В Ирпене имел место инцидент. Его суть можно сформулировать тремя предложениями. Преподаватель во время лекции перешла на смесь украинского и русского языков. На просьбу студентов перейти на украинский предложила самостоятельно выучить материал на украинском в системе Moodle и (по ее словам, оговорившись) сказала, что будет принимать экзамен на русском. Бесспорно, это нарушает требования украинского законодательства. Этот факт из служебного проступка, достойного служебного расследования, а также дисциплинарных действий и решений со стороны администрации заведения, превратился в цунами хейта и травли общенационального масштаба.
Как человек, работающий профессором в этом заведении более двадцати лет и, в отличие от большинства «государственных» деятелей, лидеров общественных мнений, журналистов и просто тех, у кого много времени для соцсетей, знающий специфику учебного заведения, все детали и нюансы этого «условного инцидента», хочу высказать свое мнение о том, какие проблемы высшей школы и нашего общества освещает это событие. Это не обвинение и не адвокация. С этим, я убежден, разберутся соответствующие комиссии и администрация вуза, имеющие на это соответствующие полномочия. Это желание разобраться с проблемами, о которых мало говорят в публичном информационном пространстве, но которые важны для будущего нашей страны.
Проблема первая: по моему мнению, важна не ошибка, а реакция системы на ошибку. Реакция на проступок была неадекватной как со стороны администрации заведения, так и со стороны Минобразования, языкового омбудсмена и т.п.
Событие вырвали из контекста, а у стороны, которую обвиняют, до сих пор никто не взял никаких объяснений. Ну все как в старые «добрые» сталинские времена. Уверен, что у администрации Государственного налогового университета были возможность и средства решить эту проблему, что называется, в рамках заведения, но решили идти другим путем — открыть ящик Пандоры. Наверное, в стране, обескровленной войной, нет важнее проблем, чем эта буря в стакане воды. Еще один пример этакой «политики плацебо», характерной для большинства «государственных деятелей», которым нечем больше отчитываться. С осуждением этой «позорной ситуации» даже выступил в соцсетях новоназначенный министр образования и науки, который осуждает «совок», но сам призывает действовать «совковыми» методами. Интересно, какой будет образовательная и языковая политика министерства, когда появится необходимость реинтегрировать русскоязычных (если не на 100, то на 99% точно) жителей Донбасса и Крыма?
Но это пустяки по сравнению с другими проблемами, которые оголяет этот инцидент.
Проблема вторая: качество украинского высшего образования требует улучшения. Это вызвано не тем, что время от времени случаются похожие инциденты, а тем, что форма для нас — это все, а содержание — ничто. Ерунду можно говорить на любом языке, в том числе на украинском. Умные вещи тоже. Будем честны: онлайн-обучение снизило качество нашего образования. У «ТикТок»-революционеров слишком много времени для революции в соцсетях и слишком мало, чтобы овладеть материалом, который им предлагают. Думаю, это могут подтвердить большинство коллег.
Новый «шкандаль», похожий на «у/мовний» инцидент в Ирпене, набирает обороты в Киевском национальном лингвистическом университете. Лично я мог бы понять, если бы претензии со стороны студентов касались качества материала, предлагаемого преподавателем. Качество образования можно повысить, когда у нас, с одной стороны, будут студенты, мотивированные учиться, а не черные молчаливые рамочки с непонятными аватарками в Zoom или Moodle, а с другой — квалифицированные преподаватели, которые будут получать за свою работу достойную заработную плату. Политика студентоцентричного подхода, по моему мнению, в отдельных случаях доведена до абсурда.
Высшая школа должна стать пространством, где те, кому не повезло быть старшими, учат тех, кому повезло быть младшими, умению думать и учиться в течение всей жизни. В этом пространстве свободы мнений не должно быть места никаким ограничениям, в том числе языковым. Все, кто выступает за такие ограничения, не понимают сути образования и науки. Высшая школа — не место для идеологических установок, а поле для сознательной управляемой интеллектуальной конфронтации, продуцирующей новые знания. Не будет этого, не будет у нас будущего. Ведь эти знания мы должны использовать для достижения нашей глобальной цели — сделать нашу страну зажиточной и сильной.
Проблема третья: толерируется нетолерантность. Мы идем в Европейский Союз, лозунг которого «Единство в многообразии». В таком союзе нет места шовинизму, и украинскому в том числе. Достоинство и толерантность — европейские ценности, хейт и травля — путинские. Сделав из мухи слона, мы все показали плохой пример нетолерантного поведения молодежи, которой восстанавливать эту страну. Мы все должны стать лучшей версией самих себя для создания новой Украины, — говорит профессор Шнайдер. Это глубокая мысль, потому что когда будет Победа, мы не должны утратить шанс на Украинское Возрождение, которое невозможно без украинского образования и науки. Если украинизация в направлении государственного национализма неотвратима, то пусть она будет мягкой, а не принудительной. И нам по силам сделать это уже сейчас, потому что нетолерантным отношением к людям с юга и востока Украины, которые думают и разговаривают на русском, к тем, кто значительную часть своей жизни прожил в советской Украине, мы закладываем бомбу замедленного действия под украинскую государственность. В толерантности, по моему мнению, нуждается не только язык, но и наша история и география, какими бы они ни были.
В свете этого проступка всех потянуло на разговоры о патриотизме и том, что его должна формировать высшая школа. Но умные люди говорят, что новый национальный проект Украины должен основываться не на этническом патриотизме, а на государственном. Потому что этнический порождает врагов, а нам нужно воспитывать у всех, и у молодежи в первую очередь, уважение и любовь к соотечественникам, независимо от того, какой они национальности и на каком языке разговаривают.
Разговоры «патриотов» о том, что наши девушки и парни гибнут за язык, — это не что иное как спекуляция, потому что в ВСУ много, если не большинство, русскоязычных людей. Призываю прекратить спекуляции на эту тему и хочу напомнить, что триггером аннексии Крыма и Донбасса в 2014 году был именно языковой закон, принятый Верховной Радой Украины. Вообще складывается впечатление, что нашими людьми в похожих ситуациях манипулируют из-за «паребрика», чтобы создавать повод для общественного хейта. Этакая ИПСО.
Министр образования говорит, что ты патриот той страны, на языке которой ты общаешься со своими детьми. Может быть. Не знаю. Но предлагаю добавить другой критерий патриотизма — сколько налогов ты уплатил за год, а лучше — за десять! А для оценки статуса заведения высшего образования в национальном рейтинге Украины отдельным критерием ввести соотношение среднегодовой заработной платы работников ректората и среднегодовой заработной платы обычного профессора и доцента заведения, а также их квалификации и компетенции. Простое решение, не требующее никаких затрат, только желание.
Поэтому желаю мудрости тем, кто будет определять образовательную и языковую политику Украины в дальнейшем.