Чтобы получить полную картину состояния нынешнего образования, необходимо рассмотреть три основные составляющие, которые определяют и базис, и надстройку: кого сейчас учат, кто учит и как учат? Каждый педагог скажет, что современная молодежь в своем большинстве не проявляет особо большого желания учиться. Выросшее на принципах двойной морали, усиленно процветающей в последнее десятилетие, подрастающее поколение стало до мозга костей прагматичным и признает истиной лишь то, что дает на практике полезный результат. Если раньше при получении домашнего задания все мысли уходили на поиск нужного материала и литературы, то теперь довольно часто думают иначе: сколько это будет стоить и как заплатить за выполненную кем-то работу?
Да, действительно, мы достигли высоких показателей в массовости высшего образования. И что из этого? Теперь даже самые безграмотные слои нашего общества обзавелись дипломами или стали за ними в очередь с надеждой заполучить оные за 4—6 лет: в эпоху процветания рыночной экономики, когда все продается и покупается, «грех» этим не воспользоваться. В итоге количество учебных заведений, начиная с училищ и заканчивая вузами всех уровней аккредитации, превысило все мыслимые и немыслимые границы.
Подробнее остановлюсь на учащихся профессионально-технического училища, ибо имею к нему непосредственное отношение. Основной наш контингент — девятиклассники школ, которым там становится скучно и неинтересно. Многим из них безразлично какую специальность получать, лишь бы поскорее покинуть школу. Праздно проведя время на школьных «камчатках» и «галерках», подростки после девятого класса сталкиваются с дилеммой, воспетой в народном творчестве: я стою у ресторана — учиться поздно, работать рано.
Их образовательный уровень уже не слишком шокирует. Стало обыденным явлением то, что, имея за плечами неполное среднее образование, 10—15% поступающих в училища не умеют на должном уровне ни читать, ни писать. Я уже не говорю о геометрических фигурах, которые следовало бы различать, об арифметических действиях в столбик или процентном соотношении чисел. Для них это — высшая математика. Но в аттестатах — не ниже четырех баллов. Честь и хвала всем заинтересованным в хороших показателях!
Когда слушаешь чиновников высокого ранга, удивляет, насколько они далеки от реальности. Как небожители. Министр, оказывается, против того, чтобы воспитывать в детях послушание! Он, видите ли, зашел в первый класс одной из школ, и дети боялись даже глазами пошевелить. Еще бы! Там школа, может, неделю к этому событию готовилась. А без сопровождающих министр заходить пробовал? А еще полезнее всем чиновникам иногда становиться у классной доски в качестве преподавателя в каком-нибудь богом забытом ПТУ (а большинство из них таковыми и являются) и попытаться поискать это самое послушание. По опыту своей работы я у нынешних учеников послушания в упор не вижу.
Нынешние ПТУ берут свое начало от ремесленных и фабрично-заводских училищ. В то время везде требовались рабочие руки — период индустриализации экономики, страна поднималась из руин войны. Об образовании речь не шла, главное — заработать на кусок хлеба. Подростки в 14—15 лет получали основы профессии и доучивались у станка, в кабине трактора, у мартена. Именно тогда широко распространилась заочная форма получения высшего образования, и при большом опыте производственной деятельности такой метод был оправдан.
Теперь же — совсем другая эпоха. Когда безработица достигла 40 % (с учетом скрытой), производственные технологии давно устарели, нет нужды раньше времени оставлять школу или без пользы для себя и общества мучиться на заочном отделении института. В училищах юноши и девушки за три года получают не только профессию, но и полное среднее образование. За это время они изучают 32—34 разных предмета (в зависимости от специальности). При несложных подсчетах в год выходит больше 10 предметов. Школьному отличнику с такой прорвой наук справиться довольно проблематично, а что тогда говорить об обитателях задних парт? При выпуске из училища такой «квалифицированный» работник точно знает, что ничего толком не знает, а после изучения довольно обширного перечня наук получается не специалист, а полуфабрикат (к слову, за пять лет институтского стационара я изучил 43 предмета).
Выбирая профессию, каждый школьник должен иметь определенные задатки, которые будут развиты в процессе обучения. Любая профессия не терпит дилетантов. А какой подросток в 15 лет может окончательно определиться с выбором? Вот и доходит до парадоксов, когда юное создание без мата три слова не соединит, но оказывается в группе официантов, бухгалтеров или парикмахеров.
