Сегодня даже неудобно вспоминать, что Украина была когда-то среди лидеров в разработках генно-модифированных организмов (ГМО). Как заметил профессор Сиволап, «когда мы начинали заниматься генетикой растений, японские работы на эту тему были настолько примитивны, что нас они откровенно смешили. Но с тех пор много воды утекло и, посмотрите, какие тончайшие биотехнологические опыты японцы делают сейчас!»
Как поменялось все с тех пор — ныне мы в компании нескольких отсталых африканских стран боремся с биотехнологиями. Естественно задаться вопросом: как в современном обществе возникают опасные фобии?..
Зарождение нелюбви к ГМО началось как бы невзначай. Затем она оформилась в броскую фразу, сказанную с трибуны Верховной Рады: «Если колорадский жук не ест такой картофель, то зачем его буду есть я?». Наконец зеленые подняли на свой щит борьбу с биотехнологиями, и пошло-поехало. Последнюю точку в этом процессе, пожалуй, поставил нынешний министр АПК, заявивший, что полезнее выкормить бычка, нежели украинского академика. Приехали!..
Печальным следствием всех этих событий стало то, что из Украины уехало множество великолепных специалистов-генетиков, биотехнологов, которые сегодня успешно продвигают направление на Западе. А у нас хотя и развелось много борцов с ГМО, уже не хватает специалистов, чтобы наладить элементарный контроль ввозимой продукции. Поэтому украинский рынок буквально завален продукцией безо всякой маркировки. Вот неожиданный результат этой активной борьбы.
Оставшиеся в Украине ученые пытаются всеми силами спасти положение. Один из рычагов исправления ситуации — конференции Черноморской биотехнологической ассоциации, собирающие генетиков и биотехнологов стран бассейна Черного моря. В этом году конференция работала в Ялте. Как рассказал ее председатель, академик НАНУ Ярослав Блюм, «мы несколько лет назад организовали ассоциацию, чтобы поддерживать развитие биотехнологий в нашем регионе, координировать усилия, законы. В этом году было решено провести ее в Украине. Она представлена ведущими специалистами мира».
Обозреватель «ЗН», приглашенный на конференцию, обратился к известным в мире специалистам, чтобы разобраться: почему же во всех черноморских странах (по преимуществу сельскохозяйственных) биотехнологии развиваются так слабо и какая судьба ждет их сельскохозяйственное производство в том случае, если положение в ближайшее время не будет радикально исправлено?
Марк Ван МОНТЕГЮ — один из отцов генной инженерии растений (Швейцария):
— Общая мировая тенденция в генной инженерии уже очевидна: даже если большинство людей в какой-то стране против биотехнологии, то они… не правы. Вся природа представляет собой пул генов, и не важно, где они находятся — в микроорганизмах, растениях, животных. Их можно комбинировать, достигая выдающихся результатов. Так что человечество уже не сойдет с этого пути. За тот короткий период развития направления видны три волны этого процесса. И с каждой следующей волной достижения становятся все более впечатляющими и глубокими.
— Что ждет страну, которая откажется от ГМО?
— Она обрекает себя на прозябание и сознательное уничтожение самых прогрессивных направлений в промышленности и сельском хозяйстве. Наверное, в этом есть нечто символическое, что наибольшее неприятие биотехнологии встречают в самых отсталых и консервативных странах, где правят недемократические режимы.
Иллимор АЛЬТАСАР (Канада):
— В некоторых странах мира люди обеспокоены тем, что при биотехнологических операциях мы привносим в организм крохотную последовательность ДНК. Это странная обеспокоенность, потому что, если мы съедаем немытое яблоко, то вместе с ним миллионы микробов попадают в наш организм вместе с тьмой ненужной генетической информации. А что происходит, когда мы пьем не совсем чистую воду или берем руками еду?.. Это никого не волнует! И в то же время сколько шума только из-за того, что биотехнологи внесли какой-то ген в растение, которое пойдет в пищу. Никто даже не задумывается над тем, что такое растение более полезно, потому что это более чистый продукт — без химического загрязнения, без вирусов и так далее… Мы почему-то не можем смириться с тем, что так или иначе находимся в генном море, которое потребляли, потребляем и будем потреблять. Надо честно признать, что все гены, привносимые биотехнологами, натуральные. Это не результат химического или ядерного синтеза…
— Но, господин Альтасар, от ученых можно услышать и о синтетических генах. Может, именно это пугает людей?
