26 августа 2002 г. в Йоханнесбурге (ЮАР) состоится саммит «Рио+10». Его участники в очередной раз проанализируют выполнение Программы действий «Повестка дня на ХХІ век» («Агенда-ХХІ»), принятой конференцией ООН в Рио-де-Жанейро в 1992 году.
Первый раз подобный саммит состоялся на 19-й специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в 1997 г. На «Рио+5» многие выступавшие отмечали: рекомендации конференции «Рио-92» большинством стран мира выполняются неудовлетворительно. О том, как реализовывалась «Агенда-ХХІ» в прошедшей пятилетке, есть ли возможность повлиять на ситуацию, идет речь в беседе корреспондента «ЗН» с официальным советником делегации Украины на конференции Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН в Нью-Йорке, директором Международного института-ассоциации региональных экологических проблем, ректором Украинского государственного лесотехнического университета Юрием ТУНЫЦЕЙ. (К слову, Юрий Юрьевич известен еще и как руководитель единственного в континентальной Европе проекта по подготовке экономистов-экологов.)
— Позвольте у вас, как у непосредственного участника 19-й специальной сессии ГА ООН и человека, профессионально занимающегося вопросами экологии, поинтересоваться: как, по вашему мнению, на саммите в Йоханнесбурге будет оценено воплощение в жизнь решений «Рио+5»?
— По тем сведениям, которыми располагаю, эффект от 19-й специальной сессии, увы, нулевой. Скорее всего, на «Рио+10» за выполнение решений «Рио+5», как «Рио-92», человечеству поставят «два с минусом».
— В чем причина хронического невыполнения «экологических пятилеток»?
— На мой взгляд, проблема в том, что «Агенда-ХХІ» имеет рекомендательный характер. Можно с уверенностью предположить: Рио-процесс будет тормозиться и дальше, если его фундаментальные документы не обретут обязательной юридической силы. Истинность данного утверждения легко прослеживается на примере судьбы Рейна. Экстенсивное использование главной немецкой реки в свое время сделало ее воду непригодной не только для питья, но и для использования в технических целях. Очистка рейнской воды требовала огромных затрат. Проблему решили законодательным путем. Внедрили систему налогов, в соответствии с которой плата за загрязнение многократно превышала стоимость очистных сооружений. Результат — в Рейн вернулась рыба.
Поэтому мы рекомендуем использовать эколого-правовой опыт ФРГ, опыт других развитых стран и экстраполировать их на всю планету. На базе программы действий «Повестка дня на ХХІ век» и других признанных экологических международных документов необходимо разработать глобальный правовой акт, который бы определил допустимые нормы экологического поведения всех стран. Иначе, простите за банальность, человеческой цивилизации не выжить.
— С таким предложением Президент Украины выступил, помнится, еще пять лет назад, на той самой 19-й специальной сессии ГА ООН.
— Увы, проблема остается актуальной.
— Как же так? Почему столь важная и полезная инициатива не принята мировой общественностью?
— С «мировой общественностью» имеем ряд проблем. Боюсь, большинство землян не склонно утомлять себя логическими размышлениями, во время которых можно прийти к заключению: хорошо себя вести нужно не только среди себе подобных, но и в природе вообще. Когда шел саммит «Рио+5», о том, как, кажется, Тайсон откусил ухо Холлифилду, по телевидению повторяли десятки раз, а о саммите упомянули только один раз за всю неделю. Телевидение не уделило этому большего внимания по той простой причине, что тема экологии «не продается».
— А, может, идея «всемирной экологической Конституции» тогда была несколько преждевременной?
— На 19-й сессии ГА ООН четыре страны с четырех континентов выступили за изменение Устава ООН таким образом, чтобы устойчивое развитие и защита окружающей среды были признаны как две новые цели ООН. На начальном этапе они предложили реформировать и усилить экологическую программу ООН, дальше — сосредоточить внимание на создании Верховной организации ООН по вопросам окружающей среды. Эта группа государств, несомненным лидером которой является Германия, много внимания уделила тогда экономическому аспекту данной проблемы. Ту же «Верховную организацию» «четверка» видит в форме Всемирной экологической организации. В совместном заявлении ФРГ, Бразилии, Сингапура и ЮАР говорилось, что нужно «создать международную экономическую среду, которая способствовала бы реализации «Повестки дня на XXI век». Авторы того сообщения понимали: на разные страны в силу их неодинакового потенциала выпадает разная ответственность. Поэтому они призвали индустриальные государства осуществлять свою политику с особой ответственностью. Согласитесь, если такие призывы звучат и от страны — одного из мировых экономических лидеров, это добавляет оптимизма.
