Артист, который не нуждается в особом представлении, узнаваем не только по званиям, но и по имени...
- Ян Петрович, вас, как одну из немногих «звезд», пресса и ТВ не обходят своим вниманием. Однако просмотрев все, что было написано, я не нашел информации о начале вашей жизни, музыкальной карьере, семье. Может, это секрет?
- Родился я традиционным образом в семье коренных черновчан. Отец мой хоть и был простым рабочим, однако до войны окончил гимназию в Румынии, где они с матерью жили в то время. Владел он несколькими языками, что в повседневной жизни не мешало, ведь край наш, как вы сами знаете, многонациональный, разноязыкий. Среди маминых родственников было много музыкантов - профессионалов и любителей. Например, первые на Буковине саксофон и аккордеон появились именно в маминой семье, а ее дядя был солистом-трубачом в оркестре короля Румынии Михая. К сожалению, многих родственников расстреляли фашисты.
- С чего начиналась ваша карьера и почему, собственно, аккордеон, а, к примеру, не скрипка или барабан?
- Как и у многих состоявшихся музыкантов - все начиналось в детстве. Сейчас уже вряд ли вспомню, когда именно начал «болеть» музыкой. Среда, в которой рос, была не просто пропитана, а перенасыщена музыкой. Я принадлежу к послевоенному поколению, что и говорить, детские мечты стать музыкантом были малореальны. Прошедшая война перевернула судьбы народов и стран. Ведь не осталось практически ни одной семьи, не обожженной войной. Кажется, что и сейчас, закрыв глаза, я отчетливо вижу взорванное катастрофой время. Отец вернулся с фронта инвалидом, и денег в семье всегда не хватало - какая уж тут музыка. Но дело в том, что люди, пережившие шок большой крови, были дружнее, ближе друг другу. И произошло чудо: когда мне исполнилось 10 лет, дядя, проработавший многие годы музыкантом в ресторане, купил первый в моей жизни аккордеон - простенький белый инструмент на 80 басов. Счастью не было предела, но трудности только начинались. Аккордеон в то время считался фашистским инструментом, его не преподавали в музыкальных школах, училищах и консерваториях. Потому, ввиду повышенной «идеологической опасности» музыкального инструмента, я учился играть на нем дома. Но самое парадоксальное то, что за всю жизнь меня не учил ни один профессиональный аккордеонист: учителями были саксофонисты, пианисты, скрипачи, трубачи - все кто угодно. Сейчас я понимаю, что между такими разными учителями было общего. Все они учили музыке, а не технике игры, и еще - никто из них ни разу не усомнился в правильности моего выбора. Жизнь сдружила меня с ними.
- И все же, как проходило становление исполнителя на «фашистском» инструменте: кто-то был рядом с вами? Неужто все время в подполье?
- Инструмент я осваивал с 10 лет, а уже в шестнадцать приступил к работе. Вернее сказать, начался долгий творческий путь. Первым педагогом на этом пути был известный музыкант Янсенс. Именно он ввел меня в мир аккордеона, мы с ни вместе работали. Учился и у Евгения Ширяева, народного артиста Узбекистана, главного дирижера государственного оркестра этой республики. Собственно, все мы учились друг у друга. В то время мы были наглухо «защищены» от развивавшейся зарубежной культуры и информация о новинках просачивалась сквозь забитый «спецглушилками» эфир. Ну и, конечно, не последнюю роль в нашем самообразовании играли пластинки. Помню, однажды мне посчастливилось купить три гиганта с аккордеонной музыкой, было это лет 30 назад. Записи были сделаны итальянскими исполнителями Карузо, Трантьери и Франтино. Один из них играл классику, другой «уличную», легкую, музыку, а третий - Франтино - джаз. Тогда я довольно быстро «снял», как говорят музыканты, «один в один» всю запись с пластинки. Копия была абсолютной. Но только через многие годы понял, что для зрителя достаточно одного Франтино - второй никому не нужен, и стал искать свое. Главный урок здесь: пока поиск идет - жизнь продолжается. Так проходило мое неформальное образование. А формально - 24 лет от роду я поступил в среднее специальное учебное заведение. Ну а высшее образование на бывшем запрещенном, а ныне популярном инструменте я получил уже будучи заслуженным артистом Украины. Такую же профессиональную школу прошли корифеи эстрадной музыки второй половины ХХ века: Алексей Козлов, Герман Лукьянов, Игорь Петренко, Гиви Гачигеладзе, Георгий Гаранян. Эти фамилии о многом говорят любителям музыки и профессионалам. Начинали все без дипломов и спонсоров, без скандалов и обид. Учились друг у друга.
- Значит, если я правильно понял, вас совершенно беспрепятственно впустили во всесоюзную, как теперь говорят, тусовку? А как же конкуренция, пресловутая зависть? Ведь и в то время были свои стимулы, например загранпоездки.