Учебные планы уже давно требует серьезной коррекции. Они забиты массой естественных, гуманитарных, профессиональных и прочих наук. Некоторые из них совсем экзотические. Вот, например, «Техника поиска работы». В доступном переводе означает — как найти пятый угол в темной комнате? Если преподаватель обладает такой техникой, то что он делает в ПТУ? В министерстве обещали учебные планы подкорректировать. Ага, уже подкорректировали: предмет «Рыночная экономика» лишился первого слова. Ну, правильно, в нашей экономике давно больше базара, чем рынка. Но если в одном месте отнять, то в другом непременно прибавится. И появилась сначала «Политология», а теперь вместо нее будет «Философия». О целесообразности изучения этих наук скромно умалчивается. Увеличено количество уроков по ДПЮ (допризывная подготовка юношей) и за счет предметов профессионального цикла. Это в унисон разговорам о существенном сокращении количества Вооруженных сил в ближайшее время, хотя и по здоровью служить пойдут немногие. Да и штатного военрука в учебном заведении редко когда встретишь. Так и хочется сказать: прости им, Господи, ибо не ведают, что творят!
Неукомплектованность училищ педагогическими кадрами превышает все допустимые пределы. Часто штатных преподавателей только половина, а то и треть от общего количества. Все остальные могут быть совместителями, уходящими-приходящими или на подхвате. Учителя Западной Украины в массовом порядке рванули за «бугор». Выпускники педвузов работать по специальности не спешат. Их можно понять, ведь на зарплату учителя придется влачить жалкое существование. Да и работа нервная, не всякий выдержит. И не так-то легко учить тех, кто этого вовсе не желает. В училищах полностью обезличена должность мастера производственного обучения. Когда-то это были действительно мастера своего дела с большим производственным опытом. Теперь большой удачей считается соответствие хотя бы образования мастера специальности той группы, которую он курирует.
Научить профессии не только стало некому, да и не на чем. Когда не хватает денег на достойную оплату труда, то о материально-технической базе учебного заведения говорить нечего. В лабораториях и мастерских училищ бросается в глаза только колченогое оборудование и станки времен «раннего застоя». Не всегда в аудиториях, даже национальных университетов, хватает стульев для студентов. Многие вузы запросто ведут подготовку бакалавров и магистров по 50—60 специальностям, не имея для этого самого элементарного технического обеспечения.
Что имеем на входе, то получим и на выходе. 80% выпускников профтехобразования трудоустраивается — рапортуют из родного министерства. Однако предоставить справку о трудоустройстве и работать по профессии в дальнейшем, как говорят в Одессе, — две большие разницы. Это только на бумаге все складывается благополучно.
Каждая сфера общественной жизни в развивающемся государстве требует модернизации. Такой процесс является естественным и должен протекать продуманно, без ажиотажа. Но исторически так сложилось, что любые реформаторские идеи мы начинаем с массовой рекламной кампании. Главное — ошеломить общественность будущими дивидендами, разрисовать в розовых тонах перспективы планируемого успеха. Вот она — панацея! Ух! Да мы теперь!.. С нашими-то возможностями!... Однако через некоторое время оказывается, что и возможности ограниченные, да и реформы не до конца продуманные.
«Такова уж человеческая натура: мы никогда не видим своего положения в истинном свете, пока не изведаем на опыте положения еще худшего...» Трудно не согласиться с Даниелем Дефо, проанализировав первые результаты отечественных образовательных новаций. Складывается впечатление, что все идеи реформаторского направления внедряются методом тыка и без продуманных последствий. Как только ввели тематические аттестации по всем предметам, то оказалось, что объем журналов на тематические столбцы не рассчитан. Классным руководителям пришлось дополнительно вклеивать по 25 листов. Переименовали экзамены в государственную аттестацию, а критерии оценивания вдогонку, спешным порядком, сочиняли сами преподаватели на местах. И получился парадокс: есть государственная аттестация при полном отсутствии единых государственных критериев для каждого изучаемого предмета.
Министерство образования и науки смогло подготовить лишь «Типовые критерии», да и они противоречат здравому смыслу в деле профтехобразования. Я лишь процитирую I начальный уровень для оценок 1,2,3 балла: «Учень (слухач) з допомогою викладача відтворює на рівні розпізнання окремі елементи (фрагменти) навчального матеріалу та неусвідомлено виконує окремі частини (елементи, фрагменти) практичних завдань...» И даже при таком минимуме «припускається окремих помилок». Нет-нет, рекомендуется это не для учеников с умственными отклонениями. И речь идет не о математике или физике. Такой уровень предложен при изучении предмета «Спецтехнология» для учеников, которые к тому же имеют за плечами девять школьных классов. Но дальше еще интереснее. При таких оценках уровень рабочей квалификации не устанавливается вовсе, что противоречит утверждению о положительности всех оценок.
Увеличили количество уроков по информатике, а во многих школах (особенно в сельских) компьютер еще в глаза не видели. Внедряем изучение иностранных языков, при огромном дефиците учителей такого профиля. Чиновники требуют от учебных заведений составления графиков проведения тематических аттестаций с указанием даты, а на местах соблюдать такие требования часто не представляется возможным. Если в школах каждый предмет читают по нескольку учителей, то и заменить отсутствующего не проблема. В училищах составление таких графиков можно назвать мартышкиным трудом. Преподаватели-предметники, как правило, в одной особе, да и тех не хватает. Значит, все графики летят в тартарары при первом же заболевшем педагоге. Не загадки, а сплошные ребусы.
