Риторическим, вероятно, является вопрос, куда движемся в развитии городской среды. Каким становится Киев обновленный? Современным городом со своими архитектурными приоритетами или городом, постепенно теряющим свое лицо, своеобразную ауру уюта и, если угодно, провинциальности, исходящей от исторической составляющей его бытия?
Уточняю: провинциальность в данном контексте рассматривается как качество комфорта и камерности. Это было традиционным признаком киевской архитектуры, которая в своей основе всегда ориентировалась на уникальную природную среду, а значит, исповедовала еще древнеэллинский принцип гармонии окружающей среды и архитектуры. К тому же, предполагая общий городской масштаб застроек, соразмерный человеку, ландшафтность корректировала систему модулей.
Вкратце опишем вехи развития архитектурных ансамблей: сосредоточение города вокруг Софийского, Михайловского, Успенского (Лаврского) соборов времен Киевской Руси. Во времена барокко модульность города сохраняется нетронутой, тем не менее появились две доминанты в его исторических центрах — колокольни Софийская и Лаврская. Стили эклектика и модерн весьма деликатно вписались в ткань города. Строительный соцреализм в Киеве развивался, так сказать, в «смягченном» режиме.
Не суждено было в полном объеме реализовать план административно-имперского гигантизма довоенного периода, хотя и плата за это была очень высока — несколько древних соборов, взлетевших на воздух. В послевоенное время город расстраивал основную магистраль — Крещатик, поставив целью соединить современные архитектурные принципы конструкций и материалов с декоративной отделкой в стилизациях национального барокко. Даже стандартная жилищная архитектура, которую часто-густо критиковали за невыразительность, однообразие, безликость, по сравнению с историческим городом вела себя довольно корректно. Всем известные сталинки, хрущевки, последовательно приходя на смену друг другу вместе с соответствующими режимами, не выделялись из устоявшейся архитектурной и парковой среды. Эту, преимущественно пятиэтажную застройку, можно обвинить в отсутствии художественного образа, тем не менее они не выбивались из ландшафтов центра города, а также радиально расходились на городские периферии, где и повышалась этажность.
Когда же городская политика пошла на постепенную «сдачу» Киева, его исторической среды?
Первые шаги разрушения были, как мы видим сейчас, весьма мелкими, тем не менее в них уже сидел тот паразит, который со временем перерос в эпидемию. Вспоминается идея реконструкции Золотых ворот к выдуманному юбилею — 1500-летию. Во-первых, поражает сам метод возведения новой имитационной модели за счет настоящих, покрытых патиной столетий руин. В дальнейшем для Киева эта имитационная стратегия реконструкции станет сквозной. Во-вторых, в маленькой пространственной среде Золотоворотского сквера ради композиционного равновесия изменили содержание: въездные ворота перевернули по оси таким образом, что их центральный фасад, повернутый к Софийскому собору, стал олицетворять собой не парадный въезд, а выезд из города. Новенькие выездные ворота, которые к тому же еще все время издают треск, стали своеобразным олицетворением логики градостроительного абсурда.
Ради удовлетворения милитаристских амбиций к 35-летию Победы была заменена сакральная доминанта Лаврской колокольни на меч огромной женщины над Днепром, которой находчивые киевляне придумали столько наполненных скепсисом имен. Таким образом идея погруженного в парки высокого берега реки, над которыми возвышаются только златоверхие церкви, была утеряна навсегда.
В свое время на лекциях по архитектуре профессор Ю.Асеев не раз повторял: профессия архитектора, кроме набора профессиональных знаний, предусматривает высокую внутреннюю культуру и нравственность. Плохое архитектурное произведение нельзя отправить в фондохранилище. Оно остается эстетичной составляющей городского пространства, соответственно, это может оскорбить вкусы «потенциальных зрителей» — они же являются жителями.
Не хочу казаться консервативной, но должность главного архитектора города, а тем более столицы, должен бы в идеале занимать коренной его житель, генетически ощущающий его пространство, или очень тонкий и высокообразованный человек, способный научиться воспринимать город как свой. Но, к сожалению, Киеву времен «постнезависимости» такого не было суждено: эти годы прошли для него под знаком Сергея Бабушкина, бывшего выпускника Уральского филиала Московского архитектурного института, руководителя персональной творческой мастерской «С.Бабушкин», который довольно долго занимал должность главного архитектора города. И даже в те времена, когда, принимая во внимание раздражение киевлян архитектурным своеволием, его отстранили (правда, очень ненадолго) от этой должности, он продолжал (и продолжает) заполнять город собственными архитектурными детищами. Не так уж и сложно распознавать почерк «от Бабушкина», прослеживающийся в пластике фаллических форм, в измельчании высоченных ступенеобразных фасадов и декоративных чрезмерностях завершений крыш нетипичных для Киева небоскребов, которые почти сплошь «чешуть хмари» в центре города. «Башнеобразный тип домов», как это проходит по официальной документации, внося прообраз фортификационного сооружения в плетение застройки гражданского города, придавая ему неспокойное и неоправданное чувство осады.
