Вадим Березовский |
Вадим БЕРЕЗОВСКИЙ, доктор медицинских наук, профессор
Александр СЕРГИЕНКО, кандидат физико-математических наук, директор аналитико-исследовательского центра «Институт города»
Общеизвестен факт, что все животные в природной среде имеют свое жизненное пространство, и не только потому, что оно необходимо им для пропитания, — на «своей» территории они ощущают, скажем так, психологический комфорт (появление чужака вызывает у них стресс). Американская исследовательница Д.Фосси доказала, что сокращение ареала обитания горных горилл однозначно приводит как к сокращению размера обезьяньей семьи, так и к ее старению, — в ней меньше молодых особей.
Казалось бы, человек в городе имеет все необходимое для жизни — благоустроенное жилье, достаточно еды, возможность удовлетворять свои природные и интеллектуальные потребности. На первый взгляд такое понятие, как жизненное пространство, не является таким определяющим, как для других млекопитающих. Однако наличие 95% общих с другими позвоночными генов (а с гориллами — 97%!) рано или поздно заявляет о себе, и так или иначе проявляются негативные последствия проживания в городской, искусственной, среде.
Одно из таких проявлений отчетливо наблюдается при сопоставлении продолжительности жизни человека в городе и селе. Оказывается, человек в селе, несмотря на отсутствие привычного для горожанина комфорта в быту, низкий уровень медицинского обслуживания, живет намного дольше, чем в городе. По данным статистики на 1 января 2005 г., в сельской местности проживало 42,3% стариков возрастной группы от 70 до 75 лет, 41,8% — в возрасте от 75 до 80 лет и 44,4% — 80 лет и старше. Эти показатели значительно превышают как долю сельских жителей в общей численности населения — 32,3%, так и долю сельских жителей послепенсионного возраста — 27,7%.
Более того, украинцы интуитивно понимают, что сельский образ жизни — более здоровый, и как только появляется возможность, перебираются жить за город. В доказательство этого приведем следующие данные. Доля сельчан в общей численности умерших (с 1990 года) составляет около 40%, т.е. существенно превышает долю сельского населения — 32%. Казалось бы, такое соотношение неминуемо должно было привести к вымиранию села, однако этого не происходит — процент сельского населения все эти годы остается постоянным. Это означает, что в стране постоянно присутствует второй внутренний миграционный поток — не только молодежь покидает села (первый поток), но после достижения пенсионного возраста люди возвращаются в село.
Другое негативное проявление влияния городской среды обнаруживается при изучении естественного движения населения — рождаемости и смертности. Одним из интегральных показателей, характеризующих социальные, экономические, экологические и другие условия жизни, является коэффициент естественного прироста (КЕП), который определяется как разность между коэффициентами рождаемости и смертности (число рождений и смертей на 1000 человек населения). В 1990 году этот коэффициент в Украине был равен 0,5, при этом 13 областей (вместе с Киевом) имели КЕП со знаком «плюс». В 2004 году он имел отрицательное значение (— 7,0) в целом по стране и отрицательное во всех областях, кроме Закарпатской (близок к нулю). Наиболее благополучными выглядят западные, наименее урбанизированные области, где этот коэффициент находится в пределах от 0,0 до (— 4,5): это Закарпатская, Ивано-Франковская, Львовская, Ривненская, Тернопольская, Черновицкая (к ним примыкает и Волынская). В этих областях, за исключением Львовской, более половины (!) населения проживают в селе (в целом по Украине этот показатель составляет около 32%).
Сильнее всего нездоровая городская среда сказывается на здоровье беременных и младенцев, что видно при изучении показателей детской смертности. Если сопоставить эти показатели с долей городского населения в областях Украины и Автономной Республики Крым, то увидим прямую зависимость: чем большая часть населения живет в городах, тем больше детская смертность. Последняя величина характеризуется двумя показателями: смертностью в перинатальный период (от 28 недель беременности, включая роды и первые 7 дней после рождения, или 168 часов) и смертностью детей в возрасте до года.
В перинатальный период плод полностью сформирован, и даже в случае преждевременных родов может появиться на свет полноценный ребенок. Этот показатель характеризует прежде всего состояние здоровья матери и влияние на нее окружающей природной и социальной среды. Второй показатель — смертность от 7 дней до 1 года — характеризует состояние здоровья ребенка и влияние окружающей среды на него самого.