— Это лишь фигура речи — в ГМО нет ничего синтетического. Мы копируем природный ген с помощью опять же природных ферментов, конструируем новые организмы исключительно из элементов «природного конструктора», то есть действуем в очерченных природой рамках.
Юрий СИВОЛАП, доктор биологических наук, директор Южного биологического центра, УААН:
— Сегодня в Украине положение очень сложное. На нас надвигается серьезный кризис, потому что если мы вступим в ВТО, станем де-юре европейской страной, то барьеры падут, и к нам придут современные иностранные сорта, которые вытеснят отечественные. Надо честно признать — наше сельское хозяйство на 15—20 лет отстает от мирового. Это очень обидно, потому что у нас было все для развития новейших технологий. Мы были одними из первых, кто разрабатывал введение экзогенной ДНК в трансгенные растения. А когда подошел период создания генных конструкций, правительство перестало субсидировать эти работы, потому что у нас неправильно поняли сигнал, поступивший из Европы.
Там для того, чтобы закрыть свой рынок от дешевых и эффективных американских, аргентинских, канадских сортов, ввели мораторий на трансгенные растения и на продукты трансгенных растений. Но одновременно Европа субсидировала огромные средства на создание трансгенных растений.
А в Украине приняли запрет за… чистую монету и вообще не субсидировали развитие биотехнологий. У нас говорили только о том, что ГМ-организмы — плохо и что, мол, от них везде отказались. Этот просчет настолько серьезен, что его следует проанализировать с точки зрения государственной безопасности.
— То есть вы начисто отрицаете какую-либо опасность, исходящую от ГМО?
— Опасность есть, но она совсем не там, где ее ищут и не в том, чем пугают общественность. Трансгенные растения могут попадать в природу, поэтому нужно подходить грамотно к их выращиванию. Чтобы предотвратить эту опасность, нужна сеть лабораторий, которая будет мониторить за генами. Но наша наука давно не субсидировалась в достаточной мере и у нас нет возможности вести такие работы. Сейчас нужно заключить договора с фирмами на совместное использование того, что они разработали. Придется платить им определенное роялти от выручки. Мы обязаны подключиться к генным технологиями ХХI века.
— Мы уже имели опыт, когда «Монсанта» перенесла сорт картофеля сюда…
— Даже три сорта. Но они оказались не устойчивыми к фитофторе и, по-моему, были немного другого направления. Тем не менее с такими фирмами, как «Монсанта», нужно заключать соглашения и работать не на канадских или американских, а на сортах, зарегистрированных у нас, прошедших здесь полную проверку. К ним нужно добавлять генные конструкции, наработанные передовыми фирмами.
Думаю, если правительство не оценит масштабов угрозы, дальше будет катастрофа. Кроме всего прочего, иностранные фирмы не будут с нами работать, если мы не создадим современные лаборатории, позволяющие реализовывать совместные проекты. Не может быть так, что они финансируют исследования на миллионы, а мы — на сто гривен.
— В свое время в Украине были селекционеры, например, знаменитый Ремесло, сортами которых засевали миллионы гектаров. Почему такого нет сегодня?
— Сейчас в развитых странах сортов-миллионников нет. И вообще, когда какой-то сорт монопольно занимает большие площади — это верный показатель низкой культуры земледелия. Сорта должны занимать небольшие площади и давать при этом максимальные урожаи. Даже в Одесской области есть три региона, где должны сеяться различные сорта. Но для того, чтобы их иметь, нужно хорошо поставить работу по семеноводству — мы не должны полностью полагаться на опыт Запада, так как у нас есть хорошая основа и для своих сортов.
Николай БОЙКО («Монсанта-Украина»):
— С высоты сегодняшнего дня можно сказать, что общество в Европе (и в Украине тем более) десять лет назад не было готово к принятию революционной биотехнологической технологии. Развитие науки пошло так быстро, что проекты фантастов показались чем-то очень наивным по сравнению с тем, что было сделано учеными. А люди, особенно не имеющие образования, не смогли это принять. Кроме того, запутать ситуацию помогли «друзья-конкуренты», рассказывающие всяческие ужастики о ГМО. Это была сознательная антибиотехнологическая, антимонсантовская кампания…
— Почему антимонсантовская?
