Итак, снова студентка. Пишу сочинение. Выполняю просьбу знакомой, славной женщины, мол, ее сын весь в чертежах, а надобно сдать сочинение о Хемингуэе. И так, от души, расписалась, что вспомнила не только «Фиесту» и «Прощай, оружие». Упомянула и «Снега Килиманджаро» и «Старик и море»: там важные мысли для молодой головы. Студенту поставили пятерку. И пришлось мне писать еще: о Ремарке, Кафке. Но взяла честное слово, что летом, в полевые экспедиции, возьмет в рюкзак две-три книги. Осенью спросила: «Ну как «Три товарища»? Мы когда-то этой книгой «зачитывались». Парень сознался: «Да никто сейчас книг не читает. Газеты еще просматривают, ну там что-нибудь новенькое о Киркорове, Эль Кравчуке, всех этих звездах, кто с кем...»
Что же это происходит? Книга - вековая мудрость цивилизации, даже Нобелевскую премию присуждают вначале по литературе, потом - по физике, химии, экономике и т. д. Как, почему, когда мы отучили наших детей читать? Новое, молодое и, конечно, процветающее государство не построить с пустыми головами. А кроме того, у компьютерных монстров нет ни души, ни сердца, ни морали, ни человечности, ни умной жизненной цели. В святом колодце книг много чего, без которого человек - не совсем человек. Ведь доброта, сострадание и милосердие к ближнему, что укрепляет и раздвигает душу и сердце в детстве и навсегда, оно ведь заложено в книгах, в рассказе о глухом Герасиме и несчастной Муму, в повести о бездомных детях подземелья. Ведь и Тема из трилогии Гарина-Михайловского весь соткан из сострадания и добра.
Или мы и тут резко качнулись не совсем в ту сторону, решили: нам нужно образование, знание языков, а воспитание - лишняя морока. Книги? Да что от них проку. Миром правят деньги. Даже по ТВ и радио выпускники школ и лицеев говорят о своей мечте: побольше бы зарабатывать. А в классе лидер тот, у кого есть доллары. Да как же мы посмели у них отбить самые человеческие понятия совести, чести, стыда: «Да кто ее видел-то, эту совесть теперь?» «И что можно купить на нее?» Это уже дебилы...
Не сами ли мы толкаем детей в жизнь без морали, без идеалов? Не сами ли им прививаем мерила хватательные, только материальные, часто циничные. А воздух такой жизни - затхлый, это уже - духовная пустыня. Не в 20 ли лет все должно смело и безоглядно рваться в неведомое, все должно дышать высокой мечтой и целью, рваться вперед? А знают ли наши правители, что слова «патриотизм», «Родина» они, многие, произносят с ухмылкой? Скажем правду: крах наших реформ уже заложен в аморальности нашего общества, в его бездуховности, в стремлении побыстрее обогатиться. В стране с таким уровнем нравственности ни одна экономическая модель работать не будет. Если угодно, то и в основе японского экономического чуда лежали традиционные японские ценности: верность своей стране, ее идеалам, долгу, понятиям совести и чести. Мы же толкаем своих детей в страну без идеалов и без морали... Мы ответственны за это преступление: безнравственная экономика будет процветать и впредь. Забыли или вообще не желаем знать, что в основе успеха западных стран, их капитализма (и социализма) все-таки была мораль и этика. Не выброшены они на свалку и теперь. Это - опыт всех цивилизованных стран.
Не потому ль мы в первой десятке коррупционеров? Расплата за духовный вакуум, за жизнь без гордой мечты и светлых идеалов; урвать бы побольше себе и спрятать тоже по возможности больше в швейцарских банках. И, естественно, раньше положенного срока седеть в страхе за уворованное и расплачиваться помолодевшими инфарктами. Да какое же во всем этом счастье? Не могут все это понять наши дети. Иначе бы однажды воскликнули: «Спасите наши души!» Куда вы нас ведете? Чему учите? Как вы посмели забыть, что в самих возможностях детства, в том восходящем и таинственном возрасте, когда в немыслимо короткий срок маленький человек овладевает общечеловеческими навыками, культурой, моралью - а многому ли вы нас научили? Вы - преступники, вы отучили нас читать книги...