Из рис.1 видно: чем больше людей (области, региона) живет в городах, тем выше уровень детской смертности. Причем самое критическое положение дел в очень урбанизированных областях — Донецкой, Луганской, Днепропетровской и Запорожской. В Донецкой, например, отмечается как максимальная по Украине доля городского населения — 90,3%, так и максимальные показатели детской смертности.
Если учесть огромное количество абортов — 677 на 1000 живорожденных, — станет ясно: украинцы не перестали «кохатися» — они перестали рожать. Но «кохаються» они крайне неумело, если женщины вынуждены подвергать себя такой опасной для здоровья операции, как аборт. Очевидно, в нашем общественном сознании утрачены моральные, психологические и, как это ни парадоксально, экономические ценности семьи с несколькими детьми. С другой стороны, ясно, что украинский народ имеет значительный резерв для того, чтобы остановить собственное вымирание.
Сводить причины падения рождаемости к кризисному состоянию экономики, как это делают большинство исследователей, на наш взгляд, крайне примитивно — в экономически намного более благополучных странах Европы происходит тот же процесс сокращения рождаемости. В предыдущих исследованиях одного из авторов, кстати, было показано, что после демографических кризисов прошлого века — голодомора и Второй мировой войны — уровень рождаемости в Украине восстанавливался за четыре-пять лет после пика кризиса, а ведь это были неизмеримо более тяжелые времена. До тех пор, пока украинская элита и правительство будут оставаться сторонними наблюдателями и не будут вести активную демографическую и социальную политику, население Украины неизбежно будет сокращаться.
Негативное влияние высокой плотности проживания в городах наглядно проявляется при анализе заболеваемости раком и, особенно, туберкулезом. На рис.2 видно, как кривая этого заболевания практически повторяет кривую, показывающую процент городского населения в областях. Можно без преувеличения сказать, что рак и туберкулез — болезни города.
Как это ни печально, высказанное утверждение подтверждают данные по Херсонской области. Такой высокий процент заболеваемости туберкулезом в слабоурбанизированной Херсонщине объясняется тем, что там находятся две большие исправительные колонии, где, понятно, очень высокая плотность проживания заключенных. Это же подтверждают исследования профессора Юрия Фещенко — заболеваемость туберкулезом в воинских частях в 60 раз (!) выше, чем в среднем в популяции.
Есть фактор, который на примере Херсонщины выявляет еще более серьезные симптомы для Украины в целом. Дело в том, что диагностика туберкулеза в этой области находится на очень высоком уровне — в туббольнице Голо-Пристанского района работают два высококвалифицированных фтизиатра, кандидаты наук А.Калабуха и В.Калабуха. По их данным, показатели заболеваемости в области более чем в два раза выше, чем в среднем по Украине: 167 случаев (против 81) на 100 тыс. населения, что, естественно, не может объясняться даже наличием на территории области двух исправительных колоний.
Отсюда следует очень тревожный вывод — статистические данные по заболеваемости туберкулезом не соответствуют реальному положению дел. Из-за слабого уровня диагностики приблизительно половина случаев заболеваний не выявляется. По нашим оценкам, на самом деле в Украине ежегодно заболевают туберкулезом от 70 до 78 тыс. человек (а не около 35 тыс.).
Исходя из этого позволим себе заметить, что тот уровень внимания, который уделяется средствами массовой информации ВИЧ-инфекции (около 12 тыс. заболеваний ежегодно), выглядит явно преувеличенным: по сравнению с туберкулезом заболеваемость ВИЧ/СПИДом в шесть раз ниже! То же самое — по причинам смертности. Так, в 2004 году наиболее часто в Украине умирали от болезней системы кровообращения — 62,2% (от ишемической болезни — 39,6%), в то же время смертность от СПИДа — 0,3%. Таким образом, общество в целом дезориентировано относительно наибольших опасностей для здоровья человека. Невольно закрадывается подозрение — уж не торчат ли из рекламных карманов СМИ уши компаний — производителей контрацептивов?
