжелую ношу без материально-технического обеспечения и соответствующего финансирования, некоторые, разочаровавшись, уходят из школы. В то же время управленцы на местах уже начали гонку за процентами, требуя от школ отчетов по проведению профилизицации. Школы же, соответственно, спешат провозгласить себя учебными заведениями нового типа, но за красивыми вывесками нередко идет обучение старыми методами по необновленным школьным программам. Некоторые родители тоже не по-доброму активизировались: они считают, что если ребенок учится в профильном классе, то там он должен непременно получить… профессию.
Особенно радикальными взглядами отличались самые юные участники сессии Открытой педагогической школы — учащиеся киевского лицея «Бизнес». Они считают, что профилизация — это улучшение качества преподавания одних предметов за счет других. Последствия такого нововведения могут быть печальными — общий уровень образования в стране резко упадет. Прозвучало даже такое: в результате узкой специализации мы придем к цеховой системе, то есть прямехонько… в средневековье. Настораживает лицеистов и то, что девятиклассникам в период допрофильной подготовки предлагается «прыгать со спецкурса на спецкурс» — разве не понятно, что, начиная каждый раз заново, подросток подвергается стрессу?..
Если же отбросить крайности, то в целом представляется, что школа является тем фундаментом, на котором строится наша система образования. Этот фундамент до сих пор прочный — несмотря на все социальные катаклизмы и безуспешные попытки профилизации, которых наша школа на протяжении своей истории пережила около десятка. Есть основания полагать, что концепция профильного обучения, которая появилась на свет совсем недавно, при ее вдумчивом и неспешном внедрении принесет пользу и не будет иметь негативных последствий. Ведь она, как утверждают руководители отрасли, представляет собой толерантный документ, который дает и школам, и старшеклассникам право на выбор.