— Не спорю. Более того, концепция «четверки» выглядит более продвинутой, чем то, о чем с ооновской трибуны в 1997 году говорил Кучма.
— Тогда Леонид Данилович озвучил только первую часть идеи (о необходимости создания глобального правового акта), хотя мы его просили выступить более радикально: заявить о необходимости создания Экологической Конституции Земли (ЭКЗ). Мы уверены: обязать участников экономического процесса действовать в соответствии с экологическими нормами может только документ такого уровня. Мы, разработчики этого документа, заложили в ЭКЗ возможность обеспечивать превентивную защиту жизненной среды и здоровья человека. Предупреждение экологических эффектов (потерь) в свою очередь дало бы огромную экономию средств: ликвидация последствий антиэкологической деятельности требует значительно больших затрат.
Мы предлагали создать рабочие органы, которые бы позволили следить за соблюдением ЭКЗ — Совет экологической безопасности — СЭБ (или Мировую экологическую организацию — МЭО), Международный экологический суд (МЭС), Международную экологическую полицию (МЭП), Международный экологический банк (МЭБ). СЭБ нам видится как постоянно действующий нормотворческий и контролирующий орган типа Совета Безопасности ООН, решения которого должны быть обязательными для всех субъектов международного права и иметь обязательную юридическую силу. МЭП, оснащенная современными техническим средствами (в том числе и средствами космического наблюдения), обнаруживала бы экологические правонарушения во всех странах мира. МЭС рассматривал бы дела об экологических нарушениях и межгосударственных спорах по поводу загрязнения окружающей среды или других форм деструктивного влияния на природные ресурсы. А на счетах МЭБ аккумулировались бы средства от коммерческой экологической деятельности, добровольных взносов и пожертвований, штрафов и взысканий за экологические правонарушения и т. д.
Вторую часть концепции «глобального правового акта» — об инструментарии — Л.Кучма заявил в 2000-м, на закрытии ЧАЭС. Он тогда отметил, что настало время говорить о Совете экологической безопасности, Международном экологическом суде и Международном экологическом банке. Вместо создания Международной экологической полиции в структуре ООН Президент предложил конвенцию о создании «международного механизма экологического мониторинга и контроля».
— Возможно, Л.Кучме в идее создания Международной экологической полиции не понравилось то, что какой-то репрессивный орган будет вмешиваться во внутренние дела того или иного государства, в том числе и украинского?
— Дело в том, что ЭКЗ не предполагает ущемления суверенитета отдельных государств. Они имеют право на использование собственных ресурсов и окружающей среды в пределах национальной юрисдикции, но должны себя вести так, чтобы не наносить ущерба соседним государствам и планете в целом.
— Хотелось бы уточнить: кому все-таки принадлежит пальма первенства в вопросе разработки идеи о специальных международных структурах экологического характера?
— Предложение об экологической конституции (точнее — мировой экологической конституции) и соответствующих рабочих органах в системе ООН выдвинула делегация украинских ученых на международной конференции в Университете Гофстра (Нью-Йорк, США) еще в апреле 1992 года. То есть еще накануне «Рио-92».
— Будьте добры, назовите имена героев.
— В состав той украинской делегации входили академик НАН Украины Юрий Шемшученко, академик Академии юридических наук, член Конституционного суда Украины, доктор юридических наук Михаил Костицкий, профессора права Светлана Кравченко, Федор Бурчак и ваш покорный слуга.
Украина имела все основания войти в историю как государство—автор Экологической Конституции земли и сопутствующего административного инструментария. Если Президент страны уже публично заявил об этих идеях, то нашим ученым нужно было лишь подготовить соответствующие предложения для Комиссии по устойчивому развитию при ООН, а отечественным дипломатам — активнее взяться за поиск сторонников среди других стран. Ведь для того, чтобы то или иное предложение было вынесено на очередную сессию ГА ООН, инициатору необходимо заручиться поддержкой минимум шести других государств. И к предложению Президента Украины в 1997-м не прислушались именно потому, что наши МИДовцы не выполнили данную процедуру.
Президенту на очередной международный форум нужно выходить с качественно развитой концепцией, ведь дважды говорить об одном и том же некрасиво. Теперь же Леониду Даниловичу, по сути, не с чем ехать в Йоханнесбург: проект по дальнейшей разработке ЭКЗ не был должным образом профинансирован. Если бы Украине удалось закрепить за собой приоритет в лоббировании этой идеи, наша страна без каких-либо риска и потерь обрела бы неоценимый политический капитал, а в будущем — существенную экономическую выгоду.
