В рамках Международного фестиваля искусств "Карпатський простір" (он успешно и шумно проходил в Ивано-Франковске с 4 по 6 мая) было много громких событий, званых гостей. Но из всей пестрой картины фестивального маскарада настрою оптику, пожалуй, на одну скромную фигуру, прибывшую на этот фестиваль тихо-мирно, почти незаметно, но многое прояснившую (лично для меня) в одном "шекспировском вопросе".
Майкл Добсон (Michaed Dobson) - профессор шекспировских штудий, директор Шекспировского института в Стратфорде-на-Эйвоне университета Бирмингема - разработал немало программ на основе наследия Великого барда. Одна из таких разработок - курс "Гамлет" Шекспира: текст постановки и культура" - его легко можно отыскать в сети.
Майкл - скромный, достойный человек с фирменной европейской улыбкой, которая для него как защита от грусти или защита от идиотов (разные существа встречаются ученым на их сложном шекспировском пути).
Этот человек исколесил полмира, просматривая спектакли по шекспировским пьесам. И даже сейчас он пишет книгу о присутствии Барда в сценической современности различных стран. В Ивано-Франковске профессор признался, что ежегодно отсматривает около 50 постановок на основе шекспировских произведений. И только в этом году он увидит очередные шедевры в восьми разных странах.
И вот уважаемый профессор - впервые - в Украине. Из Львова - прямиком во Франковск. И его по-прежнему сильно волнует злая судьба принца датского, о котором он знает не меньше, нежели Александр Аникст или Уистен Хью Оден.
И всякий раз, настраиваясь на тот или иной шекспировский проект (бездарный или местами талантливый), уважаемый профессор, не сомневаюсь, думает над вечными шекспировскими вопросами, которые иногда не дают покоя и нам, грешным. Это вопросы о меланхолии Гамлета, о промедлении Гамлета, о способности этого принца совершать поступки или же прятаться за поступки других.
А еще он наверняка знает об отвращении Гамлета (в великой трагедии это сюжетно обосновано). И еще, безусловно, в каждой сценверсии в десятках стран, когда одни гамлеты таращат глаза, а другие мычат полушепотом, уважаемый профессор явно сам себя переспрашивает: а был ли Гамлет влюблен в Офелию? Или он просто подыграл девушке в ее же безумстве? И, собственно, кто эта Офелия - папина шпионка или дурочка с переулочка, извините за сложную конструкцию?
В ряду актуальных вызовов современности и хронической шекспировской бессонницы Майкла Добсона, возможно, есть также проблемы разрушения воображения этого принца, который живет параллельной реальностью. Среди таких же вызовов - загадочная фигура Фортинбраса, который пунктиром прошивает трагедию, а потом вваливается в нее со всей своей победоносной свитой - прямиком на сцену Дании-тюрьмы.
Знал бы я "Гамлета" на языке оригинала, эх, растормошил бы почетного гостя (на пару дней задержавшегося во Франковске) - и иными, подобными, давно волновавшими мою неспокойную душу вопросами. Ну, например, в чьем "отражении" наиболее осязаемы черты нашего принца? Возможно, это Ричард ІІ, а возможно - другие?
И вообще, кто же на самом деле "истинный герой" великой пьесы-шарады, если здесь попеременно на первый план может быть выдвинут - каждый: от Розенкранца до Гильденстерна, от Офелии до черепа Йорика?
Как и в шекспировском "Кориолане", истинным героем некоторые ученые иногда называют не самого Кориолана, а умную Волумнию, так и здесь, в "Гамлете", "подлинным героем", естественно, может быть та же Гертруда, породившая весь этот мир - мир предательства, отцеубийства, мир мести и искупления чужого греха. В мире Шекспира, как известно, "истинным героем" может быть каждый - даже каждый из вас.
