Когда мы сегодня говорим о проблемах школы, то чаще всего имеем в виду маски, дистанционку, социальное страхование учителей. И как-то выпала из внимания — однако никуда не исчезла — другая очень давняя проблема. Это так называемый конфликт родители—учителя. Конфликт обычно старательно скрываемый, потому что он ставит пятно на престиже школы.
Хотя, казалось бы, какой может быть конфликт между людьми, объединенными общей целью — выучить и воспитать следующее поколение, которое будет заботиться о нас и стране? Но звучат взаимные обвинения, «перевод стрелок», фразы типа «неадекватные родители», «невоспитанные дети», «авторитарные учителя». В конце концов, дети оказываются между двух огней: или родители переводят ребенка в другую школу (если есть возможность), или учителя/директора увольняют. Иногда случается чудо, и оказывается, что дело не в конфликте, а в проблемах, которые уже так прижились в школах, что воспринимаются как обыденность. Очень удобно прикрывать конфликтом проблемы в учебных заведениях, о которых чаще говорят именно родители: взносы, жестокое обращение/буллинг, низкое качество обучения. Большинство же учителей замалчивают школьные неурядицы. Справедливо было бы разобраться, почему замалчивают: или из-за равнодушия, или от незнания законов, или просто боятся. Возможно, руки не доходят обсудить и решить, потому что на повестке дня более «важные» вопросы: нас не уважают, нас унижают, нас не защищают. Но перечисленное — уже последствия конфликтов, они не лечат болезнь, а маскируют симптомы.
И все же основной бедой заведений образования (и не только их) является страх признать проблему, желание скрыть — не выносить сор из избы, вместо того чтобы сделать все возможное для ее решения. Эта тактика очень недальновидная. Проблемы не исчезают, накапливаются, и вот в один из «прекрасных» дней происходит масштабное извержение — обнародованы записи оскорбительных криков учителя в адрес учеников, «которых раньше никто не слышал»; падают потолки и стены, так старательно залепленные за средства родителей, тогда как надо было сделать капитальный ремонт; бесконечные сборы в фонды школы, «к которым школа не имеет никакого отношения, это все родители, конечно».
Конфликтной зоной стало даже питание
Дети присылают фото так называемой еды, жалуются на плохое самочувствие после обеда, дома с порога едят все и сразу, потому что голодные. Родители, конечно, хотят сделать питание более качественным, но… Школьная столовая сразу превращается в неприступную крепость, куда родителям ни ногой. Директор переводит стрелки на подрядчика, который обеспечивает столовую продуктами и готовит блюда. Подрядчик провозглашает, что стал жертвой организованной кампании по дискредитации. Заплесневелые булки, засоленные огурцы, прозрачный «супчик» становятся темой дискуссий в средствах массовой информации. Питание превращается в едва ли не общегосударственный конфликт. В конце концов, после огласки во многих школах питание улучшается, и уже не дети тайком фотографируют и присылают фото родителям, а учителя и директора школ с гордостью выкладывают фотоотчеты в сеть.
Формула простая: есть проблема (не конфликт) — признали, решили.
«Конфликт» — травмирование детей
Если ребенок получил в школе травму, это не означает, что школа или учитель всегда виноваты. Случаи бывают разные. Дети часто не думают о последствиях собственного поведения и травмируются сами или травмируют других. Казалось бы, алгоритм действий школы прост: получил ребенок травму, сообщили родителям, вызвали «скорую» (если травма тяжелая), оказали первичную помощь, сопроводили ребенка в «скорой» в больницу, если родители не успевают. Потом проведите расследование, чтобы устранить причины и предотвратить такое травмирование в будущем. К сожалению, бывает, что травмированные дети потом идут на уроки, или их просто отправляют домой, или же просят родителей не говорить врачу, что ребенок получил травму в школе. Есть и положительные примеры. Озорник сорвал предохранитель с огнетушителя, нескольким детям в глаза попал порошок. Сразу вызвали «скорую» (так уж получилось, что каждому ребенку — персональную карету). Сообщили родителям, директор успокоил СМИ: огнетушитель не взорвался, а сработал. Детей забрали на обследование, провели необходимые процедуры, оказали помощь — ситуация исчерпана. Формула простая: травма — помощь.
«Конфликт» — телефоны
Детям запрещали пользоваться смартфоном на уроке. Телефоны оставляли в «отельчиках» для телефонов. Кто-то из депутатов перед выборами (видимо, совпадение) вносит законопроект о запрете использования телефонов в учебных заведениях.
