Динамика и масштабы событий и мероприятий, получившие название Болонский процесс, поражают: в 2001—2003 годах при мощной поддержке Европейского Союза началась реализация целого ряда пилотных проектов и программ в соответствии с основными «линиями действия» Болонского процесса. Впрочем, рядом с очевидными достижениями идут не менее очевидные проблемы. Прежде всего эксперты обращают внимание на то, что уже нынешние контуры Болонского клуба и Евросоюза не совпадают. Следовательно, для студентов из стран вне Евросоюза (вспомним хотя бы Россию, которая уже присоединилась к вышеупомянутому процессу) один из базовых принципов Болонского движения — европейская мобильность — становится весьма проблематичным. Ведь здесь начинают действовать интересы ведомств, на которые университеты влияния не имеют. Соответственно возникает неравенство условий участия в процессе.
В самых мощных университетских странах Евросоюза университеты пользуются реальной автономией во внутренних делах (контроль качества и бюджетное финансирование, при отдельных исключениях, является уделом государственных агентств). Министры, отвечающие за высшее образование, могут советовать университетам, могут влиять на них опосредствованно, но прямого, иногда директивного влияния на высшие учебные заведения, как это практикуется в странах постсоветского и постсоциалистического пространства, здесь нет. Соответственно в существующей «Еврозоне» министры могут подписывать какие угодно декларации, но если университеты не захотят или не смогут их выполнять, они так и останутся декларациями. В «Еврозоне» гипотетической (к которой относятся страны, уже вступившие в Болонский клуб, — Россия и те, которые стремятся к этому, — Украина) министерства могут выступать от лица всей университетской общественности, но могут натолкнуться либо на тихий саботаж, либо на масштабную имитацию «болонского энтузиазма». Самые мощные и престижные университеты Европы не очень-то стремятся присоединяться к процессу — их диплом и без этого имеет высокую рыночную стоимость и статусную привлекательность. И без Болонской декларации эти дипломы имеют общеевропейскую валидность.
Наконец нельзя не заметить и то, что уже сейчас страны, вступившие в Болонский клуб, являются чрезвычайно пестрой смесью образовательных систем, культурных традиций и даже политических режимов. Положения Болонской декларации по-разному трансформируются и интерпретируются разными группами интересов и влияний в этих странах. Если для инициаторов Болонского процесса декларация была призывом к интеграции университетских систем с похожими качественными характеристиками в рамках похожих культурных, экономических и политических систем, то для значительного количества новоприбывших в «расширенную Европу» диапазон мотивации колеблется от попыток быть «не хуже» до стремления опосредованной легитимации «европейского» статуса соответствующего государства или политического режима. Соответственно, когда дойдет до более масштабного внедрения положений Болонской декларации, в рамках национальных образовательных систем можно ожидать довольно серьезные системные конфликты.
Нельзя не заметить и того, что до последнего времени самым мощным двигателем Болонского процесса была бюрократия — национальная (в виде министерств), наднациональная (в виде общеевропейских структур, которые на первых порах просто финансировали мероприятия, а со временем все больше диктуют условия) и университетская (в виде бюрократических надстроек общеевропейских ассоциаций). Подавляющее большинство европейских университетов пока выступают в роли наблюдателей процесса. Он пока переходит от этапа исследований, пилотных проектов, обсуждений и деклараций к планированию более масштабной конкретной деятельности и согласования конкретных обязательств. Его возглавляют энтузиасты, чей энтузиазм поддерживается мощными финансовыми вливаниями со стороны соответствующих институций Евросоюза.
Каким будет Болонский процесс, когда начнется переведение его идей в практическую плоскость? Когда бремя затрат по перестройке национальных образовательных систем ляжет на национальные бюджеты? Когда исполнителями этих идей будут десятки тысяч преподавателей, университетских администраторов, министерских чиновников в десятках стран с их разнообразием образовательных систем, образовательных законодательств, культурных традиций и внутренних проблем? Как будет согласовываться контроль качества между теми странами, где его проводит государственное агентство, и теми, где он проводится независимыми экспертными учреждениями или самими университетами? Если трансфер кредитов и взаимное признание периодов учебы будут осуществляться на уровне университетов, что произойдет с мощными министерскими подразделениями, которые занимаются этим в постсоветских странах? Если эти подразделения остаются при своих функциях, чего ради присоединяться к Болонскому процессу?.. И это — только начало перечня вопросов и проблем, которые непременно возникнут, лишь только начнутся практические мероприятия по реализации положений Болонской декларации.