То, что за этими архитектурными недостатками кроется реальная опасность человеческой жизни, пока никто «не замечает», поскольку приучены жить по принципу пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Сооружения, где высота превышает 24 этажа, абсолютно незащищены в случае возникновения пожара. Хотя в этих домах предусмотрены на верхних этажах специальные простенки для нахождения на них людей во время пожара, противопожарные вертолеты пока не предусмотрены в самой спасательной службе. Психология, вобравшая в себя дикость и насилие, приспособившись к современному техногенному миру, оправдывает максимум выжатых денег из минимума квадратных метров. Так вырастают опасные игрушки из стекла и бетона от «настоящих мужчин».
Постепенно город, теряя обычную модульность, все больше напоминает искусственную челюсть, с которой поработал непрофессиональный дантист. Зубы режутся со всех дворов и подворотен, возвышаются над киевскими холмами, врезаются в ценные археологические пласты, съедают парковые зоны. Для того чтобы очень платежеспособные жители домов наблюдали красивые виды на днепровские кручи, все остальные киевляне лишаются возможности бесплатно любоваться его панорамной красотой.
Нивелируется определяющий прежде для застройки Киева принцип привязки к ландшафту. Так, в урочищах, естественно открывающих панораму на холмы, возводят дома-гиганты, которые полностью ее заслоняют. Например, жилые дома по Кловскому спуску, 7а, по улице Круглоуниверситетской, 5-7, торгово-офисный комплекс на углу улицы Мечникова и бульвара Л.Украинки.
В последнем можно увидеть тенденцию «прорезывания» улиц острыми углами домов, а не фланкирование, которое было принято до того. Визуальное восприятие таких сооружений несет в себе эмоциональную опасность острых углов. По этой схеме возводится административно-гостиничный комплекс на улице Большая Житомирская, 2а. Острый угол дома как нос военного судна должен прорезать Михайловскую площадь, внося и без того в сложное архитектурное пространство элемент агрессии.
Среди архитектурных реалий, полученных Киевом от Бабушкина и проектов его творческой мастерской, хотелось бы остановиться на совсем свежей, еще не знакомой киевлянам идеи возведения на Майдане Незалежности вместо отеля «Украина» 67-этажного флага. Через два-три года существует возможность увидеть на этом месте сооружение высотой 210 метров и ценой в 420 млн. долл. Почти полностью свернутый желто-голубой флаг государства с панорамными лифтами в виде флагштоков и гербом на чердаке поднимется над городом как мираж, с единственным существенным отличием — этот мираж останется уже надолго.
Сама идея завернуть в государственный флаг гостиничный комплекс со всей его инфраструктурой кажется весьма сомнительной. Современный отель, включающий бары, рестораны, казино и тому подобное, — превосходный бизнес, в особенности когда он работает легально и платит налоги в государственную казну. Но даже в этом случае вряд ли стоит украшать его государственной символикой. Главный аргумент желающих реализовать этот проект-монстр — быть первыми. Поскольку, видите ли, такого еще ни у кого нет, чтобы центральный отель страны был одет в государственный флаг. И что он собой представляет? Опять-таки четко выраженная фаллическая форма небоскреба, еще, возможно, напоминающая космический корабль старого образца. По модульности он похож на небоскребы Америки, которым скоро исполнится 100 лет, и мода на них после событий 11 сентября вряд ли скоро возобновится.
Отель-флаг, расположившись на холме, который сейчас подпирает стеклянный амфитеатр «Глобуса», должен стать абсолютной городской доминантой, подчиняющей себе весь город, и церкви с колокольнями падут перед ним на колени. Мало того, что такого ни у кого нет — такого святотатства Киев еще не знал.
Действительно, все познается в сравнении. Ансамбль Майдана Незалежности, к которому до сих пор не могут привыкнуть киевляне из-за абсурдности предложенных архитектурно-скульптурных идей и их низкого эстетического уровня, по сравнению с гигантским сооружением отеля выглядит довольно хрупким. Но не будем углубляться в степени плохой и очень плохой эстетики. Киев того не стоит, и мы с вами тоже не должны стать заложниками внедрения идей, до основания разрушающих образ города. Нужно отдавать себе отчет: правители приходят и уходят, а город остается.
Проект отеля пока что можно увидеть только в компьютерном варианте. И в этом большое счастье. Впрочем, способ принятия архитектурных решений в столице, к сожалению, дает повод для тревоги. Ведь о самых одиозных проектах общественность обычно узнает, когда проект уже утвержден, строительство или реконструкция начата, и протестовать поздно. А Киев сейчас остановился на грани, где испытаны все возможные степени компромисса. Нужно надеяться на победу или здравого смысла, или опасаться того, что одолеет монстр гигантизма. Поэтому мы должны почувствовать собственную ответственность за город, дарованный нам судьбой, и который мы должны передать потомкам, и заставить «отцов города» изменить свое отношение к Киеву и к нам.