Профессор Добсон оставил по себе на фестивале не только позитивные личностные впечатления (все бы наши профессора были такими улыбчивыми, легкими в общении, открытыми для мира, а ведь, как известно, наша высшая школа частенько плодит не только светочей разума, но и сущих упырей-графоманов), этот же европейский ученый оставил для виртуальной истории нашего современного театра несколько эмоциональных комментариев (в связи с украинскими постановками).
Комментарии вряд ли войдут в учебники, но хотя бы благодаря этим заметкам (в интернете) они точно где-нибудь осядут - и при первой потребности выпрыгнут в том или ином поисковике.
Так вот, посмотрев на фестивале "Карпатський простір" львовского "Гамлета" (режиссер Алексей Кравчук, театр "І люди, і ляльки"), уважаемый профессор, как мне показалось, два дня ходил под густым впечатлением. А на третий день сказал привселюдно: "Это был лучший кукольный "Гамлет" из всех, которые я до этого видел". Перевод не дословный, но по смыслу - точный, есть свидетели.
Трогательный львовский "Гамлет" с некоторым трудом утверждающий свое законное художественное место в пику отдельным снобам (в родном городе), доказывающий свое право на полноценность текста в кукольной версии (напомню, это одна из самых длинных пьес Шекспира), обращающий взор к Гамлету как к несчастной женщине и игрушке судьбы, только в течение нескольких месяцев был показан в разных городах и на разных фестивалях. В некоторых случаях зрители - любители сериала "Маруся" уходили сразу после первого действия. В некоторых ситуациях любители спектаклей в You Tube говорили об этом проекте - без передышки.
И вот в итоге. Приехал человек из Европы и пусть не дословно, но подтекстуально сообщил то, о чем полушепотом повторяю и я. Иногда мы не умеем себя ценить, порою снобистски не замечаем лучшие образцы сценического искусства - и не где-то там, за бугром, а у себя же под носом. И то, что наш кукольный "Гамлет", по версии британского профи, действительно лучший - не столько комплимент крохотному театру на сорок зрительских мест, это еще и звонкая пощечина безразмерному колхозу иного уровня местных "проффесоров", которые неизвестно чем занимаются, известно зачем истязают клавиши, в упор не замечая лучшие проявления современного театра - на родине.
А эти проявления есть. Да, их мало, их всегда будет мало. Но здесь, у нас, далеко не "целина", которую по-шолоховски нужно "поднимать" большевикам, а здесь, у нас, все-таки "розоране поле". Что-то пробивается, что-то рождается - что-то растет.
Возможно, замечательный Майкл Добсон, в отличие от иных (слепых) и увидел в многословной львовской кукольной истории то, что другим даже и вообразить не дано - трагедию расслоения. Когда герой-героиня вроде бы отслаивается от своей поверхностной гротескной кожуры и в последующий бой за справедливость летит уже одна обнаженная человеческая душа, а кошмарный кокон то и дело ожидает ее возвращения под свои скорбные своды.
И то, что в нашем "Гамлете" в главной роли женщина (актриса Надежда Крат), возможно, тому-таки профессору из Стретфорда-на-Эйвоне нечаянно навеяло парадоксальную мысль - все-таки это безумный кошмар шекспировской матери-матрицы, хищной и многоликой, проигравшей в датском сюжете разные роли - за всех и за каждого.
Может быть, шекспировед и вовсе воспринял в нашей кукольной версии историю Гамлета как бесполую трагедию? Секса нет, света нет, мужчины и женщины в маленьком адском театре давно утратили свои первичные признаки и почти отказались от ролевых игр.
Естественно, всякое могло показаться профессору. Который, повторюсь, смотрит 50 шекспировских спектаклей только за один смиренный год, и порою гадает: а сколько же всего этих "гамлетов" бродило по миру (по сцене) со дня-то премьеры в "Глобусе" в начале 1600-х? Их тьмы и тьмы.