Наряду с высокой детской смертностью, сокращенной продолжительностью жизни, более частой заболеваемостью раком и туберкулёзом в регионах с высокой долей городского населения, существует и такая опасность, как высокий уровень криминогенной обстановки. По количеству уголовных преступлений первое, второе и третье место занимают соответственно Донецкая, Днепропетровская и Харьковская области, которые имеют не только наибольшие показатели по численности населения, но и максимальные процентные показатели городского населения. Но возвратимся к урбанистическим проблемам столицы Украины. Так, несмотря на то, что коэффициент естественного прироста населения в Киеве (— 0,9) лучший по сравнению с другими областями, это благополучие обманчивое. Только благодаря высокому внешнему притоку здорового населения — 11,2 человека ежегодно (на каждую тысячу жителей столицы) обеспечивается прирост населения Киева. В противном случае город вымирал бы, несмотря на высокий уровень жизни.
К сожалению, в запале популизма и при полном подчинении городской власти бизнес-интересам строительных и сопутствующих компаний отцы города абсолютно не осознают катастрофических последствий процессов урбанизации. Не ограниченная никакими правилами уплотнительная застройка города приводит к увеличению плотности населения, которая сама по себе, как мы проиллюстрировали выше, губительна для человека.
Киев, обладавший испокон веков уникальными природными условиями, которые не имеют аналогов ни в одной из значительных столиц мира, имел то, что приближало его образ жизни к сельскому — обширные садово-парковые зоны вокруг водоемов. Сейчас это кажется смешным, но градоначальники в XIX столетии боролись с засильем… свиней на городских улицах, в середине ХХ века на окраинах города повсеместно содержали кур, а в конце века еще можно было увидеть пасущихся коз где-нибудь в Сырецком лесу. Нашествие «вавилонских» строителей привело к уничтожению как целых природных комплексов, так и маленьких зеленых островков. Это оборачивается необратимыми последствиями для здоровья киевлян. Достаточно сказать, что в Киеве еще в 2004 году было выброшено в атмосферу больше выхлопных газов, чем в любой (за исключением Донецкой) из областей страны. Большая часть их выхлопов приходится на центральную часть столицы, где предельно допустимые дозы вредоносных веществ превышаются в пять-десять раз. Стоит ли после этого удивляться росту раковых и легочных заболеваний? А ведь именно здесь селятся состоятельные «новоукраинцы», находятся элитные школы, престижные вузы, министерства и ведомства, обитают, так сказать, сливки общества.
Для сравнения. В Нью-Йорке еще в XIX веке мэрия отдала в центральной части города огромную территорию под… парк. Сейчас знаменитый «Сентрал парк» занимает площадь 340 га. В нем обитает 200 видов птиц. Заметьте, городским властям и в голову не приходит «выделить» эту самую дорогую в мире и престижную землю под застройку.
На общественных слушаниях летом 2005 года в столичной горадминистрации было названо 26 природных комплексов — лесов, парков, гор, островов, озер, которым угрожает застройка. Знают ли господа Омельченко, Черновецкий и Ко, что, например, Синее озеро на Виноградаре плескалось в своих берегах, когда на Земле еще жили динозавры? А сейчас его «душат» гаражи…
Как это ни парадоксально, но строительная лихорадка отнюдь не улучшает условия жизни киевлян, в том числе жилищные. По данным за 11 месяцев 2005 года (других у нас нет), из 850 тыс. кв. м жилья для тех, кто десятилетиями стоит в квартирной очереди, попало… 26,8 тыс. кв. м (3,2%). При этом львиная доля квадратных метров досталась льготникам, а простым очередникам — 377 кв. м или 0,04%(!). Если очередь будет продвигаться такими темпами, то последние очередники получат квартиры через… 200 лет.
Город становится все менее пригодным для жизни как в экологическом, так и в социальном контексте. Дальнейший ход событий легко прогнозируется, — он уже имел место в других городах мира, — после осознания опасностей для здоровья людей от проживания в городе начнется постепенный, но нарастающий процесс бегства населения в пригородные зоны. В геометрической прогрессии нарастают транспортные проблемы на дорогах вокруг столицы; старые, расположенные ближе к центру, массивы Киева превращаются в трущобы, своеобразные гетто, где будут селиться мигранты со всеми вытекающими отсюда социальными и криминогенными последствиями.
Оптимизма придает одно: события последних лет показали, что украинское общество и, в особенности, киевская «громада» движутся в своем социально-политическом развитии гораздо быстрее, чем это происходило в странах зарождения и развития демократии. Может быть, граждане Киева не дадут загнать себя в туннель, из которого потом долго надо будет искать выход?