Золотые лисята

В этом сборнике научных исследова­ний, посвященных детству и детской суб­культуре ХІХ — ХХ веков, находим много «ненаучных» ответов на вопросы, которые мучат, ужасают, а иногда просто истощают своей навязчивостью сознательного украинца на протяжении его малосознательной жизни. Например, если его мама была одиннадцатым ребен­ком в семье, то куда девались остальные ее сестры и братья из образцовой «ячейки общества»? Или почему мальчишки в детстве играют в войну, а девчонки — в кукол? И наконец, к какой сфере этно­культурной адаптации следует отнести годы жесткого выживания маленького украинца в малороссийской среде детского сада и школы, к которым подходит не советский лозунг «дети — наше будущее», а отчаянно-вневременной возглас «детство, детство, будь ты проклято»?

Конечно, авторы сборника не настроены столь радикально относительно предмета своего исследования, и модус беседы о детях и детстве придерживается миролюбиво-просветительского берега с неопровержимым научным обоснованием. Ведь сухая информация иногда страшнее каких-либо агитационных выдумок. Украинская традиционная культура воспитания вообще не слишком шумная, о ней пишут книги, издают детсадовские «читанки» и школьные хрестоматии — и, несмотря на это, в некоторых областях Украины маленькому украинцу еще предстоит появиться на свет божий с помощью сельской бабки-повитухи — местами единственной акушерской помощи вплоть до 70-х годов ХХ века, а грамоте его обучит родная бабушка, которая, кроме «Народного календаря», других книг в своей жизни не видела. Именно к таким бабушкам, жившим в «доисторический» период, когда Гагарин не летал в космос, обычно и апеллирует обрядовая система традиционных «верований» украинского ребенка. Скажешь такой бабушке о страшном крокодиле, которого встретил в саду, — а она ответит озабоченно: дескать, «да брось ему что-нибудь». Но что же можно было бросить этим чудищам из своего детства, если они хотели именно тебя?

Уже сегодня можно утверждать, что никакие крокодилы в нашем советском детстве не прошли. Украинские дети, являясь автономным этнокультурным сообществом, вообще имеют большие преимущества перед миром запуганных «системой» взрослых как наделенные чрезвычайно мощными механизмами адаптации. Почему именно дети — самая эффективная из возрастных групп в адаптационной системе общества? Об этом можно узнать из таких исследований сборника, как «Народні ембріологічні уявлення українців» Ирины Игнатенко (Колоднюк), в котором рассматривается регламентация зачатия ребенка в народной, церковной и социально-светской культуре украинцев, «Обрядові функції дітей і підлітків» Инны Щербак, где прослеживается переход от природы к культуре путем ритуальных инициаций ребенка, «Діти і пісенний фольклор» Галины Довженюк с детальной регистрацией семейных и социально-бытовых песен, а также «Дитяча субкультура як моделююча система» Мари­ны Гримыч — исследование, в котором прослеживаются уникальные механизмы этнокультурной адаптации детей. Ис­торически-мемориального значения при­дают этому солидному изданию работы по этнологической классике, в частности, «Игры детей в Полтавщине» Михаила Русова 1902 года и «Побут селянської дитини» Нины Заглады 1929 года.

В целом, украинской этнологии всегда везло на любителей, которые до краев заполняли многочисленные дидактические пособия собст­венными представлениями о традициях рождения, взросления и воспитания ребенка. Поэтому нельзя не порадоваться появлению фундаментального труда о народной культуре украинцев, к созданию которого привлечены известные этнологи Ук­раи­ны, использующие различные методологические подходы к изучению указанной проблемы. Так, классическая этнографическая традиция ХІХ века соседствует здесь с эмпирически-семиотическим подходом советской школы, будучи синкопированной структурно-семиотическим стилем московской школы и некоторыми западными методиками из сферы теоретических доктрин. Впрочем, самые знаковые материалы этого сборника — исследования «Дитяча субкультура як моделююча система» и «Діти прерій: дитяча субкультура українців Канади у «міжвоєнний» період ХХ ст.» Марины Гримыч, дающие ответы на многие из вышеупомянутых жизненных вопросов. Например, в первой работе М.Гримыч объясняет суть приоритетных имиджей девочек и мальчиков, которые повторяются в различных модификациях на протяжении многих веков. Вот только недавно в игровых ситуациях мальчикам подходил термин «добытчик», а девочкам — «маленькая хозяюшка», в то время как в современной субкультуре более актуальна оппозиция «супермен — принцесса». Причем если в советские времена имиджевая пара «принц—принцесса» еще сохраняла признаки патриархальной культуры подчинения полов, то в наше время образ «принцессы» — агрессивный, самоуверенный и эгоцентричный, а «принц» (в виде куклы Кена) имеет при этом вид отягощающего приложения. Словом, прослеживается бесспорная феминизация детских моделей организации общества, о чем в «Золушке» или «Снежной королеве» ничего не найдешь.

Также особого внимания заслуживают обнародованные в вышеупомянутой работе М.Гримыч изменения культурных приоритетов украинского ребенка, исследованные на основе источников по истории детской субкультуры более чем за 100 лет. При этом использован реверсивно-хронологический прием обзора архивных материалов. Здесь и записи М.Русова о детских играх Полтавщины конца ХІХ в., и исследования Н.Заглады о детях на севере Киевщины, сделанные в 20-е годы ХХ в., а также полевые материалы кафедры этнологии и краеведения Киевского национального университета имени Т.Шевченко, отражающие состояние детского игрового и устного фольклора на протяжении второй половины ХХ в. и детскую эпистолярию. Следовательно, это детальные более давние исследования, освещающие сугубо украинскую традиционную сельскую культуру, когда дети в «войну» еще не играли; и материалы советского периода, когда в селе уже увлеклись «войнушкой», а в городе — «казаками-разбойниками»; а также последние по времени записи рубежа ХХ — ХХІ веков, когда в письмах святому Николаю мальчики просят «ваєнні машинки, кіно «Адін дома» і пакімон касету», а девочки мечтают о «наборе «Маленькая фея» и еще перьях — таких как у Верки Сердючки».

Еще более современным этнологическим «шармом» обладает второе в этом сборнике исследование М.Гримыч, в котором анализируются процессы, происходящие в современной детской культуре под влиянием глобализации. При этом рассмотрены стабильные модели поведения украинцев в непривычных экологических условиях первой волны канадской эмиграции, когда, по словам одного из инспекторов прерийских школ, «публичная школа должна стать плавильной печью, в которой бы «плавились» различные расовые группы и из которой должно выйти настоящее золото канадского гражданства», и прослежены механизмы адаптации детей к чужой культуре и начало осознания ее как своей. Следует отметить, что дети украинских эмигрантов вели себя при этом как настоящие золотые лисята украинской «матери-природы», выживая в условиях бытового аскетизма, социокультурной мутации, засилья массовой культуры и подчинения волчьим законам Нового Света. Именно из них, этих украинских зверюшек новой эпохи колониализма, родилось первое ассимилированное в чужом мире украинское поколение — без сабли и Отчизны, но и без чувства национальной ущербности, как в «родной» Украине.

Народна культура українців: життєвий цикл людини. — т.1:
Діти. Дитинство. Дитяча субкультура. — К.: Дуліби, 2008. — 400 с.