«Конечно же, есть! Я сам их не раз ловил», - ответит рыбак любого черноморского сейнера. «Конечно же, есть! Я сам их не раз продавал», - ответит торговец рыбы из Батуми или любого причерноморского города. Очень часто «балык из осетрины» на прилавках южных базаров на самом деле сушеный катран, он же морская собака, он же большая колючая акула.
Опасна ли черноморская акула? Этот вопрос не однозначен.
Я расскажу о трех встречах с катранами не на палубе рыболовецкого судна и не на базаре в виде балыка, а под водой в родной стихии хищника.
ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ
В 1969 году с другом и напарником Борисом Семеновым работали водолазами в районе Керченского пролива. Добывали для Ялтинской фабрики сувениров большую пурпурную ракушку - рапану.
В солнечный июньский день, при полном штиле, решили разведать новые районы добычи, лелея тайную надежду отдохнуть от «блэк бизнеса», так в шутку мы окрестили тяжелый однообразный труд. На погранзаставе взяли разрешение на выход в море и направились к банке Анисимова, расположенной в пяти милях мористей Кызыл-Аульского маяка. По карте определили, что глубина там 10-15 метров, что значительно меньше окружающих банку глубин. По компасу быстро добрались до отмеченного на карте места. Сквозь толщу кристально чистой воды призывно просматривалось песчаное дно.
Борис одел маску, ласты и нырнул. Не прошло и минуты, как вылетел на поверхность, что-то бормоча и широко разводя руки. Только у борта «Прогресса», выплюнув наконец-то загубник, членораздельно произнес: «На дне много здоровенных рыб, больше человека, по-моему осетры, совсем малоподвижные. Я попытаюсь одного схватить за хвост, а ты подстрахуй меня с ножом».
Мне не терпелось увидеть чудо-рыб. Ныряю. Дно оказалось не песчаным, а из белого известняка, очень похожего ноздреватой структурой на кораллы, а рыбы... рыбы удивили совсем не осетровой осанкой: вместо добродушного курносого носа и бусинок черных глаз, конусообразные рыла, вертикальный ряд жаберных щелей и холодные стальные глаза, над которыми пульсировали брызгальца. В поведении рыб чувствовалась затаенная агрессивность.
Я представил, что нахожусь в Красном море среди морских героев кустовских фильмов! Известняки заменяли кораллы, а катраны - голубых акул.
Катраны... Конечно же, это катраны! Но каких больших размеров!
Эйфория от увиденного была велика. Нам предоставлялась возможность «записаться» в клуб, членом которого может считать себя каждый, кто хоть раз в жизни катался на акулах! Есть такой клуб во Франции или Италии. Оставалось только схватить рыбину за хвост! А дальше пусть живой подводный скутер везет, пока у тебя хватит сил задерживать дыхание!
Право первой поездки принадлежало Борису, как первооткрывателю. Прошу быть осторожным, т.к. хвостовой шип катрана оставляет глубокие, долго не заживающие раны. Кроме двух спинных шипов; в оборонительном арсенале имеются и зубы, которые тоже не подарок!
Ныряем один за другим. Вот уже хвост катрана от Бориса на расстоянии вытянутой руки, но сколько мой напарник ни прилагал усилий ликвидировать оставшийся просвет, акула, без видимого напряжения, почти не шевелясь, умудрялась сохранять установленную ею дистанцию. Так мы плыли в кильватерной колонне некоторое время, потом наши пути разошлись: люди наверх к воздуху, а акула растаяла в синеве морских глубин.
Мы мотнулись домой и вернулись в наше «Красное море» с ружьем, фотоаппаратом и аквалангом. Борис открыл Великую Охоту, а я, надев акваланг, занялся фотосъемкой.
