Несколько дней назад весь мир повергло в шок молниеносно облетевшее известие о намерении американского ученого из Чикаго клонировать человека. На пороге грядущего тысячелетия ученые упорно пытаются решить проблему бессмертия. И в этом уж американцы не хотят никому уступить пальму первенства, полагая, что британцы могут довольствоваться и лаврами шотландской овечки Долли. Это известие, не на шутку всполошившее западную общественность, безусловно, повлечет за собой громкие споры относительно возможных последствий подобных экспериментов и связанных с ними нравственно-психологических и философско-этических проблем. Это, как мне представляется, является подтверждением того, что в очередной раз открытие опережает время, что между научно-технологическим и духовным развитием сохраняется диспропорция, и потому человечество в данной ситуации подобно проштрафившемуся дитяти, осознающему, что за содеянное может последовать наказание, а неопределенность с видом возможного наказания пугает его еще больше.
Как бы там ни было, сегодня мы живем в совершенно ином мире, чем вчера. Правда, нам лично пока ничто подобное не угрожает. По той простой причине, что у нас порой даже биологи под клонированием понимают совсем не то, что «у них». В то же время руководство оставшейся у нас науки вдруг заговорило о биотехнологиях, выдвигая эту отрасль в ряд важнейших научных приоритетов государства, обещая поддержку и финансирование.
Недавно вышла в свет монография, которая сразу привлекла к себе внимание за пределами Украины, но пока осталась мало замеченной в нашей стране. Название ее весьма современно и актуально - «ДНК-технологии животных». Автор - доктор сельскохозяйственных наук, старший научный сотрудник Института агроэкологии и биотехнологии УААН В.Глазко.
ДНК-технология - новый раздел генетики, включающий исследования методов клонирования ДНК, идентификацию генов, методы секвенирования и синтеза олигонуклеотидов, направленного мутагенеза ДНК, оптимизацию экспрессии синтезированных молекул ДНК, технологию рекомбинантной ДНК и методы введения рекомбинантной ДНК в живые клетки. Т.е. ДНК-технологии - это сегодняшний и завтрашний день биотехнологии, это именно то, на чем сейчас сосредоточили свои усилия биотехнологические центры и фирмы передовых стран.
Накануне Нового года В. Глазко получил два письма из Американского биографического института и с приятным удивлением узнал, что по рекомендации Международного исследовательского института он включен в список «Человек года-97» и в справочник, где будут вмещены данные о 500 личностях, наиболее отличившихся в 1997 году. Казалось бы, чем не повод порадоваться признанию своих заслуг перед наукой? Тем не менее, когда я встретилась с профессором, чтобы задать ему несколько вопросов, меня буквально поразил его удрученный вид.
- Книга «ДНК-технологии животных», как мне удалось узнать, - единственная в своем роде не только в Украине, но и в масштабах СНГ…
- К сожалению, аналогов работ, которые делает наш институт, в принцине нет. Большинство исследований в этом направлении ведется с растениями. А такая область исследований, как генетика животных, в Украине практически не развита и даже не планируется ее развитие. У меня вообще такое ощущение, что мы пожинаем плоды августовской сессии ВАСХНИЛ. Через 50 лет… Лысенковщина как феномен появилась в Украине, и соответственно исследования по генетике растений и животных долгое время не велись. Иногда с ужасом осознаю, что проявления этого феномена не изжиты до сих пор…
- Давайте реально посмотрим, чем угрожает отсутствие понимания значимости развития исследований в области ДНК-технологий животных. Мы знаем, что заболеваемость крупного рогатого скота и других сельскохозяйственных животных выше всяких пределов, что они страдают от лейкоза, туберкулеза и прочих страшных и неизвестных болезней (а кто может гарантировать, что к нам не докатилась эпидемия болезни «бешеной коровы»?), что происходит массовый падеж и вырождение…
- Полуофициальные данные свидетельствуют о том, что 70 процентов животных заражены лейкозом. Мы разработали метод выявления провируса бычьего лейкоза, включенного в ДНК крупного рогатого скота. Это наиболее точный метод выявления животных, инфицированных данным вирусом. Но на эту работу государство денег не выделило.