— Да потому, что «Монсанта» была наиболее ярким представителем этого направления. Она — основной игрок на этом поле. Ведь сегодня около 90 процентов биотехнологического рынка в с.-х. занято продукцией компании «Монсанта». У этой борьбы много составляющих: и консерватизм мышления населения, занятого традиционным сельским хозяйством, и боязнь селекционеров, что останутся без работы. К сожалению, они не поняли, что генная инженерия — лишь один из инструментов селекции, и для них работы в новых условиях только прибавится. Подлили масла в огонь и химические компании, боящиеся лишиться своего рынка. Представляете, какие доходы приносят мелкие упаковки пестицидов, — и теперь всему этому конец? Да плюс отсутствие законодательной базы для нового направления в стране.
— Но в США тоже вроде бы нет такой базы, но это им не помешало?
— Американцы приняли очень простое, но мудрое решение — они начали работать так, как работали бы с пестицидами. Требования у них почти те же и к трансгенным растениям. Это позволило быстро развиваться.
Европа пошла своим путем. Она, наоборот, создала очень жесткое законодательство, первая цель которого — затормозить внедрение биотехнологий. За этим был хитрый расчет: если бы они не запретили, в Европу пришли бы американские фирмы, которые уже достигли большего, и захватили бы рынок.
— А в Украине приняли эти запреты за чистую монету — как борьбу за экологию, за чистоту природы? Интересно, как чувствуют себя зеленые, которых так беспардонно использовали глобальные компании?
— Об этом вам лучше спросить у зеленых. В итоге всех этих событий — наши специалисты-биотехнологи работают по всему миру. Кстати, очень успешно. Не пора ли их вернуть назад и заняться полномасштабным развитием направления и у нас? Для Украины это очень актуально, так как поля засорены бог знает чем, вредители и сорняки уже превратились почти в национальную катастрофу.
Андре ВИГДОРОВИЧ (Аргентина):
— Есть вирусное заболевание, которое особенно часто проявляется у молодых животных и у детей, — диарея. Это очень опасное заболевание, так как оно приводит к обезвоживанию организма и к смерти. Давно известно, что можно, к примеру, отварить грецкий орех и таким образом приостановить заболевание. Вот эти наблюдения были положены в основу идеологии создания новой вакцины с помощью ГМ-технологий. В Институте ветеринарии в Аргентине для теста была взята люцерна, в которую привили определенным образом белки (схему автор не раскрывал, так как это является секретом фирмы. — Прим. «ЗН»). Затем такую люцерну в качестве профилактики давали животным. Сначала она испытывалась на мышах, а недавно ее испытали на крупном рогатом скоте. И это сработало стопроцентно. Первый успех позволяет использовать такие технологии и для создания других вакцин, которые будут добавлять в пищу животным. Это позволит избавить животноводство и, видимо, птицеводство от опасных вирусных заболеваний.
Дмитрий ДОРОХОВ, доктор биологических наук:
— Давайте посмотрим на вещи реалистично — в Украине, несмотря на запреты, уже выращивается трансгенная соя, трансгенный картофель, начали выращивать даже генетически модифицированную свеклу.
— Вы считаете, что это опасно?
— Если страна находится в центре происхождения и распространения какого-то растения, то ГМО нужно внедрять с большой осторожностью. Так, соя в диком состоянии растет на Дальнем Востоке и там может быть перенос пыльцы.
— Но для Украины перенос генов в естественных условиях вообще не актуален. Здесь почти нет диких родственников культурных растений. Для нас, видимо, существенно решить другие проблемы, к примеру, станут ли дикорастущие растения сорняком, устойчивым к гербицидам?
— У вас актуален вопрос лишь с сахарной свеклой — у нее эффективный перенос ветром пыльцы происходит до шести километров. Плюс в Крыму есть дикорастущие родственники сахарной свеклы. Правда, по данным, которые получили мои коллеги из Германии, эти гибриды не продуктивны, но тем не менее проблема есть, и ее нужно изучать. Такая же ситуация складывается и с пшеницей. Хотя на сегодняшний день трансгенная пшеница одобрена к употреблению в пищу, однако ее нет на рынке.
— А почему ее семена не пустили в продажу?