На дне, между большими известняковыми камнями, похожими на грибы, - ровное поле крупнозернистого песка. Над ним живым одеялом висят белые рыбки с сине-неоновой точкой у хвоста. Позже узнаю, что это смариды. Каждая рыбка, словно привязанный невидимой нитью аэростат, стоит над ямкой. Передние плавники часто-часто вибрируют. Очевидно, родители охраняют отложенную в ямки икру, а плавничками вентилируют воду. Две программы, заложенные Создателем в этих малышей, находились в явном противоречии: инстинкт самосохранения призывал спасаться от чудовища с одним большим стеклянным глазом, а инстинкт продления рода заставлял оставаться над ямкой, в которой развивалось потомство. Рыбка то уплывала от меня, то, резко поворачиваясь, бросалась на маску.
Появились катраны. Они медленно-медленно плыли среди живого слоя смарид, периодически открывая пасть. Не было паники в рядах жертв, не было ярости у нападавших. Как-то по-будничному все происходило: не торопясь, плыли акулы, чуть-чуть поворачивали головы, а на месте только что стоящего сторожа - чистая вода.
В акваланге кончился воздух, пришлось подняться в лодки. На дне «Прогресса» лежала громадная рыбина длиною явно больше двух метров. Она яростно колошматила хвостом по пайолам, сотрясая суденышко. Удачливый охотник сидел на носу, подальше от греха. Мы наперебой стали делиться впечатлениями.
Боря обнаружил первую акулу на глубине около двенадцати метров. Она забеспокоилась и уплыла. Многие подводники утверждают, что рыба знает, с какой целью ты опускаешься под воду, более того, знает убойную силу твоего ружья и сохраняет безопасную для себя дистанцию!
Сколько раз кефаль после промаха вплотную приближалась к стрелявшему и, покружив до момента перезарядки ружья, удовлетворив свое любопытство, уплывала, оставив ни с чем раздосадованного охотника. Потому некоторые умельцы изготовляют ружья с двумя гарпунами.
Не раз и не два моему товарищу пришлось нырять на дно, прятаться за камни, пока одна из хищниц не стала жертвой. Удар пришелся между жаберных щелей, и акула почти не сопротивлялась. Опомнилась она лишь на палубе нашего «сейнера».
Борис предложил мне «Ягуар», прекрасное пневматическое ружье с метровым гарпуном и линем толщиной в струну теннисной ракетки. Несмотря на защищающий от холода гидрокостюм, я прилично замерз. Охотиться в пятнадцатиградусной воде не было желания. Да и охотник из меня никудышный. Но как не соблазниться: не каждый подводник может сказать: «Я охотился на акул». Эта пижонская мысль заставила опять лезть в воду, превозмогая дрожь.
Диск солнца коснулся горизонта, на дне и вовсе были сумерки. Мелькнула пара еле видимых теней. Наконец заметил охотившуюся акулу. Она удалялась от меня. Стреляю ей вдогонку, не надеясь, что хватит длины линя. На удивление гарпун достает цели. Акула моя!.. Но она уходит в глубину, а за ней и я: выпустить чужое фирменное ружье не согласился бы ни за какие блага! Перерезать неожиданный буксир не могу из-за отсутствия ножа. По шнуру добираюсь до рыбины. Хватаю левой рукой за хвост. Акула изогнулась, пытаясь укусить за правую руку с ружьем. Подхватываю торчащий возле переднего плавника гарпун и, удерживая рыбину на вытянутых руках, подальше от себя, с болтающимся где-то ниже нас ружьем, из последних сил устремляюсь к поверхности. Глоток воздуха приводит меня в норму. На акулу воздух подействовал, как наркоз: она сразу же обмякла.
В животах у подстреленных акул барахтались акулята - уменьшенные копии мамаш. Они совсем как большие раскрывали ротики, норовя цапнуть за пальцы. Мы выпустили акулят в море. Каждая акулка была связана пуповиной с желтком. Они поплыли, волоча за собой питающие их мешочки.
Результат охоты - два балыка и четыре литра акульего жира, вытопленного из печени, - все, что осталось от двух грациозных красавиц!
Право же, не стоило «наводить порядок» в этом малообжитом районе моря!