Ну как тут не вспомнить, как к подножию Саянских гор, близ Красноярска, к станции Енисей подкатил товарный состав, в котором перевозят скот, а в нем - извечные хлеборобы Украины, вчерашние южане в свитках и чоботах, выносили закутанных в разноцветные яркие рядна детей, что уцелели, пока товарняк месяц петлял вдоль каторжного сибирского тракта. Погнали на остров Пашина, в продуваемые насквозь енисейским хиусом бараки. Но и в этих бараках через год-другой стали появляться книги. В заветном углу фанерного чемодана нашелся томик Тараса Шевченко. Он пропутешествовал по всему ссыльному острову. При мерцающем скудном свете керосинки за колченогим столом вечером вслух читали «Дети подземелья» Короленко или «Детство Багрова внука» Аксакова, повести Гоголя. И мы, полуголодные, униженные, верили в такие минуты, что выживем, вырвемся из этих сгнивших бараков. И плакали о печальной судьбе глухонемого Герасима и его Муму. То вдруг откуда-то приносили «Хижину дяди Тома». Книги становились главной радостью жизни, они учили, они подсказывали, как выживать, казалось бы, в самых невыносимых условиях, где черпать мужество и терпение.
И вот уж мой народ выбрался из гнилых бараков, сообща стали строить из отбракованного горбыля свои хатенки на высушенном болоте. Мы даже купили козу, нужно было молоко рожденному в Сибири братику. Мне поручили ее пасти. Мама клала в холщовую сумку краюху хлеба, но чаще две-три вареных картофелины. Свою козу я полюбила как родного человека и почему-то назвала ее Линдой. Наверное, вычитала для заурядной козы такое незаурядное имя где-то в книгах. Но через недолгое время она отзывалась только на это имя. И скоро пастушечьи обязанности превратились в истинное наслаждение: в упоение книгой, в чтение в сладком одиночестве. В полотняной сумке книга всегда лежала рядом со скудным обедом. А когда живот козы разбухал от травы, мы не спешили домой: в укромном месте укладывались рядом. Линда дремала, а я, прижавшись к ее теплому боку, читала запоем. Книги выменивала то на красивую заколку для волос, то на ленту, то выпрашивала на день. И добралась до всех сочинений Джека Лондона, до «Красного и черного» Стендаля...
Сдав приемные экзамены в медицинский институт (по желанию родителей) и проучившись там полгода, попутно сбегая из анатомки на лекции по античной литературе, я все же перевелась из одного вуза в другой, в свою родную стихию. И до сих пор, открывая первую страницу новой книги, замираю: а вдруг кто-то расскажет такое, чего не знаю, не хочу, чтоб мой мозг замер и моя жизнь окончилась прежде смерти. Какой огромный пласт культуры отняли добровольно у своих детей. В библиотеках - ум тысячелетней цивилизации. Они пустуют. На формуляре «Доктора Живаго» ни одного востребования. Пусто.
...Вот и сейчас, в сию минуту, радио «Эра» делает опрос среди студентов, что они теперь читают? Большинство девушек ответили, что им нравятся больше других книг романы о любви, тем более, что все они со счастливым концом. А парни предпочитают повести Марининой. Один с гордостью воскликнул: да у меня все ее книги, от первой до последней! Вот и дожили!.. А знаете, что я увидела не так давно в букинистическом магазине в самом запыленном углу? Девятитомник Александра Герцена, дважды уже уцененный, но и за эти гроши никому не нужный. А ведь 4-й и 5-й тома - это «Былое и думы», моя настольная книга. Ее со студенческих лет (писала по «Былому и думам» курсовую работу, хорошо вчиталась) и до сих пор перечитываю каждый год. И постоянно преклоняюсь перед огромной, общечеловеческой культурой, глыбой ума, пророчеством мысли, меткостью характеристик людей - так думать и так писать мог истинный Мыслитель и Писатель. Недавно в дневниковых записях Галины Кузнецовой (возлюбленной И.Бунина) прочла, что у него «Былое и думы» постоянно лежали на прикроватном столе. Еще прежде Расул Гамзатов назвал эти думы среди десяти мудрейших книг в мировой литературе.
