На Форуме издателей во Львове спич писателя Юрия Андруховича оказался резонансным. Во-первых, Андрухович отказался сотрудничать с издательством, в котором печатаются книги Дмитрия Табачника. Во-вторых, писатель призывал интеллигенцию к активным действиям, поскольку изо дня в день она сдает свои последние территории.
«ЗН» предлагает некоторые фрагменты из выступления Юрия Андруховича во Львове.
***
О «референдуме» относительно отделения от Украины Донбасса и Крыма.
— Как большинство писателей, я сомневаюсь. Эти сомнения, эти перепады между утверждением убежденным и утверждением сомнительным — они почти невидимы.
И вот я представляю себе «воображаемый референдум» и завершаю приблизительно так: «Я действительно не знаю, как проголосовал бы на воображаемом референдуме об отделении». Возможно, западноукраинским оранжевым сепаратистам стоит задуматься не над тем, как убежать от остальной Украины, а о том, как ей избавиться, ну, например, от Донбасса... Сколько проблем решится сразу! Количество коммунистического электората снизится на миллионы. Катастрофически убыточная угольная промышленность перестанет обескровливать и без того больную экономику. А еще количество безработных уменьшится. Бандитов станет меньше. Аварий на шахтах. Русского языка станет меньше, людей станет меньше. Вот только как всех их там убедить, чтобы они отделились?
В действительности, после каждого такого предложения, по правилам общения в интернете, я бы должен был ставить смайлик. Но когда его нет — я сам читаю и ужасаюсь тому, что писал.
Ближайшие годы, или месяцы покажут, как мне голосовать на том воображаемом «референдуме». Я начал писать эти «дезинформации» в день, когда Украина избирала себе президента. Закончил когда он все еще не был избран. Хотя результаты первого тура подтвердили чуть ли не наихудший из прогнозов. Скорее всего, и следующие пять лет стране не быть нормальной.
Я хотел бы ошибаться в этом, хотя именно для таких, как я, вот здесь — моя последняя территория, последний форпост. Хотя именно для таких, как я, на этом свете всегда остается что-то еще... Крепость из алкоголя, секса и музыки. Внутренняя, или и внешняя эмиграция, непричастность, неприсутствие, писание, если уже действительно зажмут, в стол. Одиночество и желчь! А также небольшая доза надежды, сконцентрированная в близкой с раннего детства формуле: «Боже великий, єдиний…»
***
О политике: может ли литератор сотрудничать с политическими силами?
— В Украине есть ситуация колоссального недоверия ко всему и всем. А прежде всего, к представителям политикума. Поэтому то, что происходит, это, прежде всего, попытка как-то обновлять лицо в этих партийных списках и затягивать туда людей из-за системы.
Хотя вот этот политикум, вроде бы, и не хочет уже никого нового туда впустить. А с другой стороны, видит, что проигрывает со старыми лицами... И здесь, в качестве одного из шансов, рассматриваются, по-видимому, также писатели в среде политиков. Потому что, по-видимому, еще не совсем отдалены морально. О них, может, и известно, что они, скажем, злоупотребляют алкогольными напитками, но до сих пор родину еще не продавали...
Я категорически против такого выбора из-за того, что писатель не может не реагировать на политику и не может не действовать в ней, но исключительно и только, как индивидуальность, как независимое мыслящее существо. То, которое мыслит и пишет. «Независимое» — ключевое слово. Пребывание в партийных списках — это уже означает ответственность перед тем, что называется «командой». Следовательно — самое ценное, что есть у писателя, это возможность сказать то, что думает. А политик никогда не говорит того, что он думает. Как политик, всегда должен говорить то, что от него хотят услышать избиратели, электорат. Вот в этом очень принципиальная разница. Поэтому писатели способны изменять политическую ситуацию лишь с помощью независимости — своей личной и своих высказываний.
***
О Табачнике ...
- Позавчера я со своим приятелем, директором этого издательства, разговаривал. Спросил о книгах Табачника. Он говорит - «Прекрасно продаются! Это - одна из самых успешных книжных позиций в моем издательстве. Причем, здесь, на западе Украины, значительно лучше, чем там, на востоке ».
