Ректор одного из самых крупных университетов нашей страны — Национального аграрного, академик Дмитрий Мельничук — человек деятельный, не останавливающийся на достигнутом. НАУ активно реформирует виды своей деятельности, имеет меморандум о взаимопризнании систем образования с двумя университетами США, его учебные программы адаптированы в соответствии с принятыми в мире требованиями. Воплощается в жизнь идея создания Международного консорциума высших сельскохозяйственных учебных и научно-исследовательских учреждений, президентом которого с 2001 года избран профессор Мельничук. Дмитрий Алексеевич держит руку на пульсе всего нового, что происходит в мире науки и образования. Поводом для нашей встречи послужило его недавнее возвращение из Берлина, где он участвовал в конференции по проблемам безопасного питания людей и животных. Эта проблема будущего потянула за собой еще массу вопросов, от решения которых зависит как наше благополучие, так и наших детей и внуков.
— Эта конференция интересна для меня как ректора аграрного университета и как профессионала в области биохимии. Вопросы, поднятые на ней, еще слабо обсуждаются в нашей стране, тем не менее они чрезвычайно важны. В высокоразвитых странах мира сегодня большое внимание уделяется тому, чтобы люди питались здоровой пищей — в этом залог здоровья нынешнего и будущих поколений. Широко известен прогноз, что лет за двадцать население земного шара увеличится почти в два раза. Вместе с тем уже сегодня в мире не хватает продуктов питания. Как, за счет чего удвоить их количество? Не успело мировое сообщество ответить на эти вопросы, как уже появилась новая глобальная проблема — пищевая безопасность. Летом этого года в Амстердаме на заседании консорциума, а теперь уже в Берлине эти темы обсуждались не как далекие перспективы — высокоразвитые страны от перспектив переходят к делу. И если Украина своевременно не найдет своего места в этом движении, мы останемся на обочине.
Говоря о пищевой безопасности, имею в виду химические факторы (удобрения, пестициды, тяжелые металлы, нитраты, нитриты, гормоны, антибиотики, анаболики, фенолы), диоксины и токсины микробного происхождения, радионуклиды, паразитарные, грибковые, вирусные инфекции. Сюда входит также и некачественная упаковка, и подделки всевозможных пищевых добавок, продуктов, напитков. К этому добавилось новое — использование для производства пищи генетически модифицированных организмов. Сегодня на эту тему идет жаркая дискуссия. Дело в том, что здесь Америка достигла колоссальных успехов, а страны ЕС немного отстали. Во многих ведущих университетах мира специально разворачиваются исследования в этом направлении, уже создано более тысячи различных видов трансгенных растений и животных, за которыми, как считают американские ученые, — будущее. Трансгенные технологии для следующего века по значению сродни ядерным технологиям — приоритету двадцатого. Страны, владеющие этими технологиями, ожидает большая перспектива в развитии растениеводства и животноводства, производства лекарств, пищевых добавок и витаминов, пересадке органов, в борьбе с наследственными заболеваниями и т.д. Как и в случае с ядерными технологиями, возможны варианты использования его и на пользу, и во вред.
— Дмитрий Алексеевич, какое место эти технологии занимают в нашей стране? Ведь ни для кого не секрет, в каком состоянии сегодня наша наука?
— Мы находимся в том состоянии, когда много об этом говорят, уверяют правительство, что для нас такие технологии не проблема. На самом деле «на финише» у нас практически ничего нет. Причины — отсутствует государственная координация этих работ и, самое главное, отсутствует платежеспособный заказчик на финальный продукт. Кроме того, многие ученые, к сожалению, выехали за рубеж. Те из оставшихся, кто мог бы этим серьезно заниматься, как правило, не имеют ни финансов, ни реактивов, ни возможностей для международного сотрудничества. Нам срочно необходимо под самым высоким началом сконцентрировать силы и средства, чтоб хотя бы уцепиться за ступеньку поезда, который уже на полном ходу идет в третье тысячелетие. Нужен соответствующий закон о генетически модифицированных организмах. Нужно интенсивно работать. Ведь болгары на сегодня освоили такие технологии, и нашим ученым это под силу.
— То есть университет, какого бы он ни был уровня и какие бы «личные» контакты с миром не имел, без специально разработанной государственной программы не сдвинет эту махину с мертвой точки?
— Во-первых, без организационной и финансовой поддержки этой проблемы ничего серьезного нельзя сделать. Во-вторых, без поддержки государства трудно получить помощь и с Запада.
