Недавно в Софийском соборе состоялся концерт духовной музыки «Псалмы Давида. Музыка Виктории Полевой» в исполнении камерного хора «Киев», дирижер Николай Гобдич, при поддержке культурного центра «Дом Майстер-Клас». Под сводами духовного центра Украины звучала небесная музыка нашей современницы, киевлянки Виктории Полевой и слова из Псалма №90: «Хоть бы тысячи возле тебя падали, и даже десятки тысяч — справа от тебя, однако тебя это не коснется...». Музыка была написана Викторией под смертоносные канонады в марте-апреле 2022 года. Так композитор трансформировала энергии разрушения в энергии защиты и возрождения.
Виктория Полевая — одна из самых известных в мире современных украинских композиторов. Ее музыку знают, исполняют на самых престижных сценах мира. В начале 2024 года в лондонском Royal Festival Hall состоялась британская премьера Симфонии №4 The Bell («Дзвін»). В конце апреля звездное меццо-сопрано Джойс ДиДонато исполнила камерную кантату No man is an Island в знаменитом Карнеги-Холл в Нью-Йорке. По заказу Львовского оперного театра Виктория начала работать над музыкой для балета «Лісова пісня» по пьесе Леси Украинки.
Мы разговаривали с Викторией Полевой в Киеве, как только композитор с мировым именем, поднялась на девятый этаж своего дома во время очередного отключения света, после отбоя очередной воздушной тревоги...
— Виктория, полномасштабное российское вторжение в Украину застало вас в родном Киеве. Так весной 2022 года, после трагических событий в Буче, родилась музыка к «Живий в помощі Вишняго». 21 апреля 2022 года вы написали такой пост в фейсбуке: «Только что закончила работать над 90-м псалмом для двух смешанных хоров. Начала в первый день войны. Очень тяжелое, мучительное произведение. На выживание. Вся кровь в него пошла. Страшное». Это было ваше первое произведение, рожденное во время большой войны. Уже в сентябре 2022 года в Киеве состоялась премьера второго вашего произведения, написанного во время полномасштабного вторжения, «Буча. Lacrimosa». «Это произведение — единственная возможность выжить для меня. «Пепел Бучи стучит в мое сердце». Что большая война изменила в вас как в человеке и в композиторе?
— Я думаю, война изменила меня как человека. Конечно, что-то осталось от меня прежней. Но в чем-то совсем себя не узнаю. Я почувствовала в себе настоящую искреннюю украинскость. Да, и оно пришло таким мучительным образом. Пришло еще в четырнадцатом году. С дочкой начали переходить на украинский еще десять лет назад. Но так по-настоящему уже сейчас.
Первые дни были шоковыми. Мир перевернулся. Хотя все понимали, все чувствовали и ждали... Но все равно это был страшный шок. Живу рядом с военным госпиталем, постоянно приезжали и приезжают «скорые». Я поняла, что жизнь изменилась полностью. Но я хотела остаться. Мне хотелось быть в Киеве. И тогда в конце февраля-марте 2022 мне казалось, что если я тут буду, это будет правильно. И буду музыку писать для своих. Но дочка убедила меня уехать. Может, она и была права, я не знаю. Я уехала в середине марта. Но самые страшные дни той весной я была в родном Киеве.
Во мне включилось желание защищать своих. Что я могу делать? Я поняла, что должна писать музыку. На кухню пойду где-то помогать? Это очень мало. Я могу деньги перечислять и писать музыку. Такие мои две возможности быть полезной.
— И вы стали писать очень сильную музыку.
— Я сразу начала писать. Мгновенно. Есть какие-то вещи, которые, по моему ощущению, могут как-то оберегать. Псалом № 90, оберегающий человека, я написала во время войны, после событий в Буче. Я представляла, как это будут петь наши девочки и мальчики. И что для них это будет своего рода защита.
— Два года назад вы писали: «Война идет везде, все духовные действия (а музыка и есть духовное действие) есть оружие. Каждое выступление украинского композитора сейчас является политическим высказыванием. И если моя музыка будет сливаться в одном концерте с российской, то это все равно, что обниматься с убийцами». Как относиться к российской культуре сейчас? Какой путь в этом контексте проходите лично вы? В 2022 году вы отказались, чтобы ваши произведения звучали вместе с российскими в одном концерте.
— Это действительно сложный момент, потому что тогда у меня такой был гнев, такое отчаяние, что принятие этой культуры закрылось полностью.
Я два года пожила за рубежом и там наблюдается совершенно иная история, иное отношения к культуре страны-агрессора, там иные обстоятельства. Действительно, во времена фашизма Вагнер вызывал в людях очень негативные эмоции. Но он все равно остался в истории музыки, его исполняют во всем мире. То есть культуру не отменить.