То есть, у нас есть основания говорить о «единстве Украины». На западе Табачника больше любят, чем на востоке! Но тут коммерция и ничего другого. Издатель слышит обонянием, что народ будет покупать книги этого автора, поэтому и издает. А моя претензия заключается в том, что мне это может не нравиться. И я в этого издателя книг больше не издаю, ибо знаю другие примеры чрезвычайно строгого отбора. Как, например, немецкое издательство «Зуркамп», в котором, в частности, и мои книги выходят.
Сложно сказать, что это издательство выдерживает какую-то идеологическую или партийную линию, но если возникает момент непорядочности, там этот человек не может быть среди авторов, Если такое и случается, то другие авторы устраивают демарши, уходят из этого издательства. Там есть философия не денежного дохода за проданные книги, а созидание определенной среды. Пусть не единомышленников, но таких творческих людей, которые себя взаимно дополняют и которые несут друг перед другом ответственность за все, что они делают. Этот пример когда-то меня поразил и я подумал: почему именно это не начинать прививать у нас? Почему все оправдывать: этот издатель - молодчина, ибо он достиг коммерческого успеха? И ему, собственно говоря, наплевать, что он издал под этой обложкой, лишь бы был коммерческий успех?
***
О «Последней территории»
- Возражаю, что в названии «Моя последняя территория» кроется Галичина. На самом деле это просто внутренний мир писателя. Внутренний мир, как вы понимаете, сложно потрогать. Иногда вам нужно что-то в себе скрыть, чтобы иметь возможность сформировать его и вынести наружу снова. В моем понимании «Последняя территория» - это некая внутренняя энергия, или внутренняя творческая сфера. И не больше, и не меньше. Иногда она может напоминать раковину.
Мне кажется, что только о политике и пишу ... Ибо смотрю на политику, я ее понимаю, страшно широко. Это как бы определенная сумма человеческих отношений. Вся сложность их, запутанность, иногда какая-то безнадежность.
***
О планах
- Во-первых, мечтаю написать исторический роман. Но для того, чтобы он получился историческим, не хватает фактического материала. Поэтому придется все выдумывать. И он будет только казаться историческим.
Если я вообще когда-нибудь до него доберусь и напишу, то это будет житель Львова ХIХ века, причем начальник львовской полиции. А начальником львовской полиции в то время был Леопольд Захер-старший. То есть, отец будущего австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазох, и, мне кажется, это будет необычайно увлекательная фантазия. Но это тот человеческий тип, который я бы хотел воспеть по-настоящему. Потому что, откровенно говоря, мы все не любим ни полицию, ни милицию, ни людей, которые как-то к ним причастны.
Если говорить о современно мире, то главный герой мне представляется без какой-либо заангажированности. У него нет никаких конкретных задач, ничего не исполняет. Как известно, все герои моих предыдущих романов – также поэты. Это в действительности какое-то паразитирование. Писать роман о поэте – это уже какая-то «литература литературы». То со следующим героем было б еще хуже, поскольку о нем уже даже нельзя будет сказать, что он поэт…Это кто-то такой, кому до всего есть дело и ему все страшно интересно и он ужасно много читает, и что-то находит. Вот такой, с одной стороны, бездельник, с другой - невероятный, мощный мозг, который просто фонтанирует всякими идеями, афоризмами, какими-то невероятными парадоксами. И знает в десятки-сотни раз больше, чем любой из нас. Все больше и больше читаю, но не художественных книг, а всевозможных полезных и не слишком полезных специальных текстов. О пчеловодстве, или учебник по астрофизике ...
... Все время нам создают проблемы, мы только отступаем, и шаг за шагом сдаем свои последние территории и все больше и больше в эту раковину залезаем. А я бы говорил сейчас об агрессивности, о асимметричности, об атаках, которых они не ждут. Нам нужно не закрываться от ударов или прятаться, а самим переходить в атаку.