Не в программе "Карпатського простору", а как бы особняком, отдельным событием, значился в эти фестивальные дни еще один украинский "Гамлет" - Ивано-Франковский (режиссер Ростислав Держипильский). И еще одну крылатость директора Шекспировского института тут же стали цитировать после спектакля. Не дословно, но суть такова: мол, если по тем или иным причинам в Европе отменят транспортное сообщение, то ради этого "Гамлета" профессор готов ползти в украинский подвал - на коленях.
В подобной шекспироведческой впечатлительности, на мой взгляд, есть не то чтобы излишняя экстатичность или зашкаливающая эмоциональность, но есть в ней также и некая ошарашенность. Представим на минуту: ездит себе Майкл Добсон в поисках своего идеального "Гамлета" по разным континентам, по разным странам, возможно, что-то шекспировское видел даже в ЮАР. И лично для него украинская театральная шекспириана - некая терра инкогнита, предполагавшийся конкурент с тем же возможным ЮАР.
А потом он спускается в глубины наших театральных подвалов. Видит в "саркофагах" окоченевшие тела украинских актеров. Окунается в подземную атмосферу гамлетианско-макбетианского шабаша - то есть безумного сна уже мертвого принца - и тут-таки наш уважаемый гость из Европы радостно просыпается, взбадривается. Не из вежливости, не из-за хорошей мины при вынужденной игре, а по причине своей творческой растерянности и той же ошарашенности. Поскольку такой вот концепции, как у нас, он, видимо, не ожидал?
Как уже приходилось писать, это концепт по принципу "фарша" - сна во сне, реинкарнации внутри ада, сумасшедшего дома, замурованного в подземелье.
"Гамлет", как трагедия с вакантной главной ролью (по мнению Уистена Хью Одена), снова и снова провоцирует поиск "истинного героя" - в структуре очередного режиссерского концепта. И так получается, что в нашем случае, в этом конкретном спектакле, таким "истинным героем" подземной трагедии, по версии режиссера, попеременно могут быть Полоний, Гертруда, Офелия, другие.
И как бы "над" ними - сам автор этого сна. Автор (Гамлет), в очередной раз режиссируемого им же спектакля (в его же потустороннем воображении). Этот принц вроде бездействующий, вроде рефлексирующий. Но цепко удерживающий в своих руках веревки, ведущие к той или иной марионетке, к тому или иному "истинному герою".
Не знаю, я не спрашивал, но наверняка Майкл Добсон понял в этом спектакле намек режиссера на "трагедию инцеста". На примере Офелии. Когда Гамлет говорит, "ее любил я, сорок тысяч братьев, всем множеством своей любви со мною не уравнялись бы", то в ивано-франковском спектакле он это произносит без лирического воздыхания, а говорит как сводный брат. Ведь все смешалось в доме Гамлетов: кто кому отец, кто кому брат, а кто кому сват - знает только Шекспир. И мотив кровосмесительной трагедии, которая ведет к вырождению семьи и уничтожению государства, все это в бешеном спектакле - есть. И Майкл Добсон это явно почувствовал, реагируя на постановку восторженно, как ребенок, как самый искренний зритель, который "читает" пьесу (и спектакль) исключительно с чистого листа, как и должен воспринимать подлинный критик каждый новый спектакль, отрешившись от снобизма, предубеждений, от груза своих мнимых и подлинных познаний и сопоставлений.
Был и еще многоликий "Гамлет" на фестивале "Карпатський простір" (идеолог и главный креатор этого проекта - народный артист Украины Богдан Струтинский). Впрочем, то был даже не отдельный "Гамлет", а некая "Гамлетиана" в рамках Школы Национального Союза театральных деятелей (куратор проекта - режиссер Стас Жирков).
Пять молодых режиссеров распределили между собой пять таких же молодых актеров. И затеяли в одном из репетиционных залов Ивано-Франковского театра игру на поле мифа, игру в безразмерного "Гамлета", которого, как песню, не замучишь, потому что он живчик.
