Но для академического сообщества он не новичок. Егор возглавлял один из мощнейших аналитических центров, занимавшийся аналитикой в сфере высшего образования. Поэтому участок, за который отвечает в МОН, ему очень хорошо знаком.
"Ректоры вздрогнули", - саркастически прокомментировали назначение Егора в университетском сообществе. Шутки шутками, но на самом деле новый заместитель министра образования и науки имеет репутацию человека принципиального и даже для некоторых неудобного, который твердо держится в наиболее острых вопросах и, если надо, может рубануть шашкой.
Топ-идея, с которой Стадный пришел в министерство, - изменение системы финансирования высшего образования. Она давно витает в воздухе и вот теперь получила шанс на воплощение. "Все заработает с 2020-го года. А чего ждать?" - говорит Егор Стадный.
- Егор, объясните на пальцах - зачем менять систему финансирования?
- Все привыкли, что между вузами распределяют бюджетные места, и мы наблюдаем это каждую вступительную кампанию. Приложено много усилий для того, чтобы все происходило прозрачно. Но существует параллельный процесс распределения бюджетных средств, и он проходит не объективно.
Например, если Иван и Петр учатся на одной специальности, только в разных вузах, то может быть такое, что на бюджетное место Ивана государство дает
30 тысяч гривен в год, а на обучение Петра - 60 тысяч. Получается, что граждане добывают в борьбе одинаковое право учиться бесплатно, но финансируем мы его по-разному. Где справедливость?
А происходит это потому, что средства между университетами, грубо говоря, распределяются в зависимости от штатных расписаний. Имеет значение, какие там указаны должности, сколько профессоров и доцентов с их доплатами, сколько докторов наук и кандидатов с надбавками, сколько библиотекарей, техников. Поэтому разные вузы получают разное финансирование. Если взять сумму, выделенную каждому учебному заведению, и разделить ее на количество студентов, увидим, что стоимость подготовки одного студента в разных вузах очень отличается: в пределах от 26 до 60 тысяч гривен.
Объективное объяснение этому якобы есть: в разных университетах разное количество докторов наук, доцентов, кандидатов, библиотекарей, техников и т.п.
В отдельных вузах преподаватели получают двойные оклады
(такое право они получили в
свое время согласно указу президента). Это КНУ им. Шевченко и КПИ. Есть вузы, в которых оклады увеличиваются немного меньше чем вдвое, - это Национальный юридический университет им. Ярослава Мудрого в Харькове и Национальный университет биоресурсов и природопользования (НУБиП) в Киеве.
Правда, НУБиП получил эту возможность не указом президента, а постановлением Кабмина.
А еще же все привязано к тарифной сетке, и в этом коренится еще одна проблема, потому что на самом деле это уравниловка. Сетка не запрещает, но, в сущности, и не оставляет возможности для дифференциации уровня оплаты труда преподавателей в зависимости от их профессионального мастерства. А преподаватели - это основной инструмент учреждений высшего образования, который обеспечивает качественный конечный продукт - конкурентоспособных выпускников.
- Вы хотите, чтобы преподаватели получали зарплату в зависимости от эффективности труда?
-Да. Те, кто растет профессионально, развивает свои предметы, возможно, преподает собственный курс, занимается научной работой, должны получать больше, чем те, кто стоит на месте и ничего не делает.
- Будете составлять рейтинг преподавателей?
- Нет, мы не намерены вмешиваться в то, что могут сделать сами университеты. Но когда начнем распределять средства для вузов по-новому, они сами будут заинтересованы поддерживать лучших преподавателей.
В новой формуле финансирования будут учитываться определенные показатели. Первый - сколько денег получил университет в прошлом году. Это составит приблизительно 80% финансирования. А еще 20% будут зависеть от определенных показателей деятельности этого университета: международный рейтинг, научная деятельность, занятость выпускников. Планируется и такой показатель, как масштаб университета. С его помощью мы будем стимулировать университеты укрупняться, объединяться. Чем больше вуз, тем больше у него будет средств.
Это, кстати, может вызвать определенную критику, с которой я частично соглашаюсь: главное - не размер университета, а то, как он заботится о своих преподавателях и дает качественное образование студентам. Есть много примеров маленьких учебных заведений, которые могут продемонстрировать высокое качество. Но это наш вынужденный шаг.