— Какую?
— К примеру, под давлением «мирового сообщества» закрыли ЧАЭС. В результате понесли огромные экономические потери. А вот если бы был принят международный правовой документ, в котором было бы сказано, что государство, безвинно пострадавшее от экологической катастрофы, должно получить законную помощь со стороны мировых финансовых структур, ситуация была бы совершенно иной. Мы же закрыли станцию не только для своей безопасности, а чтобы избавить от опасности всех остальных. Мы отказались от ядерного оружия. Кто еще такой подвиг совершил?! Это фактически, путь к ядерной безопасности, но он «мировой общественностью» не оценен. И не оценен, прежде всего, в денежном эквиваленте. А был бы соответствующий документ, мы бы свою законную помощь получили.
— А национальная стратегия устойчивого развития Украиной принята?
— Какое там принята! Украина до сих пор еще не утвердила даже концепцию устойчивого развития. Ее проект был разработан сразу после конференции 1997 года. При Кабмине даже создали комиссию по устойчивому развитию, которая фактически ничего не сделала. Проект разрабатывали НАНУ и Министерство охраны окружающей среды. Документ этот, естественно, несовершенен, его можно критиковать, но его необходимо было рассматривать, выносить на всенародное обсуждение, дорабатывать. И уже давно рассмотреть на Верховной Раде. Поляки свою национальную стратегию приняли еще до «Рио+5», Россия — в 1998 году.
— Может, поэтому наше чиновничество и не надрывается, опасаясь упреков, мол, эти украинцы не смогли выполнить у себя программы-минимум, а стремятся в законодатели экологической моды?
— Такая причина вполне реальна. В принципе, со стороны США в адрес остального мира подобное звучало. Америка считает, что она свои экологические проблемы решила, никто не достиг ее уровня в природоохранной деятельности, даже развитые европейские страны. В частности, американцы уверены, что у них самый чистый бензин. А посему рекомендуют всем оставить их в покое, сначала навести порядок у себя дома, а потом требовать сокращения выбросов выхлопных газов. И вообще, как они говорят, обязательства по стабилизации выбросов углекислого газа «противоречат национальным экономическим интересам США». На этих «основаниях» они «убедили» участников «Рио-92» не голосовать за ограничения по выбросам СО2. Также заблокировали и «Киотский протокол».
— Есть ли какие-то гарантии, что и в Йоханнесбурге чьи-либо прогрессивные начинания не будут заблокированы?
— Абсолютно никаких.
— Так что, опускать руки?
— Думаю, основания для экологического оптимизма все-таки имеются. Свои надежды на «светлое экологическое будущее» я связываю с другими полюсами мировой политики, — Европейским Союзом, главным «экономическим двигателем» которого является Германия, и Японией. Европа просто вынуждена заниматься реальной защитой окружающей среды в глобальном масштабе. Ведь последствия экологических бедствий, спровоцированных техногенным воздействием на природу, обходятся Старому Свету слишком дорого.
— Но одно дело мудрая государственная (межгосударственная) политика, а другое — интерес частного предпринимателя. Ведь одними репрессивными мерами производителя нельзя заставить быть экологически корректным…
— Разумеется, мы не можем силой заставить зарубежных и национальных предпринимателей работать себе в убыток. Поэтому основная концептуальная идея ЭКЗ состоит в том, чтобы отразить в ней такие моменты, которые бы заинтересовывали бизнесменов придерживаться экологических норм. Экономическая эффективность бизнес-структур должна определяться не традиционным экономическим критерием, а эколого-экономическим. Последний вместе с экономическими результатами отражает и их экологические последствия. Развитому западноевропейскому обществу выгоднее предупреждать загрязнение среды, чем потом тратиться на восстановление природных комплексов и компенсации за причиненный здоровью граждан вред.
Предпринимателя нужно так экономически заинтересовать в смене технологии производства, чтобы она наносила минимальный ущерб окружающей среде. В международной практике такой подход уже успешно развивается. Скажем, в Австрию завезли лес из Африки и... вернули обратно, потому что он не сертифицирован, поскольку был вырублен с нарушением лесоводческих норм. Сертификация же требует такой рубки, которая гарантирует восстановление леса. Таким образом, производство экологически чистой продукции становится экономически выгодным.
Новые и более совершенные товары, минимизирующие негативное влияние на окружающую среду, — новый громадный рынок. Экологически обоснованные технологии становятся все более широким сектором бизнеса, ареной для внедрения инноваций и поощрения предпринимательства. Имидж компаний, действующих на принципах устойчивого развития, постоянно растет. И такая перспектива — историческая неизбежность.