Наконец, главный вопрос для нас: каково место Украины в этом процессе? В мае 2005 г. на встрече министров образования в Бергене (Норвегия) планируется вступление Украины в Болонский клуб. А до тех пор нужно принять ряд мер, которые продемонстрируют серьезность намерений Украины по поводу интеграции ее системы высшего образования в европейское пространство.
Начало активных действий Министерства образования и науки в этом направлении приходится на 2002—2003 годы. МОН подготовило масштабный план реализации положений Болонской декларации, охватывающий фактически все шесть базовых линий действия; введение общеевропейской прозрачной и доступной системы сравнения образовательных квалификаций (степеней), введение двухступенчатой системы высшего образования, создание единой системы взаимного зачета периодов и объемов учебы, преодоление препятствий мобильности студентов, преподавателей и административного персонала университетов, налаживание сотрудничества в создании общеевропейской системы критериев и методов оценки качества образования, пропаганда европейского измерения высшего образования, прежде всего в таких сферах, как учебные программы, институциональное сотрудничество и развитие программ, объединяющих учебу, исследования и практику. Важным положительным признаком можно считать то обстоятельство, что МОН прилагает усилия, чтобы суть идей Болонской декларации стала понятной и приемлемой для университетов. Все масштабнее становится публикация основных документов Болонского процесса, в региональных университетах организовывается их обсуждение, начался масштабный эксперимент по введению кредитно-модульной системы, в котором участвуют свыше 60 университетов. Ни одно выступление высших должностных лиц, посвященных вопросам стратегического развития образования, не обходится без упоминаний о Болонском процессе. Указ Президента «О мероприятиях по усовершенствованию системы высшего образования Украины» от 17 февраля 2004 г. содержит отдельный пункт о разработке предложений по поводу участия Украины в Болонском процессе. Становится все острее антикоррупционная риторика представителей министерства. Набирает обороты совместная инициатива Международного фонда «Відродження» и МОН по внедрению системы внешнего стандартизированного тестирования. Готовятся предложения об изменениях в законодательстве о высшем образовании. Если сравнить все это с предыдущими годами, можно уверенно сказать: масштаб и активность политических факторов в сфере академической евроинтеграции — беспрецедентны. Следовательно, место Украины определено — мы стремимся вступить в Болонский клуб, а через него узаконить себя как европейское государство.
Впрочем, этот ответ-декларация обязательно спровоцирует целый ряд вопросов более конкретного характера. Первый и самый очевидный: какими интересами руководствуются три главные институциональные составляющие нынешнего этапа «болонизации» украинского высшего образования — высшая государственная власть, Министерство образования и науки и университеты? С первыми двумя составляющими все более-менее понятно: европейская интеграция через высшее образование дает положительный политический имидж, большие возможности для статусной легитимации власти как принадлежащей к европейскому сообществу. Для Министерства образования и науки это неплохой шанс превратиться в один из самых мощных факторов европейского выбора Украины — с соответствующими политическими дивидендами как внутри страны, так и за ее пределами. Нельзя не принять во внимание и реальное стремление значительной части работников аппарата министерства изменить к лучшему состояние дел в высшем образовании. Необходимость отвечать определенным требованиям Болонской декларации — неплохое основание для действий и мер, направленных на системные изменения. Остается последняя и, кажется, самая важная составляющая — университеты.
На начало 2003 года в Украине насчитывалось 1003 высших учебных заведения, из них примерно половина имеет реальный университетский статус — III—IV уровень аккредитации. Какая часть их руководящего и профессорско-преподавательского состава на данный момент реально представляет себе суть и возможные последствия Болонского процесса? Можно задать вопрос и так: какая часть персонала из шести десятков университетов, участвующих в эксперименте по внедрению кредитно-модульной системы (то есть активистов), представляет себе более-менее реальные последствия введения европейских критериев качества образования в Украине?