Но я хотел обратить внимание еще вот на что. В развитых странах создаются барьеры безопасности практически во всех сферах деятельности. Они боятся поступления на свои рынки продуктов и товаров, которые не соответствуют требованиям безопасности для здоровья человека и животных. Этот барьер уже создан, просто мы его пока не ощущаем, так как не очень-то выходим со своей продукцией на мировой рынок, а то немногое, что продаем, идет больше для технических нужд. Дело в том, что мир сегодня хочет иметь гарантии на все — безопасной должна быть одежда, еда, питье… Вводится строгая система стандартов на каждую продукцию. Они изложены в документах мировой торговой организации. Украина заявила о своем желании присоединиться к этой организации. Сегодня цивилизованный мир вводит стандарты не только на конечный продукт, но и на всю систему — от сферы производства до потребления. На примере сельского хозяйства это значит, что должно быть стандартизовано поле, семена, которые там высеют, техника, которая там будет работать, химикаты, их дозы и последовательность их применения, затем — уборка, хранение, переработка и т.д. В таком случае практически не нужно проверять саму продукцию, она, как правило, будет соответствовать предъявляемым ей требованиям безопасности. Нарушение любого из этих стандартов влечет за собой снижение цены на конечную продукцию, вплоть до запрещения ее реализации.
— Поэтапное стандартизирование дешевле?
— Это очень дорогое удовольствие. В январе прошлого года я побывал в Южной Корее, которая уже прошла этап стандартизации всех звеньев получения сельскохозяйственной продукции. Это обошлось корейцам в 33 млрд. долларов. Конечно, им помогли — Всемирный банк, Валютный фонд и т.д. Не знаю, как уж они рассчитываются, но их продукция сегодня признана в высокоразвитых странах. На конференции в Берлине я поставил вопрос — куда же деваться развивающимся странам? Либо тянуться к нам, — был ответ, — либо у них будет свой рынок. Конечно, цены будут соответствующие, зарплаты — ну и вытекающий отсюда уровень жизни...
— Что же нам делать?
— Создавать островки новых производств по мировым стандартам. Государство должно координировать эту работу и постоянно поддерживать создание соответствующих школ по распространению их опыта. Делать это нужно не откладывая, иначе наша продукция будет продаваться по очень низким ценам. Нам необходимо создать в стране систему информационно- консультативного обеспечения АПК, которую в США называют exlension service.
— Дмитрий Алексеевич, вряд ли кто-то станет спорить по поводу безопасной, конкурентоспособной продукции, хоть это и требует немалых средств. Но разве нас ждут с распростертыми объятиями на мировом рынке?
— Это болезнь всех молодых государств, которые думают, что все их будут лелеять и носить на руках, охать и ахать. Да, на первых порах, может, так и есть, а потом надо идти самому. Мы еще не умеем цивилизованно торговать, у нас нет таких центров торговли, какие есть во всем мире, не хватает профессионалов. Мы все еще тешим себя надеждой, что если произведем, скажем, пшеницы 50 млн. тонн, тогда заживем. Да мы можем произвести и 80, оставшись при этом голыми и босыми, если не найдем заказчика, который по выгодной для нас цене ее купит. И тут надо смотреть в оба, говоря о подготовке и переподготовке кадров. Сегодня далеко не каждый, даже профессор, может обеспечить процесс подготовки специалиста современного уровня. Поэтому надо смелее идти на омоложение отдельных звеньев системы образования и науки. Особенно в области наукоемких технологий, менеджмента, маркетинга, финансового и банковского дела, налоговой службы, внешнеэкономической деятельности и т.д. Человек должен владеть свободно, как минимум, английским языком, быть «на короткой ноге» с современными компьютерными коммуникациями, иметь профессиональные связи, чтобы его принимали в других странах как равного, а не уподобляться новорожденному, который смотрит на все широко открытыми глазами. Приведу пример, касающийся нашего университета. За годы советской власти университет выпустил приблизительно две тысячи специалистов, приехавших учиться сюда из Центральной Европы, Азии, Африки, Латинской Америки. Сегодня они в расцвете творческих сил, среди них есть министры, ректоры университетов, бизнесмены и т.д. Это люди, которые могли бы быть проводниками наших интересов. Кто сейчас занимается нашими бывшими выпускниками? Никто! Нужны деньги, которые окупятся потом сторицей. Здесь тоже необходима государственная политика, ведь университетов, где обучались иностранцы, было очень много в Украине. Эти люди хотят с нами контактировать, многие из них с удовольствием пришлют сюда на учебу своих детей. А учебный бизнес наиболее эффективен, в мире он приравнивается к нефтебизнесу. Но мы и здесь движемся по-своему. Цены за обучение до смешного низкие, а количество вузов растет день ото дня. Знаете, сколько в Киеве вузов? 39 государственных и 35 частных! Ни Вашингтон, ни Берлин таким похвастаться не могут. Что же мы делаем? Не хочу никого обидеть, но у нас, приложив некоторые усилия, можно при ЖЭКе открыть частный университет, назвав его европейским или международным, и стать там ректором без соответствующих отборов и согласований, что приходится проходить ректорам государственных вузов.
В проекте закона об образовании черным по белому написано, что университет — образовательное учреждение. Но мир не признает университет, который является лишь образовательным учреждением! В университетах осуществляется не только учебная работа, но и научно-исследовательская, культурно-воспитательная и информационно-консультативная деятельность для тех или иных сфер производства. Вот четыре кита, которые лежат в основе деятельности современного университета. Такие университеты (и государственные, и частные) имеют огромные права и автономию в выборе перспектив своего развития.