Сеть вузов, существующая сегодня, разрослась на наборах студентов в 2005-м и 2006-м годах, когда в учебные заведения пришли родившиеся во времена демографического подъема, - тогда у нас было более
2,3 миллиона студентов. Сейчас их 1 миллион 300 тысяч. На сегодняшний день это слишком большая сеть с хроническими недоборами студентов, часто она неоправданно тянет коммуналку, административно-управленческий персонал, иногда - и зарплаты преподавателей.
Если мы что-либо объединяем, то дублировавшиеся структуры (например, административно-управленческая вертикаль, кафедры) должны сокращаться. Увольнения в ходе оптимизации сети будут однозначно, и вузы должны оставить только лучший персонал. В Киеве, Львове, Харькове любая оптимизация сети приведет для преподавателей к очень мягким последствиям, поскольку здесь много вакансий в других секторах. Если же кого-то увольняем в депрессивном городе, возникает угроза безработицы…
- Думаете, вузы оставят лучших?
- Я же говорю - должны оставить. Потому что они будут заинтересованы работать эффективно, чтобы получить финансирование. Но финансирование будет здесь не единственным нашим инструментом.
Если вернуться к формуле, там будет еще много показателей. Например, с 2021 года мы запустим мониторинг занятости выпускников, и этот показатель войдет в формулы финансирования.
- То есть если люди с дипломом какого-то вуза не нужны на рынке труда, то это минус деньги для него?
- Да. При этом нас не интересует трудоустройство по специальности, ведь это невозможно отследить. Зато мы будем измерять занятость выпускников по группам классификатора профессий. В нем определены девять разделов профессий, из них первые три - те, для овладения которыми нужно высшее образование. Для мониторинга достаточно знать, работает ли человек с дипломом вуза по профессии, для которой необходимо высшее образование.
Отслеживать трудоустройство выпускников будем не сразу после выпуска, а через два года. По последним данным Института демографии НАН, приблизительно в течение такого времени большинство вчерашних студентов приходят к стабильной работе.
Всех пугает выезд выпускников за границу, - как же их увидеть на нашем рынке труда? Кроме того, не все трудоустраиваются официально. Но каждое предприятие и ФЛП платят единый социальный взнос за своих работников, и, насколько я знаю, серая зона трудоустройства заключается не в том, чтобы человека вообще не трудоустраивать, а в том, чтобы какую-то часть зарплаты выдавать ему в конверте. Для нас это не является опасностью, потому что мы будем отслеживать трудоустройство выпускников по единому социальному взносу, который за них платят, и величина зарплаты здесь не имеет значения. Но если люди все же работают неофициально, и вся их зарплата выплачивается в конверте, то достаточно просто брать не абсолютный показатель трудоустройства, а относительный: например, измерять, насколько параметр каждого отдельного университета отклоняется от среднего по стране. Способов избежания рисков при подсчетах на самом деле много.
Еще один показатель эффективности вуза - научная деятельность. Есть вопрос: будем измерять его по количеству публикаций или же будем учитывать показатели цитирования и показатели научной аттестации университетов.
- Объективно распределить средства между вузами - это только половина дела. Важно, насколько эффективно они будут использоваться внутри университета.
- Новые подходы к финансированию будут стимулировать университет двигаться: я достигаю более высоких показателей и мне дают больше денег. Больше денег, больше автономии и больше ответственности. Поэтому мы будем предлагать изменения в управлении университетами. МОН выступает за то, чтобы изменения в финансировании и управлении парламент голосовал одновременно, в одном законопроекте. Если принимать все это отдельно, есть риски.
- Что вы хотите изменить в управлении университетами?
- Все преобразования будут направлены на создание инструментария, который позволил бы выдвигать требования руководству вузов и следить, выполняются ли они. В контракте, который мы подписываем с ректором, должен быть прописан четкий перечень показателей эффективности (KPI). Если бы вы посмотрели контракт ректора частного учреждения высшего образования, то увидели бы, что от него собственники требуют очень четких показателей, которых надо достичь. А Минобразования как основатель государственного вуза ничего конкретного, измеренного, с четкими показателями от ректоров не требует, и это странно.
Мы хотим, чтобы руководитель вуза был заинтересован набрать самый лучший персонал. Нынешний типовой контракт с ректором содержит пункт о том, что он обязан обеспечить своим работникам повышение квалификации. Это какое-то аморфное требование. Непонятно, что конкретно имеется в виду, какой результат мы должны получить.
Кроме того, ведутся дискуссии, нужен ли наблюдательный совет университета, выборы ректора должны происходить в том формате, в котором проводятся сейчас, или нет.
- Предлагаете назначать ректора без выборов?
