Предложение одеться потеплее я как-то пропустил мимо ушей: все-таки в школу иду, не куда-нибудь. Оказалось, зря. Картина, которая на языке устойчивых учительских выражений искони называлась «цыганский табор» - толпы учеников, бродящих по школе в куртках, пальто, варежках, перчатках и едва ли не в шапках, - оказалась впечатляющей. «А что делать, в здании двенадцать градусов, - сокрушался заместитель директора средней школы №231 Александр Каюков. - Лучше уж пусть так ходят, чем заболеть».
Главная педагогическая проблема школы, по словам Александра Дмитриевича, - финансовая. Здание не топлено, крыши текут, а в сентябре зав.районо лично объезжал учебные заведения, чтобы обнаружить наиболее прохудившийся чердак: в срочном ремонте нуждаются двенадцать зданий, а средств хватает только на одно.
Зарплата педагога? Да я своей не знаю - бесконечные перерасчеты, надбавки, коэффициенты... Вот в ноябре получили примерно по пять миллионов - те, кто на две ставки работают. Говорят, что это какой-то процент из городского бюджета, что-то около 80%. А еще говорят, что после забастовки будут платить не восемьдесят, а тридцать восемь процентов, - вот и добастовались... Впрочем, все это только слухи, а вот что такое две ставки - семь уроков ежедневно, - это Александр Дмитриевич знает точно. И что такое двадцать учительских заявлений об увольнении в год - тоже.
«Я не знаю, что держит Петрика в школе. Все мыслимые и немыслимые звания: учитель-методист, Учитель года - он уже имеет. Деньги? Какие это деньги! Но родители, что называется, идут на имя Юрия Георгиевича. У нас, разумеется, есть талантливые педагоги. Однако он - статья особая», - заключил Каюков.
Вы когда-нибудь изучали литературу не по трем этапам русского освободительного движения, а по классификации профессора Недзведского: синкретический, аналитический, синтетический русский роман? Писали сочинение на тему «Онтологический смысл любви в творчестве Тургенева»? Занимались на уроках языка анализом пропозициональных конструкций или актуального членения предложения? Если нет- сдайте свой диплом гуманитария по месту получения и приходите в киевскую школу №231 на уроки русского языка и мировой литературы к Юрию Георгиевичу Петрику.
Это обычная бесплатная школа - не гимназия, не лицей. Тем не менее ученики в ней - гуманитарии. По крайней мере, те, кто учится у Петрика, «Что касается типологии тургеневских героев, то каждый из них в определенной степени либо Гамлет, либо Дон Кихот»... Если вспомнить классификацию Мартина Хайдеггера, то жизнь Ситникова и Кукшиной из романа «Отцы и дети» соответствует философской категории «бытие в заботе»... Это не учительские реплики, а фразы из устных и письменных ответов учеников Юрия Георгиевича. Они же, ученики, проводят блистательные, параллели между философской концепцией булгаковского «Мастера и Маргариты» и христианским учением о свете и тьме, опираясь при этом не на что-нибудь, а на труд о.Павла Флоренского «Мысль и язык». Они рассуждают о творчестве Владимира Набокова и его близости лосевской диалектике мифа...
Да, в это верится с трудом - но ведь не за один урок, не за одну четверть и даже не за один год достигает учитель подобных результатов. «Моя цель- показать учащимся многообразие концепций личности в системах творчества различных писателей и различных культур, - говорит Юрий Георгиевич, - Ведь восточный человек, античный человек, герой русского классического романа, персонажи европейского романтизма- все это разные люди… И если мы в конце двадцатого столетия не будем знать о них, понимать их, видеть их - значит, мы живем не в мире, а лишь в заботе о хлебе насущном». Отрицать повседневные наши заботы было бы ханжеством. Но, тем не менее, из каждого выпускного класса, где работал Юрий Георгиевич, два-три человека поступают на филологические факультеты университетов и педвузов. И даже, как это ни странно, потом возвращаются в школу - как нынешние третьекурсницы Киевского педагогического университета имени Драгоманова Елена Ивченко и Ольга Гаврилкина, которые проходят сейчас педпрактику у своего бывшего школьного учителя. «Одна радость-работать с Юрием Георгиевичем, - говорят девушки. - А то мы уже столько всего забыли в институте!»
* * *
Юрий Георгиевич действительно из поколения последних романтиков. Родился в 1948 году, четырнадцати лет поступил в математическую школу при Новосибирском университете. Да, в ту самую легендарную школу, куда набрали 460 учеников, а выпустили только 49. Туда, где читали лекции Ляпунов, Соболев, Мальцев - цвет советской и мировой математической науки; люди, которые могли не поехать на международный симпозиум, потому что у них, видите ли, в этот день ответственная лекция в математической школе...
- В те годы в Новосибирске словно аккумулировались не ужившиеся с режимом, - рассказывает Юрий Георгиевич. - Работал там академик Александров - бывший ректор Ленинградского университета. «Провинился» тем, что стукнул уж слишком распоясавшегося от вседозволенности студента из дружественной африканской страны. Стукнул в общежитии, после какого-то их очередного сабантуя. Студент, естественно, попытался раздуть дело до международного скандала...
- Да и ученики в школе были не из последних, - продолжает Петрик. - На год младше меня учился сын Юлия Даниэля, через год после того, как я закончил школу, туда поступил Вадим Делонэ. Тогда я учился в университете и работал в математическом НИИ (после школы, заметьте! - Ю.К.). Впрочем, новосибирский Академгородок был тогда одной тесной компанией и славился как заповедник свободомыслия. После процесса Синявского-Даниэля компанию разогнали...»
К тому времени с незаконченным высшим математическим образованием Юрий Петрик оказался в Киеве. В здешнем университете столкнулся со странными проблемами: нужно было сдавать девять предметов академразницы, причем таких, о которых на матфаке Новосибирска и слыхом не слыхивали, - марксистско-ленинская этика, научный атеизм... Поступил на филфак.
Познакомился с Виктором Некрасовым. До сих пор вспоминает, как потом в КГБ уговаривали, чтобы написал Виктору Платоновичу в Париж письмо с просьбой вернуться. Отказался: «У меня коммунистическая идея всегда вызывала зубную боль. Впрочем, пламенным борцом с коммунизмом никогда не был».
* * *
Он и вправду не борец, а, извините за банальность, мастер. Мастер своего дела. Мечтает написать, и издать толковый учебник по мировой литературе для школьников. Да вот беда: не умеет бороться за что-то и что-то «пробивать». Опять-таки в школе работы много: ученики, студенты-практиканты, делегации из Межрегионального института усовершенствования учителей. И холодно, холодно...