Надо, конечно, отдать должное Министерству образования, соответствующим комитетам Верховной Рады и правительству — они занимаются обновлением закона о высшей школе. И проект лучше, чем действующий ныне закон. Но есть моменты, которые выглядят местечково и не будут признаны на мировом уровне. Например, у нас сегодня введена ступенчатая система образования, мы вводим новые, непривычные для нас звания — бакалавр и магистр. Люди сегодня свободно перемещаются из одной страны в другую, и должно быть понятно, кто есть кто, образование должно быть унифицировано, а за настоящими университетами должна быть законодательно закреплена автономия.
Еще один важный вопрос. Мы ввели систему подготовки бакалавра, дали право многим учебным заведениям их готовить, в том числе — вчерашним техникумам, ставшим колледжами одним росчерком пера. Многие люди, которые готовят бакалавров в таких техникумах, не понимают, зачем это делается. В западных университетах бакалавров готовят преподаватели, имеющие ученые звания, и бакалавр умеет то же самое, что и младший специалист, но в отличие от второго первый обладает мощной фундаментальной подготовкой. Бакалавров готовят люди, работающие в науке, и развивают у молодых ребят вкус к профессиональному научному творчеству. Он, по сравнению с младшим специалистом, готов к продолжению образования на более высокой ступени — за год может стать специалистом или за полтора-два года специализироваться в магистратуре. Магистратура на Западе — сердцевина высшего образования. В магистратуре происходит очень узкая специализация на специальных кафедрах. Вообще направлений и типов магистерской подготовки существует достаточно много. Каждый университет получает право на подготовку магистров того или иного направления, это зависит от его профиля, наличия базы и кадров. Основными направлениями магистратуры являются:
профессиональные — этот тип магистратуры сродни подготовке наших специалистов, прошедших годичную стажировку на кафедре;
исследовательские и творческие — этот тип магистратуры обеспечивает подготовку будущих исследователей и творческих работников; по окончании выдается диплом магистра наук или магистра искусств с указанием соответствующей области специализации;
управленческие — само слово уже говорит о содержании обучения такого типа магистратуры с выдачей диплома — магистр деловой администрации; причем такая магистратура предусматривает программы обучения как с базовым экономическим, так и с неэкономическим образованием;
профессиональная педагогика — здесь осуществляется подготовка будущих педагогов на основе имеющегося высшего образования для соответствующих профессиональных училищ, лицеев, техникумов, выдаются дипломы магистра образования с указанием области специализации.
Есть и другие направления.
Все это требует тщательного изучения, разработки соответствующих положений. К большому сожалению, в проекте закона об образовании мы своего магистра приравняли к бывшему специалисту, даже вписали их в одну строку, через запятую. Это нонсенс, который необходимо немедленно исправить, иначе наша магистратура не будет признана в мире. В законе должны быть четко определены виды соответствующих дипломов для магистров. И здесь не должны властвовать местечковые «оригинальные» идеи. Много наших талантливых ребят уже возвращаются из ведущих университетов мира с дипломами магистра наук, магистра деловой администрации, доктора философии и т.д. Не найдя свое место в квалификационной иерархии, они просто уедут из страны.
Вообще закон об образовании — это один из основополагающих законов страны. Работа над ним должна быть открытой для общественного обсуждения. Его следовало бы интегрировать с законом о науке, так как это две стороны одной медали.
— Как вам удалось осуществить адаптирование учебных планов и подготовки бакалавров и магистров в своем университете?
— На это пошло не менее шести лет, и работа еще не закончена. Американцы выделили на нее около миллиона долларов. Своих денег потратили не меньше. Совсем недавно Европейский союз утвердил нам проект совместно с Берлинским и Крымским университетами стоимостью 600 тыс. долларов. Он касается, кстати, проблем пищевой безопасности. Так что меморандумы о взаимопризнании систем образования университетов так просто не даются.
И несколько слов о нашей неповоротливости. Не может даже очень богатая страна содержать то, что содержим мы. К примеру, у нас тринадцать факультетов, и каждый из них практически имеет двойников в виде научно-исследовательских институтов. Многие уже приняли на свои площади два наших факультета и более десяти кафедр и их филиалов, а некоторые попросту превратились в арендные предприятия, где на последних местах и наука, и образование. Государству необходимо вмешиваться в эти дела. В период экономических спадов университеты и их НИИ во всех государствах на время ослабляют фундаментальные исследования, усиливают работу со студентами и с соответствующими производствами. Если исходить из международных нормативов площадей для студентов, то надо построить еще 12 учебных корпусов. А зачем? Ведь рядом эти же институты. Появятся средства — снова усиливается исследовательская деятельность и т. д. Я верю в то, что наша страна имеет шанс стать высокоразвитой, богатой материально и духовно. Но манны небесной не будет — все зависит от того, как мы будем планировать, рассчитывать и работать.