ВСТРЕЧА ВТОРАЯ
Описанная выше охота послужила основой сценария фильма «Вечером будет уха!», автор и режиссер Анатолий Брежнев (однофамилец). Фильм - реклама многообразия черноморской фауны: кефаль, луфарь, горбыли (черный и белый), морской кот (скат хвостокол), морская лисица (шиповатый скат), калкан - здоровенная камбала и венец охоты - большая колючая акула!
Фильм - приманка для привлечения искушенных иностранных подводных охотников на черноморские курорты.
Операторы фильма: Борис Семенов и я. Актеры (исполнители): студент - мастер спорта Сергей Донченко, ученый - кандидат медицинских наук Александр Кузьмичев, журналист - журналист Олег Францев, космонавт - летчик-космонавт Борис Егоров, председатель Федерации подводной охоты СССР.
Участие Бориса Егорова, кстати, прекрасного ныряльщика и страстного охотника, открывало неограниченные возможности в организации съемок. Соблазнили мы Бориса Борисовича, конечно же, пообещав охоту на акул.
Во время переговоров по телефону Керчь-Москва и Москва-Керчь Борис Егоров заказывает Керчь:
«Девушка, с вами говорит космонавт Егоров. Мне нужна Керчь».
«Кого в Керчи?»
«Брежнева».
Секунда замешательства, потом вопрос:
«Вам по правительственной?»
«Да нет, можно по простой».
Через десять секунд дали Керчь!
Не могу сказать, что все, чего мы только ждали, получали через десять секунд, но многие административные вопросы решались шутя.
Подошло время снимать охоту. Из Москвы прилетают Борис Егоров и Олег Францев. С восходом солнца на двух сейнерах отправляемся на банку Анисимова. Все взволнованы: москвичи от наших рассказов, мы - боясь оказаться трепачами, прошло больше месяца. Может, смаридки выполнили свой родительский долг и ушли, а за ними и наши акулы? Правда, на этот случай мы приготовили запасной вариант.
Часа через два корабли подошли к банке. Надеваю акваланг и иду на разведку. Море штормит: балла три. На дне тишина и отсутствие всякой живности. Возвращаюсь на палубу и охлаждаю рвущихся в бой охотников.
Приходится пустить в ход менее интересный для актеров, но более приемлемый для съемок вариант. Мы находимся на сейнерах, оборудованных для ловли донных рыб с помощью перемета, который у рыбаков-промысловиков называется «порядок». Представьте два вертикальных троса, уходящих на дно. Между ними лежит горизонтальный, от которого отходят поводки с крючками на концах. Обычный перемет увеличенных размеров: вместо лески - трос, вместо крючков - крючья толщиной в гвоздь-сотку, вместо червяков- куски сарданеллы. В улове на пять-шесть камбал попадается одна морская лисица или катран.
Итак, сейнер медленно продвигается вдоль выбираемого порядка. Оператор (Семенов) с камерой висит в толще воды на глубине пяти-шести метров, артисты-охотники с заряженными ружьями плавают на поверхности. Моя же задача «подавать патроны», т.е. в рабочих брезентовых рукавицах, в маске с трубкой плаваю над тросом перемета, который рыбаки методично выбирают на палубу. Пропускаю мимо камбал и лисиц, если же появляется катран, поднимаю вверх руку. Это сигнал рыбакам временно прекратить работу. Ныряю к бьющейся на подводке акуле, зажимаю под мышкой хвост, левой рукой хватаю за конусообразный нос так, чтобы пальцы не соскользнули в рот, правой же рукой вынимаю из пасти крючок. Выпускаю «актрису» перед иллюминатором камеры. Дальнейшее зависело от ловкости оператора, охотников или акулы. Все двигалось по плану до восьмого дубля. Отработанным движением снимаю очередную акулу с крючка, в это время корабль подскакивает на волне, подсекая меня: крючок впивается в тело с левой стороны груди. Рыбаки дружно тянут трос, а я, извиваясь не хуже акулы, отчаянно мычу в трубку. До появления из воды перед изумленными рыбаками человека на крючке прошло не более пяти секунд, но этого было достаточно, чтобы почувствовать, что испытывает пойманная на крючок рыба. Ярко представил весь садизм нашего мероприятия: снять с крючка рыбу, отпустить ее, чтобы опять пронзить гарпуном!