По радио «Эра» в связи с опросом читаемой литературы, помимо Марининой и любовно-сексуальных романов да еще детективов, - ни один не обмолвился о настоящей, умной книге. Грустное предзнаменование... А своей любимой бабушке Арсеньевой тринадцатилетний Михаил Лермонтов писал из пансиона, куда она отправила его для учебы перед университетом: «Милая бабушка, сладостей шли поменьше, а передай в следующий раз побольше книг. Из тех, что здесь, все перечитано. Вышли всего Шекспира и непременно на английском». Вот ведь почему первый вариант философской поэмы «Демон» был вчерне написан уже в 15 лет. А к 26 годам - остальные четыре тома, и среди них наимудрейший стих «Выхожу один я на дорогу».
Гениальный Циолковский был так беден, что смог закончить только два класса гимназии. Откуда же та научная эрудиция, без которой нет пророчеств, ибо пророчеством была, да и есть его мысль: «Мы живем не по законам земли, а по законам космоса»? Он самостоятельно взялся за изучение высшей математики. В его библиотечной записи сразу после учебника по сферической тригонометрии стоял Пушкин, а на оборотной стороне «Биографии знаменитых астрономов, физиков и геометров». Месяцами ел только черный хлеб и купил себе чашку с назидательной надписью: «Бедность учит, счастье портит», но мечтал свято: подарить через космос всему человечеству «горы хлеба и бездну могущества». А Гоголь сознался однажды, что в те семь лет, пока писалась его поэма «Мертвые души», много раз впадал он в тяжкие раздумья. И в часы полной прострации, упадка духом спасался перечитыванием Гомера, Вергилия, Вальтера Скотта.
Всего семнадцать лет прожила с нами Надя Рушева. Но в ее рисунках (11 тысяч!) удивительное знание людей, эпох, античности, балета, Пушкина и Шекспира, Толстого и Лермонтова, Тургенева и Экзюпери, тонкое проникновение и понимание «Мастера и Маргариты» Булгакова, с пером в руке она прочла «Илиаду» Гомера. Так получаются таланты, так уходят от нас в бессмертие.
Дети нового тысячелетия... Какими они будут? Опытными хозяевами компьютеров? Не дай Бог - компьютерными монстрами, без души, без сердца, без сострадания и милосердия к слабому. Передали ли мы наш жизненный опыт, наше пристрастие к умной книге, истинной поэзии. Оглянитесь: талантов средь наших детей мало, заурядных юных мещан - больше. А процветание любой страны в новом веке будет зависеть от того, сколько она сумеет вырастить незаурядностей и талантов. Ведь каждый, кто приходит в наш суровый и прекрасный мир, таит в себе то, чего никогда и нигде до него не было. Каждый рожденный будет иметь свою собственную судьбу. И уж тут возьмет свое извечная мудрость: что посеете - то и пожнете.
В дни международной смены в Артеке, когда съезжались подростки не менее 70 стран, было что понаблюдать и над чем поразмыслить. Вот большеглазый с белозубой улыбкой Жозеф из Буркино-Фассо, ему тринадцать. Он - замечательный оратор, ему уже подчиняются все модуляции голоса, точны движения рук, плеч. Оказывается, он посещает уроки риторики и ораторского искусства. Говорит, что это необходимо будущему политику. Он хочет стать мэром своего города. Он уже уверен, что все в жизни начинается с большой мечты. Он каждый день подчиняет этой мечте. 13 лет, а нетривиальность суждений и представлений о современном мире, удивительная гражданская и социальная зрелость, и кроме прочих достоинств - знание четырех языков. Протянув на прощанье маленькую, совсем еще детскую черную ладошку, смело посмотрел в глаза и так же смело заявил:
- Если уж совсем честно сказать о своей мечте, то хотел бы стать президентом Буркино-Фассо, вы знаете - моя родина - очень интересная страна. Нужно, чтобы ее знал весь мир. И это по плечу хорошему президенту. Но в президенты надо готовиться теперь, и каждый день.