— Это связано не с боязнью каких-либо специфических опасностей, а с экономическими проблемами. Дело в том, что пшеницу выращивают в первую очередь такие страны, как Марокко, Алжир, Передняя Азия. Появление гербицидоустойчивой пшеницы нарушит зерновой баланс и ударит по экономике этих небогатых стран, так как на нее снизится цена. Именно поэтому пока принято решение пшеницу не внедрять.
— Опасения, которые постоянно сопровождают ГМО, удивляют. Почему это не относится к другим достижениям нашего времени, например, об опасности мобильных телефонов почти не слышно, но люди по-прежнему болезненно реагируют на достижения биотехнологии?
— Сотовая телефония пришла на пустое место. Оно никем никогда не было занято. А биотехнологии приходят туда, где испокон веков существуют устоявшиеся технологии. Естественно, началась война за место. Однако новое направление фактически продолжает то, чем веками занимались селекционеры. Правда, в отличие от современной биологии, в старой вы не узнаете, где происходит перестройка в геноме. Для традиционного селекционера все это случается «втемную». Он отбирает только по результату, а что происходит в черном ящике, не знает.
Биотехнолог же точно знает, куда что встроилось, сколько получилось копий и какое окружение. Он может даже сказать, какая будет аллергенность того или иного белка, может все заранее рассчитать и сравнить с современными аллергенами. Он даже может проверить белок на сыворотке…
— То есть у зеленых, воюющих с ГМО, нет никаких серьезных оснований для такой войны?
— Зеленые — очень широкое движение. У них разные задачи и различные методы борьбы, однако недавняя попытка выиграть дело в суде у генетиков у них не увенчалась успехом. Они подали в Большое жюри и проиграли. Этого и следовало ожидать…
Александр ГОЛИКОВ, доктор биологических наук (Москва):
— Украина стоит на пороге революции, которая уже произошла в Бразилии. Да, у вас не разрешены законом трансгенные растения, но тем не менее на полях высевается много трансгенной сои — почти на 200 тысячах га. Повторяется та же ситуация, которая была в Бразилии, где власть запретила ГМО, а фермеры на свой страх и риск привозили из соседней Аргентины семена трансгенных растений и сеяли. В конце концов образовалась критическая масса непокорных фермеров, которая заставила правительство отменить запреты. У вас также уже выращивается огромное количество генно-модифицированной сои. Это обстоятельство обязательно заставит власть принять решение. Оно может быть любым — отрицательным, положительным, но уже нельзя будет игнорировать ситуацию. Самое главное — сделать так, чтобы люди, которые хотят работать, получили реальный ответ.
— Но в России готовится соответствующий закон, так что вы вроде бы обогнали нас в этом отношении?
— Я все-таки думаю, что по большому счету у Украины шансов больше, чем у России, потому что она поменьше географически и у вас коммуникации внутри страны происходят быстрее, чем у нас. Поэтому не исключено, что у вас перспективы с развитием ГМО получше. Для Украины введение в культуру некоторых ГМ-растений, например рапса, позволит обеспечить энергетическую безопасность. Сейчас в США создана удивительная кукуруза. У нее энергетический КПД 35 процентов! Это замечательное достижение, и при этом еще остается биомасса...
Алла ЕМЕЦ, доктор биологических наук, заведующая лабораторией клеточной биологии и биотехнологии, Институт клеточной биологии и генетической инженерии НАНУ:
— На конференции мы вместе с американским профессором Вэндом Боярдом представили совместную разработку. Она посвящена использованию в качестве маркеров для селекции мутантные гены табулина, имеющие растительное, а не бактериальное или животное происхождение. Это то направление разработок, которое сейчас волнует общественность. Некоторые люди не хотят потреблять продукты, содержащие чужеродные бактериальные гены. Мы предлагаем революционную технологию, позволяющую использовать в качестве селективного маркера для отбора трансгенных растений растительные гены. Лаборатория в институте НАНУ и лаборатория Вэнса Боярда объединили усилия, получили общий грант, и теперь мы занимаемся трансформацией. Впервые в Украине (это большая заслуга Ярослава Блюма) делаем трехмерное компьютерное моделирование. То есть можем делать эксперимент не только в пробирке, но и предсказывать его исход с помощью компьютерных методов.
— На конференции отмечалось, что в странах Черноморского региона биотехнологии развиты слабо. Особенно плохо в Украине. В чем причина?