Продолжать съемку не хотелось!
ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ
Прошло двенадцать лет. Снимаем телесериал «Люди и дельфины».
За прошедшее время я ни разу не встречался с черноморскими акулами, если не считать на палубе сейнера, да и то это были не акулы, даже не подростки, а недомерки - дети.
Сентябрь месяц. Каждый погожий день на учете. Работаем в воде по семь-восемь часов. Не до прогулок. Окончание съемок решили отметить пивом. А какое пиво без раков, т.е. крабов?
Акватория у мыса Тарханкут, где снималась подводная часть фильма, основательно опустошена многочисленными лагерями подводников, т.е. у берега крабов нет. Приходится с администратором фильма Аликом Карпиловским надевать гидрокостюмы, акваланги и опускаться метров на двадцать пять. Медленно плывем вдоль песчаного дна. Собираем в авоськи крабов. Вдруг замечаю чудовище: акулу около двух с половиной метров с толстым брюхом, грузно лежащую на песке. Я рассказывал Алику об акулах, показывал отрывки охотничьего фильма, но встреча живьем явно превзошла его представление о черноморских акулах! Если учесть, что под водой все предметы кажутся почти в полтора раза больше, то не удивительно, что мой напарник задышал часто-часто, словно закипевший чайник.
«Вот когда я смогу осуществить давнюю мечту - прокатиться на акуле! Не надо задерживать дыхание: воздуха вдоволь!»
В последнюю секунду возникло сомнение:
«Вдруг акула ухватит за руку!»
Немного успокаивало то, что громадина казалась сонной. Робко протягиваю руку, касаюсь хвоста и вдруг рука с силой отброшена, а на месте, где только что отдыхала акула, углубление да курится столбик песка. Я с облегчением вздохнул.
В то время я не читал книги Г.Мак-Кормика «Тени в море», где на странице 324 написано:
«До сих пор в подводное царство не вторгалось такое множество аквалангистов, которые дергают «безобидных» акул за хвост и даже пытаются кататься на них верхом. В результате в прибрежных водах Флориды только в 1958 году совершено по крайней мере двенадцать нападений акул на человека.
Все эти нападения, спровоцированные человеком, не имели смертельного исхода, но страдали, как правило, ноги и кисти рук, и в ряде случаев дело кончалось серьезными увечьями... Величина акул, совершавших нападение, колебалась от 30 сантиметров до 2,7 метра».
Опасны ли черноморские акулы? Не более чем австралийские для черноморских пловцов: нет точек встречи. А для водолазов?
Если схватить собаку за хвост, то в девяти случаях из десяти она укусит. Подводная тезка, думаю, не исключение. Если же катрана не трогать - он не нападет на водолаза.
Но в книге А.Световидова «Рыбы Черного моря» с удивлением читаю:
«У берегов Румынии значительную роль в питании играют дельфины, куски мяса и жира которых содержалось у 10,3% вскрытых катранов. Дельфинов поедают взрослые рыбы, чаще самки».
Каких дельфинов?
Мелких азовок или афалин, похожих размерами на человека?
Как акулы догоняют таких скоростников моря?
Видите, сколько вопросов?
Известны противоположные случаи, когда дельфины окружали акул пострашнее катранов и по очереди наносили рострумом (передняя часть головы) смертельные удары: своего рода «пятый угол»!
Думаю, что катраны поедают павших дельфинов. Беременным самкам легче питаться падалью, чем гоняться за живой рыбой. Такой может быть ответ.
Как бы то ни было, но я благодарен последней встретившейся мне акуле, благодарен, что она уплыла - ведь, судя по брюху, это была самка!