Другой пример. Есть такая проблема - скрытые генетические заболевания у крупного рогатого скота. Мы первыми из стран СНГ разработали оригинальную и простую систему диагностики наследуемого дефекта иммунной системы (бычий дефицит адгезивности лейкоцитов - BLAD), развозимого по всему миру с импортируемым генетическим материалом выдающихся производителей голштинской породы. Бесконтрольное распространение этого генетического дефекта, по подсчетам американских исследователей, приводит к ежегодным убыткам в 5 млн. долларов в связи с ранней гибелью телят. В Украину эта болезнь уже завезена. Третий год мы добиваемся финансовой поддержки для выявления этой мутации и путей ее распространения. Коммерческий эффект разработки очевиден. Еще более он будет очевиден через пару лет, когда голштины в Украине начнут массово дохнуть вследствие насыщенности этой мутацией. Вроде бы очевидно и фундаментальное значение изучения механизмов стремительного распространения рецессивной мутации. Однако финансирования под эту острейшую научную проблему мы тоже не получили. Руководство от науки не посчитало это нужным. На другие программы, которые работают традиционными методами, деньги выделены, а на принципиально новые, в частности на ДНК-технологии, - нет.
А относительно болезни «бешеной коровы», способной вызвать у человека заболевание Кройцфельдта-Якоба, могу сказать лишь то, что мы не имеем современных методов типирования этой болезни. У нас может происходить все что угодно, а мы об этом не знаем, списываем за счет лейкоза, туберкулеза или еще чего-то. И может быть, эпидемия уже началась, а мы и не подозреваем. С мутацией иммунодепрессии уже понятно, что нас ожидает, поскольку шесть миллионов коров в Украине голштинизированы.
- А как же наши традиционные породы, их что, в чистом виде совсем не осталось?
- Серой украинской, которая была, можно сказать, нашим национальным достоянием, осталось голов 400. До войны было несколько миллионов, а сейчас - хоть в зоопарк, хоть в Красную книгу. Серая украинская - очень неприхотлива к пище, может есть все что угодно, вынослива, устойчива к низким температурам. Скольким поколениям украинцев она была кормилицей… На серых волах чумаки возили из Крыма соль. Чумацкий шлях, волы круторогие… Да это я так, по поводу нашей ментальности.
Интересно, что в союзную бытность часть серой украинской была завезена на Алтай, где сохранилась в чистом виде. И вот сейчас мы имеем возможность наблюдать, как различаются эти два стада. У нас ведь превалируют помеси, т. н. голштинизированное поголовье. Конечно, это не голштин (голштинская порода - это очень высокопродуктивные коровы, их еще называют «фабриками молока», но они совершенно неприспособлены к нашим условиям).
Несколько лет назад я проехал по всей Украине и посмотрел все поголовье. И мы в институте сделали работу по поводу улучшения генофонда крупного рогатого скота в Украине. За просто так. Никто эту работу так до сих пор и не поддержал. Во всем мире есть национальные программы по сохранению своих пород. В Украине такой программы нет. Есть только слова, что нужно сохранять, а вот до конкретных дел не доходит. У меня иногда возникает такая мысль, что это в украинском менталитете: сказал - вроде бы как и сделал.
- И все-таки, мне кажется, и в обществе, и в ведомстве, которое руководит наукой, созрело понимание того, что биотехнологии должны стать одним из приоритетов государственной научно-технологической политики. Кое-какие шаги уже предпринимаются для поддержки этого направления.
- Я думаю, что реально ожидать нечего. Потому что кроме денег нужны еще и люди, которые могли бы это делать. Многие же из них уже за границей.