...Прежде, до нынешних тяжких лет, в месяц выписывала по 3-4 «толстых» журнала и столько же газет. А теперь все же хожу за ними в библиотеку. Уважают - дают. Вот и вчера в «Знамени» (№8, 1999 г.) прочла «Дневник счастливого мальчика». Ему - 15 лет. Оказалось - документ эпохи: «В случае войны пойду первый на фронт. Дети Парижской коммуны сражались, как взрослые». Это пишется в 1936 г. Такие мальчики первыми записывались добровольцами в 1941. Эти же мальчики готовили себя к высокому предназначению, отсюда склонность к самостоятельному мышлению и напряженные поиски истины: «Я мечусь в поисках цели жизни. Для этого читаю философию, верю и сомневаюсь и постепенно по кирпичикам собираю собственное мировоззрение». Читаю Вольтера - его сатирическо-философские романы. Какой тонкий и едкий юмор!» А рядом выписка из Флобера: «Разве страсти - не единственная прекрасная вещь на земле, не источник героизма, энтузиазма, поэзии, музыки, искусства - всего?» Он и сам влюблен.
Через неделю читает Стендаля, купил Тютчева, а из философии - Ключевского. «Взялся за драмы Сенеки. Прочел «Медею». Увлекся Ксенофонтом и Полибием - заполняю свой пробел в истории». А вот о Есенине: «Он пьян своей поэзией, он тонет в ней, он мучительно обрывает куски своей души и воплощает их в звучные строфы. Я не читал ни одного поэта, который мог бы так хорошо передать настроение, так сильно заставить грустить, желать, тонуть с собой».
Этот мальчик считает счастливым день, когда в библиотеке ему позволили сразу взять Гейне, Верхарна, Гончарова и Ромена Роллана! Вот ведь каким бывает Счастье... Счастье «новых русских», «новых украинцев» - куцее: обокрасть свой народ, раздеть и разуть его, - построено на слезах. Они уже прокляты...
Встретила и киевлянина, Мишеньку Поплавского, поэта, семи от роду лет, с умными, но не по-детски грустными глазами, а о том, почему он пишет стихи, сказал:
- Мне жалко всех людей, но еще жальче кошек и собак, потому что они беззащитные. Собаки и кошки - они же почти человеки, все понимают, только не умеют говорить. Как они смотрят на нас! Будто совсем люди...
И тогда же мне вспомнились стихи Расула Гамзатова: «Люди, люди! Скажите, в кого вы потом превратите его? Не прихлопнут ли парня капкан, западня лжи, коварства?.. Его чистую совесть, искристую речь вы должны для себя - от себя уберечь.»
В пятнадцать лет Сергей Королев уже сконструировал свой первый планер «СК». Альберт Эйнштейн отчет о теории относительности опубликовал в двадцать пять лет, а работал над нею с юности. Талантливейший математик Эварист Галуа поразил мир своими открытиями в двадцать лет. Взгляните на стаи птиц - сколько целеустремленности в их полете! А мы, наделенные разумом, знаниями, почему не скажем нашим детям, что жизнь без умной цели не многого стоит. И в книгах - вековая мудрость. И читать их надо сейчас, когда мозг свеж и впитывает эту мудрость, как губка. Еще есть время - спасем их души. Для них, для себя, для нашей молодой страны, когда-нибудь процветающей, демократичной. Демократию вообще нельзя построить на пустых головах и на безнравственности.