Благодаря карантину, наконец, достигли согласия (к сожалению, не во всех школах), что смартфон — это не только развлечения, но и учебная принадлежность. Именно с помощью смартфона можно читать сканированные учебники или непосредственно в нем, или на облачном хранилище в сети.
Услышали друг друга и от запретов и конфликтов перешли к обязательному использованию. Формула простая: запрет — конфликт. Разрешение — развитие, прогресс.
«Конфликт» — ошибки
Нас в детстве тщательно учили красной пастой: ошибка — это плохо. Каждый день внимание детей акцентируют на ошибках, а не на успехах. Растет поколение людей, которые не делают ошибок, но и не развиваются, потому что для многих ошибка — провал. На самом деле ошибка — только путь к правильному ответу, правильному поступку.
Очень показательными были ошибки в телеуроках. Как только ни оправдывались организаторы: и времени мало — делали с колес, и первый опыт телеуроков — переволновались, манифестировали футболками «у каждого есть право на ошибку» (кроме детей, к сожалению, — не забываем о красной пасте). Припечатало всех Министерство образования и науки: «Ситуация, когда в эфир выходит материал с ошибками, — недопустима». Учителя ошиблись — одни говорят, что можно; другие — нельзя.
Людям свойственно ошибаться. Мы же не роботы. И детям, и родителям, и учителям не стоит бояться ошибок. Ошибайтесь, но признавайте это, исправляйте и воспринимайте исправленную ошибку как победу. Только не обвиняйте тех, кто указал на ошибку.
Формула простая: ошибка — извинились, исправили и идем дальше.
Ситуация с карантином показала, что школа как место/красивая коробочка, в которой должны находиться дети, теряет актуальность. Хотя закрытие школ на карантин и вызывает возмущение у родителей, поскольку не с кем оставить детей и нельзя контролировать их обучение, но стало очевидно: чтобы послушать урок или выполнить классную работу, не обязательно куда-то ехать. Если пребывание в помещении школы не является обязательным условием для получения знаний, тогда и столько учителей, сколько есть в каждой школе, не понадобится для передачи знаний детям.
Очевидно, что стопки учебников в таком количестве и в печатном виде не нужны. Печатные тетради, которые так любят продавать/рекламировать в школах, не нужны: все тесты можно загрузить на какую-либо облачную платформу или сайт и использовать онлайн.
Следующий, довольно сложный вопрос: нужны ли учителя? Как носители знаний или распространители информации. Конечно, нужны, потому что обратная связь наставник—ученик неоценима. Но… сколько и с каким уровнем профессиональной подготовки?
Уже сейчас в Сети есть видеолекции преподавателей ведущих университетов мира. Если один лектор способен охватить тысячи учеников, тогда армия учителей и пул традиционных школ останутся невостребованными. Вот только такая «безжизненная» лекция не дает обратной связи, нет интерактива, и этот вид обучения эффективен для взрослых, а не для маленьких детей. Чтобы и дальше быть востребованным учителем, педагогу придется заниматься самообразованием, учить и одновременно учиться, чтобы оставаться на уровне. Меняется общество, меняются родители, меняются дети, поэтому следует меняться и учителям, и школе.
Благодаря карантину, происходит переоценка ценностей: незначительные или бытовые проблемы (взносы, шторы, ремонты, одежда детей), с которыми из года в год сталкивались и родители, и учителя, отступили на второй план как не влияющие на учебный процесс и качество знаний/образования. Теперь стали актуальными вопросы, о которых раньше не говорили. И вот о них, наконец, вспомнили, и теперь вся страна видит, обсуждает и общими усилиями творит изменения.
Многочисленные ошибки в учебниках, которых раньше «не замечали», а теперь находят и публикуют и родители, и учителя. Как результат, МОН изменяет процедуру экспертной оценки учебников, в Верховной Раде рассматривается законопроект об обеспечении качества учебной литературы.
Первоочередной вопрос, который сейчас беспокоит и родителей, и учителей, — качество образования, и это наибольший позитив карантина и онлайн-образования. Происходит то, что давно должно было произойти. Наконец нас интересует не красивая картинка, а содержание.
Надеемся, что ради качественного образования все мы объединимся, и на замену престижа школы как такой придет престиж науки/знаний.
Надо только слышать друг друга, потому что вместо незначительных бытовых недоразумений в школах появится мировоззренческий конфликт прошлого и будущего. И, кажется, он уже есть.