Александр Довженко |
Один из немногих великих украинцев кинорежиссер Александр Довженко покоится в Москве — на Новодевичьем кладбище. Хотя когда-то завещал, чтобы его похоронили в Украине. В последнее время эта неоднозначная тема занимает умы как ближайших родственников режиссера, так и отечественных чиновников разного ранга.
«Померли, напевне, і мати, і батько. Од голоду чи німецької кулі імені моїх друзів. (Батьків не вивезли з окупованого Києва. — Ред.) Хочу і я, де б я не впав, лежати у Києві, на горі, біля зруйнованої Лаври, над Дніпром». (Запись в дневнике, июнь 1942 года).
Еще через три года, в ноябре 1945-го: «Я вмру в Москві, так і не побачивши України. Перед смертю я попрошу Сталіна, аби перед тим, як спалити мене в крематорії, з грудей моїх вийняли серце і закопали його в рідну землю у Києві, десь над Дніпром на горі».
Волю свою и желание Довженко выразил недвусмысленно. И вдруг недавние сообщения: прах Довженко собираются перезахоронить... в Соснице — там, где он родился. К 50-летию со дня смерти. На этом настаивает Сосницкий райсовет. А 18 сентября на пятой сессии Черниговского облсовета приняли соответствующее обращение к президенту и премьер-министру областные депутаты. Заканчивается оно такими словами: «Це буде йому найвищою посмертною нагородою від усього народу України».
Перевезут ли прах жены, Юлии Солнцевой? Об этом вообще ни слова — ни Сосница, ни Чернигов. По воле вдовы ее прах после кремации подзахоронили к мужу.
25 ноября 1956 года. «Мы сели в машину. Молчали. Ему было нехорошо. Вошли в подъезд. «Сейчас будет лифт», — предложила лифтерша. — «Не надо. Я не могу ждать». Сашко тяжело поднялся по лестнице. Войдя в дом, он сейчас же лег на кровать. Ему становилось все хуже и хуже. Я вызвала лечащего врача...» (Юлия Солнцева. Последний день Александра Довженко).
Через два часа Александр Петрович умер. Жена позвонила в Киев. В то время Союз писателей возглавлял Мыкола Бажан. «Подошла его жена и сказала совершенно спокойным голосом, что Бажана нет и неизвестно, когда будет. Я второй раз объяснила причину и просила его позвонить, когда он приедет. Звонка не последовало ни в этот день, ни в другой. В похоронах Довженко в Киеве Украина отказала».
История повторяется?
Детей у Довженко с Солнцевой не было (в первом браке Александра Петровича — тоже). Ближайшие родственники — племянники. Звоню в Москву. Директору Московского национального наркологического центра, доктору медицинских наук, академику Тарасу Дудко. Говорю по-русски (вдруг его секретарь не понимает украинского языка). По-русски здороваюсь и с Тарасом Николаевичем. В ответ — украинский!
— Вы знаете мову?
— А вы удивляетесь? Это же ненормально, чтобы украинец не знал родного языка!
— Александр Довженко завещал, чтобы его похоронили на родине и назвал место — в Киеве. Почему вы поддержали идею перезахоронения в Соснице?
— Он стремился в Украину. Это главное. Я уверен: недостаточно только перевезти прах. Нужно, чтобы возрождалась национальная идея. Нужна целенаправленная государственная политика, поддержка. Необходимо проявить политическую волю….
Когда узнал, что возле Аскольдовой могилы в Киеве хотят построить пантеон для известных украинцев, эта мысль не показалась мне хорошей. Довженко заслуживает не почетного общежития, а отдельной могилы.
— Можно ли разлучать Александра Петровича с женой?
— Я не против перезахоронения в Украине и ее праха. Хотя, честно говоря, не любил и не люблю Юлию Ипполитовну. Помню фразу: «Юлия, ты живешь во зле…» Все эти вопросы нужно решать на государственном уровне и без спешки.