— Украинцы с начала полномасштабной войны официально на всех уровнях отказались от соприкосновений с русской культурой, не без горьких исключений, конечно. И наши власти официально предлагали Западу объявить бойкот русской культуре, во всяком случае, пока идет эта кровавая война.
— Да, с позиции Украины, это единственно правильное решение. Украинцы не должны исполнять русскую музыку. Это невозможно. Они на нас напали, убивают нас. Но вот Западу никто не может диктовать. Это правда. Я лично отказалась от многих концертов. От очень многих. Хотя многие организаторы хотели провести именно украинские акции. А тем временем на самых престижных сценах мира продолжает звучать русская классика... И это их право. А наше право к этому относиться или не относиться. Это личный выбор.
— Несколько лет назад вы написали очень пронзительно об отце: «Папа, где ты? Ты меня слышишь? Я же твое продолжение в мире... Я тебе пишу бесконечное письмо из произведений». Что самое важное в диалоге между родителями и детьми? А особенно, когда есть родство на всех уровнях бытия?
— Можно сказать, что в диалоге между мной и дочерью главное — доверие. У нас какие-то такие небесные отношения, мне кажется. Мы постоянно в контакте. Она меня поддерживает, я ее поддерживаю. Такая тонкость. У нас нет барьера какого-то негативизма. Если возникают какие-то вопросы, то мы их решаем. Такой идеальный человеческий тандем между мамой и дочкой. У нас это получилось. Само собой, никто специально не пытался.
И с моим отцом у нас были очень глубокие отношения. Они не были простыми. Он был зрелым композитором, а я — начинающая. У нас были свои нюансы. Он иногда правил меня, я сердилась. Потом знаете, мы же в одной квартире жили-творили. Два инструмента, два человека одновременно пишут музыку. Это, конечно, очень сложно. Но это сложности, которые, в общем, любви не перекрывают.
Действительно, до сих пор испытываю очень-очень глубокую любовь к отцу. Я очень тоскую по нему. Хотела бы поговорить. И музыкой разговариваю с ним.
— Хорошо понимаю вас. И тоже мысленно разговариваю с родителями, которые ушли в мир иной несколько лет назад... Виктория, переживаем темные времена, везде ищем поддержку, у сил земных, небесных, в себе. Как, по вашему мнению, культура, в частности украинская современная академическая музыка, может и должна влиять на общество? В чем видите свою миссию как композитора?
— Исходя из своего жизненного опыта наблюдаю, как разные люди берут от музыки то, что им необходимо. И я думаю, что моя музыка рождается ради утешения. Музыка обнимает человека, когда ему больно. И у меня желание погрузить его в молитвенное состояние. Сейчас это особенно важно. Почему у меня молитвы? Потому что я хотела, чтобы их читали, чтобы их пели, чтобы они звучали.
Но есть у меня и другая музыка. Она — как бы выстраивающая человеческий путь, путь преодоления. В такой моей музыке очень много таких моментов, как восхождение на гору. Ты движешься, поднимаешься, занимаешь какую-то позицию, немного отдыхаешь, потом снова подъем. И этот путь восхождения бесконечный, эта гора бесконечна. За это время восхождения и строится человек. Он изменяется на вершине.
У меня есть многократный опыт восхождения в Гималаях. Я знаю, что происходит с человеком, когда он преодолевает свою немощь, движется вверх. Как у него сознание и тело формируются по-новому. Все по-другому начинает жить. Это очень важная для меня вещь. И это восхождение от самого низа до самого верха в музыке моей всегда присутствует.
— Верю, что художники такого уровня, как вы, способны предвидеть или программировать будущее. Какой видите Украину, например, через 10 лет?
— Мы с дочкой говорили несколько лет назад, еще до начала полномасштабной войны, о том, что Украину ждет небывалый расцвет. Это ее слова. И я тогда немножко сомневалась, но согласилась. Война закончится, мы победим — я в этом уверена абсолютно. Но этот процесс отстраивания — это огромный труд, который нам предстоит. Через десять лет вряд ли все будет отстроено. Очевидно, нам понадобится двадцать лет. Но в итоге Украина станет процветающим государством. Все вот эти коррупционные моменты, которые нам больше всего мешают сегодня, будут преодолены, я уверена в этом.
Мой папа написал когда-то завещание человеку, который будет жить через пятьдесят лет. И он как раз про это время и написал. Он был уверен в том, что это будет счастливый человек, который живет полноценной жизнью, который любит, который любим. Речь идет именно о человеке, который радуется всему, что вокруг. То есть все можно отстроить, все можно преодолеть. Если человек не боится, не завидует, не ревнует, не хочет кого-то там обмануть. Если его душа выстроена. А это именно музыка может человеку дать, помочь в этом росте. Я понимаю, что это не для всех. Кому-то это вообще покажется чистым идеализмом. А кому-то поможет, окрылит, подарит надежду. Каждый на своем месте. И музыка — мое место. Я так помогаю.