Кроме того, меня всегда это особенно поражало: у нас напрочь отсутствует прогнозирование развития науки. Уже в 70-м году нужно было создавать отделение биотехнологии при Академии наук. Уже тогда было ясно, что в этом направлении в мире будет прорыв. И он действительно произошел. А мы теперь будем пытаться кого-то догонять? Смешно.
Печальным подтверждением моих пессимистических высказываний является статья в предновогоднем номере вашего еженедельника (кстати, и моего тоже, поскольку я вашу газету очень люблю) на странице «Бизнес-инкубатор «ЗН». Озаглавлена она очень празднично: «То, о чем писало «Зеркало недели», свершилось!» Учитывая мою недавнюю публикацию в «ЗН» - о произволе в финансировании программ по биотехнологиям, - я бы скорректировал название: вместо «свершилось» - «подтвердилось». Автор приводит «первые пять разработок, которые сулят огромный экономический эффект». Хотелось бы их прокомментировать. Вот три их них, имеющие непосредственное отношение к ДНК-технологиям.
1) Трансгенные сорта картофеля, защищенные от колорадского жука, для получения которых украинские генетики использовали оригинальные методы, отличные от предложенных фирмой «Монсанто».
Мои соболезнования фирме «Монсанто». У нее на мировом рынке появился серьезный конкурент!.. Правда, насколько мне известно, она сейчас озабочена данными о переносе генных конструкций от сельскохозяйственных видов растений к сорнякам. Видимо, эта проблема для украинских генетиков возникнет в следующем тысячелетии (если они еще останутся).
2) Генетика открывает новый путь к излечению диабета - без внутривенных инъекций инсулина.
В цивилизованном мире она его открывает уже более десяти лет, однако до сих пор остается областью исследований, а не инструкцией к применению. Много, знаете ли, не только генетических, но и физиологических, онкологических проблем в этой области - генной терапии.
3) Генетическое решение проблем трансплантации органов от специально выращенных свиней (видимо, с генетическими модификациями) к человеку.
Действительно, в мире ведутся мощные разработки в этом направлении. Предполагается, что Украина будет их повторять? К сожалению, должен отметить, что для Украины главным моментом в этом направлении неизбежно станет культура работы с лабораторными, экспериментальными животными. Я хорошо знаком с положением дел в институтских вивариях, экспериментальных фермах. Ничуть не преувеличивая, скажу, что если бы научные сотрудники не делились своей собственной едой с экспериментальными животными (извините за натурализм, но это чистая правда), то этих вот - подопытных - давно бы не было.
Кроме того, в мире под трансплантацией теперь понимают использование клеточных популяций - сертифицированных клеточных линий. Украина будет конкурировать и в этом отношении с западными фирмами? Более того, очевидно, что по мере стремительного развития банков эмбриональных клеток человека (в США их существует более 2000) можно ожидать, что актуальность использования клеточных популяций свиней для лечения человека довольно быстро исчерпает себя.
Я, конечно, понимаю, что речь идет в конечном счете не о финансировании разработок, а о поддержке научных подразделений, которые прилагают определенные усилия для выполнения исследований на сравнительно современном уровне - насколько это вообще возможно в наших условиях. И это резонно и рационально. Однако же журналистам чувство реальности и чувство юмора терять не следует.
Бессмысленно финансировать разработки ДНК-технологий, дублирующие вчерашний день их развития в цивилизованных странах. Тут мы им не конкуренты - база не та. Имеет смысл заниматься исследованиями ДНК. Без ориентации на немедленный коммерческий эффект. Только из таких исследований могут появиться оригинальные, украинские ДНК-технологии, потому что от нищеты мы очень изобретательны. Наш собственный опыт показывает, что имеет смысл повторять в Украине те западные разработки, которые можно использовать одновременно и для исследований некоторых фундаментальных генетических проблем, и для решения прямых коммерческих задач. То есть повторять разработки в оригинальном контексте исследований, сохраняя вечный принцип науки: Богу - Богово, кесарю - кесарево. (Совковое определение науки - удовлетворение любопытства за государственный счет - распространяют те, кто не знаком с исследовательской работой. Любой поиск всегда имеет чисто прикладную компоненту.)