Пока логика и динамика Болонского процесса в Украине отвечают критериям и канонам замкнутой иерархической системы. Министерство науки и образования выступает с дельной, благородной и стратегически выигрышной инициативой. На нее откликнется (частично по желанию, частично потому, что нужно) часть руководства самых прогрессивных университетов, или тех, которые не хотят опоздать на поезд. Происходят совещания этих групп, издаются приказы и распоряжения, составляются планы действий. Но все ли эти действия понятны и желательны для тысяч и тысяч преподавателей, профессоров, студентов, университетских администраторов?..
Можно предположить, что определенной части самых мощных университетов вхождение в европейское пространство дает замечательные шансы улучшить качество обучения, интегрироваться в европейские структуры дополнительного финансирования, активизировать научную деятельность. Для части профессуры и студенчества — это еще и возможность выйти на новый уровень профессиональной мобильности. Тем не менее для большинства отечественного университетского сообщества Болонский процесс может казаться очередной бюрократической игрой, дополнительным бременем, а местами — серьезной угрозой их положению и благосостоянию. Можно уверенно ожидать скрытого саботажа любых мероприятий, которые будут нарушать обычный статус-кво всех тех, кто привык относительно без проблем эксплуатировать свою университетскую должность методами теневой экономики. Можно натолкнуться на массовую пассивность тысяч преподавателей, для которых «болонизация» будет означать повышение требований при сохранении того же унизительного жалованья. Можно ожидать очередной серии оттока интеллектуальных «сливок» из университетов, прежде всего оттока наиболее способных студентов — и это при условии демографической бреши следующего десятилетия...
И все это — лишь начало длинного списка вопросов, на которые нужно ответить по мере вхождения в Болонский процесс. Стоит согласиться с тем, что нам следует вступать в Болонский клуб. Но необходимо к этому подготовиться, чтобы не возникла ситуации, когда прогрессивный министр подписывает декларацию, а сотни университетов отвечают обычным пионерским «Всегда готов!», так и не поняв, к чему именно они готовы. Чтобы выглядеть и действовать достойно, нужно прежде всего провести серьезнейшую оценку готовности украинского высшего образования к вступлению в Болонский клуб, то есть провести масштабное, максимально объективное исследование системы отечественного высшего образования. Эту оценку должны подготовить самые опытные и менее всего заангажированные отечественные и иностранные эксперты, она должна стать предметом обсуждения максимально репрезентативного круга представителей университетской общественности. Следует понять, что такая оценка нужна не как формальный пропуск в Болонский клуб, а как рациональный подсчет всех «за» и «против», как учет рисков и возможностей, который должен помочь в разработке грамотной и продуманной программы действий. Нужно подробно изучить имеющийся опыт стран и университетов, уже осуществивших ряд практических мероприятий в рамках Болонского процесса. Необходимо внести радикальные изменения в Закон «О высшем образовании» и продумать целый ряд подзаконных актов, направленных прежде всего на введение реальной университетской автономии. Необходимо реализовать ряд пилотных проектов (например, по методике самооценки университетов, по внедрению европейской системы трансфера кредитов, по внешней оценке качества обучения и т.д.). Чрезвычайно важно, чтобы университетское сообщество, по крайней мере, его часть, способная к активным действиям, принимала действенное участие в реализации всех этих мероприятий, чтобы она ощущала себя реальным участником процесса и владельцем его идей и достояния.
И последнее — самым развитым странам Европы, дабы «созреть» до Болонского процесса, понадобилось почти 20 лет образовательных реформ и общеевропейских инициатив в высшем образовании. Наблюдая темпы разворота болонских инициатив в Украине, хочется вспомнить совет, которому уже не менее двух тысяч лет: «Спеши медленно». До 2010 года время есть. Стоит воспользоваться им с максимальной эффективностью.