-Послушайте, может быть куча разных вариантов. Например, можно внедрить квалификационный порог: Минобразования будет допускать претендента к участию в выборах после того, как он представит свою стратегию. Тогда мы скажем: о'кей, именно эти пункты станут контрактом, который вы подпишете с МОН, если выиграете.
- Это значит, что усилится роль министерства. Как-то не демократично.
- Да, усилится. Я скажу одну непопулярную вещь, которая, возможно, сейчас подымет волну критики. Как историк я не очень понимаю тезис о традициях университетов. Разве когда-то в украинских университетах ректора выбирали все-все преподаватели? В царской России? Ой, сомневаюсь. Во времена Польши? Не уверен, что там был механизм демократических выборов. Может, это современная европейская практика? Нет, такого мы там тоже не увидим, разве что какие-то отдельные уникальные случаи. Эффективна ли такая практика, когда ректора избирает весь коллектив голосованием?
Я намекаю на то, что преимущественно инерционность наших академических сообществ склоняет людей избирать ректором того, кто мало что изменит в университете, а не того, кто готов к изменениям и к движению вперед. Как мы должны это изменить? Есть несколько вариантов, вопрос еще обсуждается. Мы можем оставить выборы, но в определенной форме: когда в них будут участвовать те претенденты на должность ректора, которые представят свое видение и дорожную карту и докажут, что они готовы к изменениям.
Мне говорят, что выборы - это автономия университетов, но ведь она должна всегда идти в паре с подотчетностью, с ответственностью. Считаю, что ректору нужно дать полный зеленый свет в финансовых вопросах. Должна быть финансовая автономия, но параллельно в контракте нужно четко прописать, что и когда должно быть достигнуто.
- Но Бюджетный кодекс накладывает много ограничений и связывает руки даже самому эффективному ректору.
- Потому мы и предлагаем вносить изменения в Гражданский, Хозяйственный, Налоговый, Бюджетный кодексы, Закон о высшем образовании, об управлении объектами государственной собственности. Их суть в том, что университет, не теряя существующих ныне налоговых льгот, может более свободно распоряжаться средствами, которые ему дает государство, и это, в том числе, касается оплаты труда преподавателей. Я считаю, что именно преподаватели являются инструментом в руках руководства университета, который дает качественного выпускника. Нет ничего важнее преподавателей.
Следовательно, нужно, чтобы все изменения в финансировании сложились в один пазл: объективное распределение денег, автономность в их использовании, контроль в виде четких показателей в контракте с ректором и новый механизм отбора людей на эту должность.
- А может, вообще ввести систему грантов и кредитов? Такая идея сейчас активно обсуждается.
-Я нормально отношусь к обеим идеям - и к формульному финансированию (то есть давать деньги вузам), и к переходу на систему грантов (деньги давать людям). Как аналитик, готов работать с обоими подходами. Но для воплощения идеи с грантами понадобится несколько лет, чтобы создать определенные условия.
В формульной системе есть два главных позитива. Первый - когда мы даем средства на вуз, то можем оценить его по системе определенных показателей. Собственно, это и будет делать формула. Второй позитив - то, что мы не ставим вузы в зависимость от количества студентов.
Перейдем к модели, когда деньги даем в руки самым талантливым в виде грантов. Мы говорим им: "А теперь выбирайте вуз". Но у старшеклассников и их родителей нет ни необходимой информации, ни навыков выбора специальности и университета. Поэтому они понесут деньги туда, где сильнее реклама, а это не обязательно будет лучший вуз. Следовательно, прежде чем давать деньги в руки людям, которые разнесут их по вузам, надо построить эффективную профориентационную систему.
Нужно создать Национальную систему профориентации. На местах будут работать люди, к которым школьники и их родители смогут обращаться за советом. Такой куратор или карьерный консультант может охватывать сразу несколько школ. Он будет вести учеников и их родителей еще с базовой школы. Не надо проводить уроки, это будет буквально одна встреча в три-четыре месяца, но индивидуально. Консультант будет беседовать о будущем (что планируют, что больше нравится), будет объяснять результаты тестов. На консультациях ученику могут дать советы относительно внешкольных занятий.
Отдельный элемент работы консультанта - демонстрация возможностей на рынке труда для разных профессий. И это должна быть живая демонстрация. Когда-то, в советские времена, проводились экскурсии на производство, например. Сегодня такого нет, профориентация несистемная. Детям говорят: вот журналист, вот инженер, - и все.