Имеет ли смысл искать международные гранты под наши конкретные разработки по ДНК-технологиям? Вряд ли, очень уж это наши проблемы. Зачем это они нам будут помогать ставить методы контроля тех генофондов, которые они нам продают? А свои у них и так есть. Достаточно ли богаты и квалифицированы наши фермеры и руководители коллективных хозяйств, чтобы понимать важность этих методов и их оплачивать? Ответ очевиден. А государственные структуры все заняты своим, традиционным - как бы кого-нибудь перегнать не догоняя. Да еще чтоб и без особых усилий. Государство не пытается помочь, но оно даже не считает нужным защитить ученого. Знаю по собственному опыту и от коллег, что множество научно-исследовательских подразделений Украины жестоко и безнаказанно обворовываются отечественными коммерческими фирмами - поставщиками приборов и реактивов для научно-исследовательских работ. Обращаться в юридические структуры, как правило, бесполезно. Да и дорого. Давно известно - нищих грабить проще, чем богатых. Воры всех мастей знают, что институты - самая легкая добыча.
То есть наблюдается классическая ситуация. Я сам должен выбирать и оценивать наиболее актуальные направления исследований для своего государства, потому что механизмы экспертизы и разработки стратегии научных исследований до сих пор не созданы и никто этим по сути не занимается. Сам должен искать источники финансирования, выращивать современных специалистов и формировать рынок сбыта, да еще изучать юриспруденцию для самостоятельной защиты от воров. Осталось завести «ружжо», чтобы и охрану на себя взять.
Но самое страшное, как мне кажется, в другом, а именно: люди, даже ученые и наделенные властью, не понимают, что та же самая биотехнология могла бы поднять всю промышленность как таковую. Биотехнологии значительно дешевле, чем другие научные отрасли. И к тому же, вложенные в нее средства смогут принести быструю отдачу.
- Наверное, в минуты отчаяния у вас возникало желание или хотя бы закрадывалась мысль уехать куда-то, где хотя бы больше ценят мозги, способность мыслить и действовать?
- Откровенно говоря, иногда сожалею, что не уехал. Все время что-то удерживало… Хотя никаких перспектив не вижу. Поэтому я особенно остро понимаю, почему недавно уехал за рубеж мой хороший коллега завкафедрой общей генетики Киевского университета профессор Сергей Храпунов. Меня потрясла его фраза, которую я услышал от него перед отъездом: «Больше не могу биться в стенку». Он уехал в Америку в свои 55 лет. Насовсем. И преподает там генетику в колледже. И это - замечательно. Потому что он уже не погибнет бездарно - его возможности будут использованы более продуктивно, чем здесь. Мы - специалисты, у нас есть учителя, мы храним и развиваем их опыт, нам обязательно надо его реализовать и передать, мы отвечаем не за себя, а за то самое общее дело, как бы высокопарно это ни звучало. Ну и что теперь? Уезжать? А как же молодняк, который я выращиваю? И потом, преподавание - это, конечно, прекрасно, но я ведь далеко не исчерпал себя как исследователь. Пару-тройку генетических загадок я еще мог бы разгадать. А уезжать работать на чужие темы легко, когда нет своих. А если есть? Начинать там отстаивать их конкурентоспособность? В принципе это возможно, но для этого нужны время и силы. Первого маловато, как ни как уже за сорок. Второго - тоже, износился за время функционирования как «человек-государство». Где же выход? Похоже, что его нет.
…Мы живем в совершенно ином мире. Неизменными остаются лишь устаревшие представления и понятия.