* * *
Черниговская область. Сосница. Председатель Сосницкого районного совета Василий Волошко рассказывает:
— Неоднократно, будучи еще депутатом райсовета предыдущего созыва, я говорил о том, что мы должны исполнить последнюю волю Довженко. Но ничего не удавалось сдвинуть с места. Потом так случилось, что во время одной из пресс-конференций в Киеве президент спросил у сосничанки Натальи Федоровны Решодько (член Союза журналистов, 79 лет), что думают жители Сосницы и родственники о перезахоронении Довженко? Мы начали выяснять…
А в феврале в Сосницу приезжал племянник режиссера академик Дудко, также другие сосничане, черниговцы — известные люди, достигшие определенных успехов за границами нашей области. В зале было 400 человек. И мы приняли обращение к президенту, чтобы прах Довженко покоился в Соснице. Но переписка продолжается...
Сосничане за то, чтобы его перезахоронили только в родном крае. Сюда ежедневно кто-то приезжает к Довженко. А в Киеве? Он там будет одним из многих. Раз в год будут вспоминать — и все.
* * *
Наталья Романова (председатель Черниговского облсовета):
— Что касается Киева, то место, где сейчас предлагают его похоронить, возле Аскольдовой могилы, находится в пользовании греко-католической общины. А он был православным. Человек, родившийся в живописном уголке зачарованной Десны, — достояние и гордость земляков. Это проявление патриотизма со стороны сосничан и черниговцев. Земля, родившая гения, может его и принять.
Олег Обушный (заместитель председателя облсовета):
— Он очень много своих рассказов написал о родной Соснице. Председатель райсовета фактически «озвучивал» завещание Довженко... Нужно учитывать и то, что великие люди, поэты, писатели иногда меняли свое мнение в зависимости от настроения... Главное — в Украине.
Были предложения от депутатов, чтобы и прах всей семьи перевезти сюда. И это проблемный вопрос...
— Перевозка праха, обустройство могилы, памятник, поддержание его в хорошем состоянии — понадобится немало средств, которые придется вкладывать ежегодно. Областной бюджет к этому готов?
— Средствами должно помочь государство. Это большое дело, и в какую бы сумму не вылилось, делать его надо. Если придется, найдем деньги и в областном бюджете.
* * *
Дефицит обласного бюджета в начале октября, по данным главного финансового управления облгосадминистрации, составил
80 млн. грн. Именно столько денег не хватает до конца года на зарплату учителям, медикам, работникам культуры, местному самоуправлению. Чем-то поможет государственная казна, некоторые выплаты перенесут на январь. И все равно 15 миллионов может не хватить — их просто негде взять. Что делать? «Направить максимальное количество бюджетных ресурсов на эти цели. Не строить памятники, не покупать мебель, жидкокристаллические мониторы и т. д.», — считает начальник главного финансового управления Владимир Дудко.
— Так, может, не потянете расходы на Довженко?
— Ну, это другое…
* * *
«Очевидно, їм треба для чогось знищити мене», — писал Довженко о Сталине и Хрущеве.
И им это удалось... Писатель, который сегодня говорит одно, а завтра другое, к тому же не умел «делать» деньги, плакал почему-то за Украиной, хотя и жил в Москве, в хорошей квартире, — неужели только таким видят Довженко потомки? Неужели в Киеве он только «рядовой», одно из многих имен? Неужели он велик только для Сосницы? «Мене вбито повільним вбивством і вже мені не воскресати!»
Много разговоров. Много мыслей. Только голоса самого Довженко не слышат.
Двадцать два года его не пускали в Киев жить и работать. Не хотели живого. Нет места и мертвому.
Кто был бы против триумфального возвращения в украинскую столицу кинорежиссера мирового уровня? Только не родственники.
Довженко всегда помнил о Соснице. Но любил Киев. Его сердце рвалось на киностудию, которая стала для него родным домом. Сад Довженко у студии еще плодоносит. Он только здесь стремился снимать кино. Запрещали. Почитайте «Украину в огне». Почитайте его «Дневник» — только полный, без купюр:
«Пролетів думками по Вкраїні, од рідного дитинячого мого Сейму, од Десни до Дунаю і до Буковини, і ні один голос звідти не гукнув до мене. Волею злою недобрих людей став я окремий. Я мушу творити й боротися окремо в духовному голоді, без землі, яку в мене одняли многосотлітні гайдуки. Творити й боротися. Але хіба вистачить життя одного на сі дві роботи? Для сього треба жити двічі. А я доживаю останній свій десяток літ. Мовчать Микитині лакеї, набиндючившись чи п’ючи фатальну горілку, чекаючи, як ворони в степу, на мою смерть. Шевченку було легше на засланні. До нього долітали птиці. Навколо мене порожньо. Все вимерло, замовкло. Вся Україна».