Типичный вопрос, который обычно интересует родителей: "Зачем моему ребенку эта физика или химия?". Так вот в седьмом классе надо прийти к родителям и к ребенку и убедить их: "Вот здесь после универа, если хотите заниматься вот этим и вот этим, без физики - никак, а зарплата в химической промышленности - одна из самых высоких (потому что эта промышленность, в отличие от многих других, еще жива).
Или другой пример. Меня как отца дочери он ужасно раздражает. Я вижу, что на ІТ-специальностях учатся только 15% девушек. А потом поднимаю статистику по ВНО и вижу, что девушки математику сдают лучше ребят. И я просто не могу понять, что там в школах происходит, что все начинают подавать заявления на филологию и юристов. Там ведь как раз в значительной степени перенабор за счет девушек! Если мы разгребем проблему, то эти страшные цифры наборов на филологию, право, менеджмент, маркетинг, туризм, где именно девушки создают такую картину, изменятся. Если бы мы объясняли в школе, родителям, что нет мужских и женских профессий, что, например, сектор ІT нуждается в рабочих руках, и там очень высокие зарплаты, - картина была бы другой. Почему мы не говорим сейчас каждой ученице, начиная с седьмого класса, что она молодец, потому что учит математику и будет знать ее даже лучше чем ребята, поскольку она более усидчивая, и чтобы она не думала с такими знаниями по математике ограничивать себя филологией. Карьерные консультанты должны разрушить все эти стереотипы.
А теперь возвращаясь к грантам. Дайте нам три-четыре года для внедрения нормальной национальной системы профориентации, и я буду готов запускать систему грантов. У нее есть одно главное преимущество: к ней не придерешься, как к формуле: а почему такой показатель или такой коэффициент? Но сейчас для государства риски от грантовой системы выше, чем от формульной. Я не говорю, что система плохая, говорю, что для нее надо обеспечить условия.
- В проекте Бюджета на 2020 год предусмотрено создание Фонда развития высшего образования. На него заложено 225 миллионов гривен. Как видно из заявлений МОН, эти деньги должны пойти на капитальные расходы - ремонт, материальную базу для подготовки специалистов (создание учебных лабораторий, учебное оборудование). А в предыдущие годы в бюджете на капитальные расходы закладывались значительно большие суммы - 475 миллионов.
- Да, закладывались, но не министерством. Эти вещи появлялись в парламенте между чтением, их набросили депутаты, которых просили ректоры. Я не знаю точно, как это происходило, но подозреваю, что именно так. Вот посмотрите на таблицу капитальных расходов высших учебных заведений за последних три года. Из нее четко видно, ректоры каких вузов приходили к депутатам и просили для себя деньги.
Взгляните, четыре вуза получили за три года от 60 до
80 миллионов гривен. А некоторые выбивали финансирование не только себе, но и на свои колледжи. Однако большинство вузов получали намного меньше. Некоторым за три года выделили только миллион гривен.
Но в этом году не депутаты с ректорами, а Министерство образования инициировало выделение средств на капитальные расходы. Для нас эта история выглядит следующим образом: было 0, a стало 250 миллионов гривен. Мы считаем, что для достижения эффективного результата 250 миллионов должны пойти максимум на четыре университета.
- Как определите этих четырех счастливцев?
- По телефонному звонку точно ничего делать не буду. Проведем прозрачный публичный конкурс проектов, в которых вузы должны рассказать, на что они хотят потратить эти деньги и как именно они повысят комфорт преподавателей и студентов, почему их проект даст больше отдачи, чем другие.
Кроме того, мы просим депутатов добавить еще 200 миллионов гривен. Они нужны для обновления учебного оборудования (не исследовательского, а именно учебного). Посмотрим, дадут ли нам эти средства, и дадут ли именно на то, на что просим.
- На своей странице в Фейсбуке вы написали, что не ищете народной любви. Это значит, что вы готовы на непопулярные шаги?
- Да. Не смогу себе простить, если ничего не удастся сделать. Важно не потерять время и возможности. И я понимаю, что без быстрых действий и решительности этого не достичь.
Я пришел в министерство не ради правительственной карьеры. Мне ни мой кабинет не нравится (хоромы эти непонятные!), ни зарплата (у меня же нет рангов). У меня был намного выше доход. И я почти не вижусь с дочкой. Но очень надеюсь и хочу, чтобы в будущем я смог посмотреть в глаза своей дочери и сказать: я поработал для того, чтобы страна, в которой ты живешь, стала лучше.