— У нас есть прекрасные ученые, но основная причина недостаточного развития биотехнологий — политические приоритеты государства, которые не позволяют финансировать науку вообще и соответствующее направление в частности. А сегодня все биотехнологические эксперименты, например клонирование, стоят немалых денег. Серьезным препятствием является восприятие биотехнологий гражданами нашей страны. Важно, чтобы потребитель позитивно воспринимал движение по этому пути. Иначе мы будем наталкиваться на парадоксальные ситуации.
Так, если на нашем агрорынке гораздо выгоднее развивать химический бизнес и продавать населению пестициды, то зачем развивать и покупать более продвинутые продукты? Бизнес быстро ориентируется на потребителя. Хотите пестицид — получите свою гадость. Поэтому так важно, чтобы публичное восприятие базировалось на грамотном объяснении, чтобы журналисты (с помощью ученых) доносили до широких слоев населения правильную информацию. Здесь дезинформация очень опасна.
Николай КУЧУК, доктор биологических наук, Институт клеточной биологии и генетической инженерии НАНУ:
—Хотя мы много говорим о странных вещах, связанных с общественным восприятием ГМО, но в первую очередь все вспоминают сельскохозяйственное производство — о картофеле устойчивом к колорадскому жуку, потом о сое, может быть, о кукурузе. Этим перечень генетически модифицированных растений у нас в стране и заканчивается. При этом упускается из вида то, что генетически модифицированный картофель, который вызвал в Украине столько шума и страстей, на самом деле был лишь первым экспериментом. Сегодня во многих странах это направление превратилось в достаточно доходную и привлекательную отрасль сельскохозяйственного производства, а мы все продолжаем спорить и отвергать.
В то же время в биотехнологии растений за это время развилось и другое направление. Выяснилось, что потенциал ГМО для производства медицинских препаратов очень велик. Интересно, что это направление биотехнологии не вызывает ужаса у рядового человека. Видимо, ситуация связана с тем, что люди более трезво смотрят на лекарства — если их нужно получить, то это нужно делать — лишь бы оно было эффективным. И если Европа много говорила о вреде ГМО и долго не выпускала на рынок генно-модифицированную сою, то когда разговор заходит о генно-модифицированных бактериях и о производстве медицинских белков, то здесь никаких ограничений не делается. Такие работы бурно развиваются, и европейские компании получают многомиллиардные доходы.
Вот и на ялтинской конференции представлена работа аргентинских ученых, которые сделали люцерну, синтезирующую вакцину для животных. Аргентина и так выступает крупнейшим поставщиком и экспортером мяса на мировом рынке, а внедряя новые технологии, она еще дальше отрывается от тех, кто этим пренебрегает. Выбраковка стада, карантины — отныне у них этого не будет. Это уже промышленная технология, созданная в стране, которая давно приветствует ГМО.
— Но не исключено, что теперь говядина из Аргентины будет меньше котироваться на мировом рынке…
— Думаю, она будет котироваться еще больше, потому что говядина станет еще дешевле. Надо понять, что уже давно современные продукты питания без ГМО никто не получает. То, что ели наши предки, сильно отличается от нынешних. Ведь фактически мы только 200 лет едим картофель, то есть наши прапрадеды его и не пробовали. И наш организм совсем недавно начал встречаться с генами картофеля. Тем не менее мы его едим и уже считаем украинской пищей, хотя казаки Запорожской Сечи ее не знали. Они ели каши — чаще всего гречневую, хлеб, мясо, рыбу, очень много капусты и всяких крестоцветных: редьки, репы, которая заменяла нынешний картофель. Причем в таких огромных количествах, что если бы сейчас кто-то из нас решился поесть столько же репы, он почувствовал бы себя плохо…
Кстати, помидоры или баклажаны — тоже новые продукты. Томат — американский продукт, как и кукуруза. Без баклажанов так же трудно представить себе сейчас украинское застолье. А они пришли к нам из Турции, куда, в свою очередь, переселились из Ирана. Вот такая получается генетика с географией. Я уже не говорю о последних новинках: киви, авокадо и прочем…
Так что биотехнологические фобии могут очень дорого обойтись нашему государству и его сельскому хозяйству в частности. Нужно приложить максимальные усилия, чтобы избавиться от этого опасного заблуждения.