Часто вся образовательная модернизация заключается в смене вывесок: вместо отделов появились департаменты, университеты превратились в академии, институты переименовали в университеты, техникумы стали институтами, общежития нарекли «молодіжними готелями» (хотя у большинства таких «готелей» все удобства — во дворе), школы именуются коллегиумами или гимназиями, а профтехучилища превращаются в лицеи. Красота! Если бы еще от смены названия поменялась и суть. Я внимательно прочел «временное положение о профессиональном лицее» и пришел к выводу, что для учащегося или педагога училища название «лицей» ничего нового не несет. В нашей реальности «бурса» с ее финансированием и нравами таковой и останется, как бы ее ни нарекли. И детей будут продолжать пугать теми же словами: «Не хочешь учиться, пойдешь в ПТУ».
Мероприятия по реализации Национальной доктрины ограничиваются благими намерениями: «створити, забезпечити, проводити, скоригувати, передбачити, включити, підпорядкувати, затвердити, встановити, активізувати, сприяти, підготувати, довести, врахувати, впровадити, удосконалити, розробити, поширити» и т.д. Как на практике реформировать систему образования с пользой для общества, толком не знает никто. На бумаге написали, а внедрить в жизнь никому не удается. Может, поэтому нет всеобщего одобрения в адрес реформ со стороны учителей и преподавателей? Они лишь снисходительно улыбаются да с иронией говорят о будущем. Зато чиновники высокого ранга не перестают петь хвалебные оды в адрес своего детища.
Министр оправдывается, что реформы в образовании проходят в пределах финансовой возможности. А стоило тогда будоражить общество громкими обещаниями? Финансы ограниченные, компетентность управленческих структур не выдерживает никакой критики, педагоги — в дефиците, материальная база — в упадке, школы дают низкие знания. Несмотря на это, страна еще имеет победителей всемирных олимпиад, что подтверждает аксиому: каждая нация рождает своих гениев, вопреки всем трудностям.
Тогда представьте себе, что вы собрались сделать ремонт своего жилища. Но в одной комнате проживает теща, в другой — любовница, третью сдаете квартирантам и влиять на них нет возможности. Вы передвигаете мебель, срываете обои, белите потолки. Потом оказывается, что и денег для ремонта у вас — кот наплакал. Картина получается впечатляющая. Что-то похожее можно наблюдать и с модернизацией нашего образования.
А вот и любопытный документ из Кабинета министров Украины за № 435 от 31 марта 2003 года, который гласит: «Свідоцтва про базову загальну середню освіту, атестати про повну загальну середню освіту, дипломи кваліфікованого робітника, а також диплом молодого спеціаліста для осіб, які навчалися за кошти державного бюджету, виготовляються за рахунок загального фонду державного бюджету». В действительности же с момента введения документов нового образца их изготовление для профтехучилищ финансируется из двух источников; государственного бюджета и карманов родителей (сиротам делается исключение). Интересно, какая же реальная стоимость затрат на изготовление этих пластиковых «корочек» с учетом их оформления? Думаю, полезно будет для налогоплательщиков рассекретить эту государственную тайну.
Что же получается в сухом остатке? Мы с вами становимся этакими «морскими свинками» реформ, и над нами проводятся все социальные эксперименты конца XX и начала XXI веков. Только недругам всегда желают жить в эпоху перемен. Недостатки в нашем образовании были всегда и в избытке, но по прошествии времени их количество не только не уменьшается, а скорее, наоборот, возрастает. На мой взгляд, мало изменится система образования и в ближайшие годы. Из всего запланированного только программа «Школьный автобус» может быть выполнена, и то природным путем: возить будет некуда да и некого.
Тем, кому доведется учиться в нашей школе 12 лет, смогут выразить свое «восхищение» только когда подрастут. Официальное существование нескольких систем оценивания знаний (в школах и училищах — 12-балльная, в техникумах и вузах — пятибалльная) совсем сбивает с толку учащуюся молодежь. Всеобщая коммерциализация образования противоречит Конституции, которая превращается в сборник красивых лозунгов. И Конституция с ее бесплатным образованием есть, и гарант ее есть, вот только гарантий — никаких. Попытайтесь на просторах страны бесплатно получить в училище профессию для сферы торговли, питания, автосервиса, банковского дела, быта, дизайна, офиса и т.д. Такие специальности привлекают школьников своим названием и пользуются спросом, но везде за них потребуют ежемесячную спонсорскую помощь.
Реформами в образовании должны заниматься действующие педагоги, а не кабинетные чиновники, которые уже забыли, когда сами стояли у классной доски (если они там когда-нибудь стояли, а не сделали карьеру по комсомольско-партийной линии). А менять в стране есть что, только некому. Поэтому у любой реформы, как и у революции (из песни слов не выбросить): есть начало, но нет конца. Классика!