Почему так? У Довженко есть ответ:
«Наш народ нагадує мені тютюн. Його весь час пасинкують. У нього велике, дебеле листя, а цвіту де-не-де».
И — очень резко:
«Під моїм українським дубом їдять жолуді... свині й шакали. Може, так і треба, «бо немає Господа на небі». А суржики з начальства? Та цур їм, горепакам...» (апрель 1942 года).
* * *
Не обижайтесь, сосничане. По поводу захоронения Тараса Шевченко тоже было много споров. Помещик Василий Тарновский настаивал, чтобы Шевченко похоронили на Черниговщине, в Качановке. Василий Васильевич собирал коллекцию украинских древностей. Другие предлагали — в Киеве, на Щекавицкой горе. Студенты уже и могилу выкопали.
Но Григорий Честаховский, художник и друг Шевченко, не мог согласиться, чтобы великий украинский Пророк оказался в коллекции древностей! Его сердце жгли слова Тараса: «Як умру, то поховайте мене на могилі, серед степу широкого, на Вкраїні милій...»
Это было духовным завещанием. Шевченко упокоился на Чернечей горе. Это национальная гордость и победа украинства.
Но неужели Довженко, несчастный гений нашей земли, помнится только «Зачарованной Десной»? Его фильм «Щорс» нравился Сталину. И сам Довженко вызывал у вождя симпатии — иногда они гуляли улицами ночной Москвы и разговаривали. Пока Довженко не написал сценарий «Украина в огне». Сталин обвинил его в национализме, сочувствии кулакам, искажении социалистической действительности. Потом Довженко скажет: «Кара, яку мені придумали великі люди в малості своїй, жорстокіша за розстріл».
Фильм «Аэроград», о новом городе, выросшем среди тундры, был одной из любимых лент Адольфа Гитлера.
Сценарий фильма «Земля» в 1958 году на Всемирной выставке в Брюсселе был признан среди 12 лучших всех времен и народов.
«Чому мізерність духовна українського уряду і ЦК партії України мусять стукати мене по голові могильними цвяхами?..
Не Україні одній я належу. Мистецтво моє — мистецтво всесвітнє. Буду творити в ньому, скільки вистачить сил і таланту». («Дневник», 1945 год.)
Довженко должен быть общенациональной святыней. Иначе не стоит и тревожить его прах на Новодевичьем кладбище в Москве.
* * *
На кинофабрике в Одессе он встретил Юлию Солнцеву. Это была самая большая любовь в его жизни. И в ее жизни. У Юлии была внешность кинокрасавицы и мужской характер. 14 ноября 1952 года Довженко напишет: «Я так люблю мою Юлію, як би й не любив ще ніколи за двадцять п’ять років родинного з нею життя. Я безупинно говорю їй найніжніші слова. Милуюсь нею, весь переповнений до неї глибокою ніжністю... Так, я люблю її, мою Юлію, і з того щасливий. Хто послав мені любов?». Она была актрисой. Он научил ее снимать фильмы. Один из них получил приз Каннского фестиваля.
...Довженко лежал в гробу в украинской вышитой сорочке, усыпанный цветами и яблоками (любимый символ из фильма «Земля»), а в ногах стояли перевитые лентами два пшеничных снопа...
Во время съемок документального фильма однажды она сказала: «Я плакала утром, много плакала. От одиночества. У меня никого нет, я одна, всем на меня наплевать! Кроме Александра Петровича, у меня никого не было. Уже 35 лет я живу одна...»
Солнцеву обвиняли в чем угодно — и в шпионаже, и связях с НКВД, и в том, что не всегда хорошо говорила об Украине. Только не в супружеских изменах. И неужели прах Солнцевой оставят в Москве, а его повезут в Сосницу?
* * *
Если перезахоронение состоится, то скоро. Но почему в обществе нет дискуссий по этому поводу?
«Єдина країна в світі, де не викладалася в університетах історія цієї країни, де історія вважалася чимсь забороненим, ворожим, контрреволюційним, — це Україна. Другої такої країни на земній кулі нема. Де ж рождатися, де плодитися дезертирам, як не у нас? Де рости слабодухим і запроданцям, як не у нас?» Написано в апреле 1942 года. А так, будто сегодня.