СИЛА, ЧТОБЫ ТВОРИТЬ
К восемнадцати годам юная харьковчанка Мария Грабовская выпустила в свет поэтический сборник «Я твоя боль». С медалью закончила физико-математический класс лицея, музыкальную школу по классу скрипки, поступила в Харьковский технический университет радиоэлектроники, где на «отлично» постигает компьютерные науки, стала лауреатом поэтического фестиваля «Молодая Слобожанщина».
Я брала у нее интервью в прелестный теплый день, наполненный умиротворением и покоем. Цветущие яблони, первый полет бабочек, клейкие листочки тополей... Но обманчивой была весенняя хрупкость светлоглазой девушки с неожиданно низким и сильным голосом…
Когда была королевой -
Три тыщи взглядов тому -
Глядела жарче и злее
В кошачью ночь-кутерьму.
За поворот и налево,
А дальше - в глухую тьму.
Дотронься до переплета,
А пыль унеси с собой.
Она тут ждала полета,
Стрелою, рвущейся в бой…
Мария Грабовская
- Если писать автобиографию, что бы вы в ней сказали о себе?
- 14 октября 1980 года родилась. Стала дышать. Стало быть, стала думать. Стала чувствовать. Может быть, именно тогда стала сочинять. Но еще этого не понимала. Оно вылилось чуть позже. Я писать пока не умела, записывал папа. Прозу немного обрабатывал, поэтому я рвала эти листки и велела писать снова. Стихи не обрабатывал, видимо, считал кощунством. Папа сейчас самый строгий критик. При этом самый родной и самый уважаемый. Сейчас просыпаюсь среди ночи. Беру первое, что лежит под рукой, чтобы записать родившиеся строки. Потом стихи забываю.
- У вас есть друзья?
- Конечно. Все-таки я ищу людей, которые «из ряда вон». Мне с ними легче общаться.
- Кто оказывает наибольшее влияние - сверстники или взрослые?
- Думаю, разве что книги. Я, как и большинство людей, создавала свою личность сама. И я не разделяю людей на взрослых и ровесников. Моей подруге сорок лет, но мы думаем и чувствуем одинаково. Разделение идет через мироощущение, а не возраст.
- А как вы относитесь к людям уровня «пепси-колы»?
- Точно так же, как к некрасивым растениям. Растет, значит, это кому-нибудь нужно. Может быть, они когда-нибудь вырастут... Я отношусь к ним так, как будто они лишены какого-то чувства. У нас шесть чувств. У некоторых пять. А у некоторых два.
- А вас не захватили алармистские настроения, распространенные в обществе? Цивилизация гибнет, интеллектуальный уровень в стране падает...
- Цивилизация не погибнет. Цивилизация, как кошка, всегда падает на четыре лапы. А что касается уровня... интеллектуальных людей гораздо больше, чем вы, быть может, думаете. Конечно, ночью неба больше, чем звезд, но ведь звезды есть, и они светят…
- Маша, компьютерные науки - это ваша специальность. А вот любите ли вы, например, сесть за компьютер просто так, под вдохновение?
- Я думаю, что и это придет... Сейчас я больше люблю на нем музыку сочинять. Для себя. А что касается специальности, было бы очень хорошо, если бы я что-то в этой области смогла. И думаю, что смогу.
- Что бы вы хотели от жизни?
- Счастья. Хотелось видеть рядом людей, которые бы думали так, как я, чувствовали так же. Хотела бы реализовать себя.
- Маша, если вы не станете известным, востребованным поэтом, будете ли вы страдать?
- Нет, это не причина, чтобы прекратить писать стихи. И потом, если уже сейчас мои стихи поняли, о какой невостребованности может идти речь?
- Ваша первая книга стихов называется «Я твоя боль». У них достаточно необычный для юной девушки словарь: кинжал, нож, ночь, зло, тьма, кровь, смерть, седина, усталость. Вы ощущаете себя инфернальной поэтессой?
- Которая походя разбивает сердца и в то же время жует бутерброд? Это было бы слишком банально и даже пошловато. Мне бы не хотелось так о себе думать.
- Вы любили?
- Конечно, как же иначе. Правда, первые стихи о любви я написала лет в восемь...
- Ваш любимый поэт Бродский - мужчина. Ищете ли вы у кого-нибудь специфически женские струнки?
- Может быть, у Ахматовой? А вообще не бывает поэзии мужской и женской. Это все равно, что говорить, что есть поэзия черноволосых и поэзия блондинов.
- «Поэзия должна быть глуповата» - это сказал Пушкин. Вы согласны?
- Конечно же, нет. Лет в десять я решила, что Пушкин - это салонный поэт, потому что нашла Бродского. Тут я увидела, что такое глубокая поэзия, которая идет от души, и что такое поэзия, пусть даже очень-очень талантливая, которая рождается в альбом. Я сравнила. Выбор был однозначным. Лермонтов пишет больше сердцем. У него салона гораздо меньше. И меньше показухи.
- Как вы относитесь к религии?
- Я считаю, что Бог есть, но воспринимать его через какую-то определенную религию глупо. Математики говорят, что богов много, но все они изоморфны. Я считаю, что между мной и Богом не должен стоять какой-то посредник - в рясе или с шаманским бубном, неважно.
- Кто любимая литературная героиня?
- Именно героиня? Героя могу назвать. Это Овод из романа Войнич. Только не в таком виде, как его представляют. Не «homo soveticus». А героиня... Только не тургеневская женщина. Женщина должна быть сильной, сильной духом. Сила ей нужна, чтобы творить. Чтобы самовыражаться. В поэзии, в музыке, в науке, в любом творчестве.
- Что для вас сейчас важнее всего?
- Чтобы меня прочли.
- А важно для поэтессы быть красивой?
- В этом случае важна красота души. У кого красивее душа, у того больше шансов выразить себя. Известная буддистская монахиня изрезала себе красивое лицо ножом...
Вот такое легкое весеннее сканирование души восемнадцатилетней девушки показало, на мой взгляд, что общество еще не осознало, как за это последнее бурное десятилетие выросло новое поколение юных девушек, которые и слыхом не слыхивали о наборе женских добродетелей давнего времени. Они хотят на равных с мужчинами жить, работать, творить, быть независимыми и сильными духом. Какие цветы вырастут из этих дразнящих бутонов?