— Олег Семенович, как вам кажется, люди поймут значение воссоздания Академии искусств?
— Мне кажется, что поймут. Мы как-то незаметно вернулись в эпоху Просвещения. Оглянитесь вокруг: сегодня, например, на книжном рынке самый ходовой товар — энциклопедии. Энциклопедии по физике, математике, религиям, символам, искусству, кухне народов мира, снам и прочим самым разнообразным предметам. Нам предлагают купить издания типа «Все о ...», при этом каждый здравомыслящий человек понимает, что знать «Все о...», особенно за три гривни, невозможно. И дело не в том, что эти книги покупают, а в том, что у людей появилась потребность в универсальных знаниях. Вот с этого и начинается наше сегодняшнее просвещение. А просвещение — это непременно возрождение классических идеалов, гармония духа и разума, и особый социальный институт — академии — который позволяет все это реализовать в жизни.
— После слова «академия» непременно хочется прибавить «наук»...
— Действительно, здесь срабатывает языковая инерция. Но сегодня в Украине очень много самых разнообразных академий. И это не только исследовательские центры, но и учебные заведения, которые дают великолепное классическое образование, например Киево-Могилянская академия или Национальная музыкальная академия Украины им. П.Чайковского. Впрочем, ваш вопрос не так-то прост.
У нас после революции самой популярной была Академия наук, о других простой человек, как правило, не знал. В обществе годами взращивался очень тонкий ассоциативный механизм: наука — это внушительно, значимо, авторитетно, следовательно, на пользу народу; а искусство — это что-то легковесное. Ведь недаром художников (в широком смысле этого слова), например Иосифа Бродского, обвиняли именно в тунеядстве (и это при его-то работоголизме!).
С музыкой дело обстояло еще хуже. В советских учебниках в связи с музыкальными академиями прошлого сказано мало лестных слов. Нам внушали, что в былые времена академии были лишь механизмом, при помощи которого консерваторы подавляли новаторство композиторов. Но сами по себе конфликты между творческой личностью и академиками-«хранителями канона» — это, согласитесь, еще не история. Музыкальные академии во все времена были популярны и престижны. И этот факт игнорировать некорректно. Я бы объяснил извечное противостояние новаторов и традиционалистов с позиции теории дионисийского и аполлонического начал в искусстве. (На неё, кстати, часто ссылался Игорь Федорович Стравинский, говоря о музыкальных процессах). Так вот, мне кажется, что композиторам-новаторам покровительствует бог Дионис, потому они чаще всего выступают как носители интеллектуального хаоса, смуты. Академиям же покровительствует бог гармонии, Аполлон. Основным заданием академий во все времена было хранить художественную систему классики. Академия противопоставляла вневременные и вненациональные нормы красоты модным течениям в искусстве, и этим-то она была сильна и ценна.
Сегодня во времена «эстетической смуты» социальная востребованность Академии искусств мне кажется очевидной. И что бы сегодня ни говорили о нашей всеобщей неустроенности, мы должны решиться быть высококультурными людьми. Благополучие приходит и уходит, а звездное небо есть всегда.
— Поскольку вы уже упомянули социальную неустроенность, позволю себе затронуть очень больную для культуры Украины проблему — киевоцентризм. Не секрет, что явления культуры сейчас сконцентрированы именно в столице, а провинция практически не имеет никаких шансов на полноценную духовную жизнь...
— На мой взгляд, «киевоцентризм» — явление временное, но его учитывать, безусловно, необходимо. Что же касается нашей организации, то мы ведем активную работу по развитию регионального Южного центра Академии искусств Украины в Одессе. В будущем мы планируем создать подобные центры в Крыму, Львове, Харькове.
— А в чем состоит деятельность Академии искусств, и в частности вашего музыкального отделения?
— Академии искусств во все времена были организациями научно-творческими, но сегодня этот статус накладывает особые обязательства. Мы должны убедить людей в значимости и, если хотите, парадигматичности украинского культурного фонда. Только в этом случае академия будет исполнять свои непосредственные функции — сохранять эталон культуры. Поэтому сегодня мы бросили все силы на разного рода просветительскую деятельность. Это работа с периодикой, масс- медиа, выпуск научных изданий, справочной литературы. Например, мы вернули к жизни «Музыкальную газету», идет подготовка «Истории музыкального искусства Украины».
— Если академия — эталон культуры, то каковы же люди, представляющие этот эталон?
— Мне очень приятно говорить о членах нашей академии. Ее президент — Андрей Владимирович Чебыкин — человек с неординарным взглядом на мир и огромным творческим потенциалом. Среди вице-президентов — такие интересные ученые, как Игорь Безгин, Алексей Криволапов, Виктор Сидоренко. В музыкальном отделении — художественный руководитель капеллы «Думка» Евгений Савчук, руководитель Народного хора им. Веревки Анатолий Авдиевский, известный композитор и педагог, глава Детской академии искусств Михаил Чемберджи, патриарх музыкальной украинистики Николай Филаретович Колеса, всем известный Дмитрий Гнатюк.
Вы знаете, когда я думаю о нашей академии, я всегда вспоминаю строку из Тютчева — «тот мир, где место есть живым». Сегодня я воспринимаю эту фразу как поэтический образ серьезной социологической проблемы — социальной востребованности талантливых людей. В музыке эта проблема стоит особенно остро. И я надеюсь, что члены нашей академии, такие известные композиторы, как Евгений Станкович и Лев Колодуб, наш знаменитый скрипач Богодар Которович, действительно смогут здесь реализовать свой потенциал.
— Как вы считаете, насколько оптимистично будущее у такой «недоходной» организации, как Академия искусств?
— На этот счет я спокоен. Если человек создан по образу и подобию Творца, он буден согласно своей природе стремиться к творчеству. Поэтому, как бы то ни было, мы всегда будем нуждаться в научно-творческих центрах — лабораториях, институтах, академиях.