Молодой режиссер Ната Бударина воспринимает "Гамлета" как мем. Как единицу масс-культовой информации, как идею, которая давно оторвалась от создателя и проникла в совершенно иные смысловые скважины, впоследствии обретя иную жизнь, иные энергетические заряды. У Наты шекспировские смыслы на уровне знаков, намеков, ироничных подмигиваний, узнаваемых фишек.
Молодой режиссер Таня Губрий (она сотрудничает с Киевским театром "Золотые Ворота") воспринимает "Гамлета" как пародию на сущий мир, который и сам давно превратился в пародию. И как пародию на какой-нибудь отдельный театр, в частности ТЮЗ. По мысли молодого режиссера, "Гамлет" - это повсеместно громыхающий шоу-биз с прямыми включениями, медийными героями, параллельной реальностью-повседневностью, когда от "быть или не быть" остается порою "убить или забыть?" - как Гамлета, так и Шекспира.
Одаренный режиссер Дима Гусаков (он активно ставит в Киеве, Одессе, Черновцах), явно решить поддеть Ивано-Франковский театр с его макбетианскими мотивами в "Гамлете" - и рассматривает свой "Гамлет"-миф глазами трех ведьм на каком-то суде. Подсудимым может быть - кто же еще - только режиссер, он у нас за все в ответе.
Суд Гамлета и суд над "Гамлетом" - а также судилище над всей мировой культурой - очень правильный взгляд молодежи на художественные процессы.
Еще один этюд, претендующий, как и предыдущие, на полноценную сценическую концепцию, - "Гамлет" как гримерка. Та самая гримерка, в которой, изнывая от пота и запаха дружеских носков, пребывают несколько актеров. Гримерка превращается для них в "чистилище", в транзитное помещение между раем и адом, коими является Театр в контрастных своих проявлениях.
Один из актеров в гримерке (Сергей Лазановский, новая звезда Ивано-Франковского драмтеатра), вроде умышленно впадает в такой гримерке в отчаянье актерского пафоса, вроде бы мучаясь, он надевает на себя вериги замшелых шекспировских "традиций", в то же время в глазах потенциального Ромео (или Лаэрта) - детское неведение "а что там дальше?" То есть святая юношеская вера, что "дальше" не только "тишина", но и игра без вериг, без страховки, без опостылевших деревянных традиций.
На мой вкус, совершенно чудесный этюд в рамках студийной "Гамлетианы" сочинила талантливая Юлия Мороз (Киев), а один из лучших актеров своего поколения Дима Олейник (театр "Золотые Ворота") тут же ей лихо подыграл вместе с друзьями. Их "Гамлет" - на грани ернической пародии и умной метафоры. От солнечного подсолнуха (вроде бы Шекспир - это солнце нашей планеты, цитируя по иному поводу А.Довженко) - до мусорной шелухи, которая остается после процесса погрызания семечек, после процесса "освоения" главных матриц мировой культуры. Такой вот замкнутый образный цикл здесь и предлагается: от светила к семечкам, а затем шелуха, а впоследствии бутылка растительного масла (на основе переработанных мифологем), которое, как у Булгакова, может невзначай разлить какая-нибудь Аннушка, - и дальше по тексту.
В каждом из этих этюдов, при разном уровне исполнения и осмысления мифа, чувствовалась творческая свобода, не предполагающая "табу", оглядок, страховок.
Для этих 20-летних, как и для тех 40–50-летних, а также для него, почтенного мэтра из Стратфорда-на-Эйвоне, "Гамлет" - вечное зеркало мира и незамутненное зеркало сцены: что захочешь, то и увидишь в нем.
И вам понятен, уже понятен ответ на мой вопрос в заголовке этих заметок-рефлексий: все они "мучают" бедного "Гамлета" только лишь потому, что и сам Гамлет постоянно мучает их.