- такие понятия, как препятствия и противодействия со стороны коллег, в то время были, скорее, исключением, нежели правилом. Ведь правом казнить и миловать безраздельно пользовалась только сама система в лице маленьких, сереньких, везде проникающих функционеров. К сожалению, многие из них, те, кто от имени и во имя давили, преследовали, запрещали, ныне перекрасились и действуют от иного, нового имени. Сомкнув стройные ряды, они формируют уже новую, независимую (от кого?) культуру, снова карают и милуют артистов. Действительно, прессинг системы нас лишь объединял - группируясь, мы противостояли ему. Я, конечно, не идеализирую прошлое, бывали и в нашем кругу разные люди, но так открыто «обливать грязью» коллег, как порой делают в прессе в общем-то начинающие артисты - этого просто не могло быть. Да, еще одна интересная деталь, никто не называл себя «звездами». Ни «секс-звездами», ни «звездами» комсомола, эстрады, джаза. Мы просто радовались своим удачам и удачам друзей. Прямой, жесткой конкурентной борьбы не было. Каждый артист сам себе устанавливал «планку» на максимальную высоту. Что же мы видим сейчас? Молодежь зла. Часто приходится общаться с молодыми исполнителями, и я не могу припомнить, чтобы они хорошо отзывались о коллегах... Кому нужна такая конкуренция, если она порождает в нашей нездоровой экономической системе только подковерные бои да мышиную возню вместо рождения и становления «звезд». Где вы, «звезды» 90-х - истинные, не пляшущие под дистиллированную фонограмму цифровой записи?
- Расскажите подробнее о карьере 16-летнего буковинского мальчишки, не имеющего связей, богатых родственников или покровителей, трансформировавшегося в народного артиста Украины, создателя и руководителя известного коллектива, основателя Одесского театра песни, учитывая некую архаичность аккордеона и беспартийность главного героя.
- В начале нашей беседы я говорил, что мог буквально копировать игру исполнителей с мировым именем, однако очень быстро понял, что любая, даже самая лучшая копия всегда несет на себе печать вторичности, некое серийно-ремесленное начало. И увидел, что мой путь - в виртуозном сольном исполнении фольклорной музыки, оригинальных эстрадных обработок. Несмотря на, как вы говорите, архаичность аккордеона, у меня появился свой зритель. Причем поверить в себя помогло испытание зарубежными гастролями в так называемых аккордеонных странах, то есть там, где этот инструмент является едва ли не самым народным и популярным - Австрии, Германии, Финляндии. Мне довелось давать концерты специально для музыкальной элиты, профессуры в австрийских музыкальных колледжах, работал в известной во всем мире академии Карла Липинского, выступал с сольными программами в Музыкальном клубе Чикаго. Никогда в жизни не американизировал свои обработки. Каждый концерт, каждая новая встреча со зрителями давала мне уверенность в правильно избранном направлении (фолк-эстрада), в котором работаю и сейчас.
- А как же со стилями? Например, рок-н-ролл.
- Стилизация - да. Но не тотальная американизация. на мой взгляд, вопрос о национальной музыке, к сожалению, в Украине сейчас не обсуждается, вернее, не поднимается серьезно. Ведь как обстоит дело? Написали слова на украинском языке, а то и просто перевели, музыку какую-никакую на американский манер набросали, гармонию компьютер подобрал, он же аранжировал - и вперед, в тираж новая украинская песня - не узнаваемая и не запоминающаяся. Но давайте вслушаемся без слов в итальянские мелодии, латиноамериканские, французские, испанские - идентификация полная. Неужто в колоссальной песенной культуре Украины иссякли мелодичные попевки? Кстати, побывавший как-то на «Славянском базаре» Мишель Легран сказал, что так и не услышал славянской мелодии, все, что было, - очень плохие образцы западной музыки. Вот почему и по сегодняшний день стою за полную аутентичность исполняемого репертуара. Но вернемся к вашему вопросу. Я выступал и в джаз-оркестрах, и солистом. Записал и выпустил на фирме «Мелодия» пять пластинок-гигантов, на тот период это был абсолютный рекорд в жанре, в котором я работал, причем работу эту выполнил с ведущими музыкантами страны. Путь, которым шел, вывел меня к созданию собственного концертного коллектива. Конечно, идея не была спонтанной. Еще в 25-летнем возрасте, живя в Черновцах, мне довелось быть директором дворца культуры и именно тогда впервые возглавить оркестр. Это был биг-бенд, т. е. джазовый коллектив, и хотя он считался самодеятельным, там работали отличные профессионалы - в основном гастролеры, живущие в период межсезонья в нашем городе. Этот этап дал значительный творческий импульс. В течение последних 20 лет я руководил профессиональными коллективами разных направлений - фолк-группа «Сурми», «риф», камерный квартет и группа «Я», ну и, конечно, группа «Новый день». Все они играли довольно профессионально, но в связи с тем, что ими руководил я, - пробиться было сложно. Ведь Ян Табачник «под ковром» ни в какие игры не играл, да и с вышеозначенными серенькими функционерами дружбу не водил.
- А к себе функционеры не звали?
- В партию, что ли? Не скажу, что ежегодные приглашения получал, но пару раз было. Причем с железной аргументацией - вы боец идеологического фронта, за границей бываете, коллективом руководите - нехорошо. Пришлось объяснить: я больше артист, чем руководитель, а потому не могу за себя поручиться, вдруг идею опозорю или - того хуже - партию. Как жить потом. Но вроде пронесло. Хотя, скажу вам откровенно, нет в моем понимании обобщающего понятия «коммунист». И ненависти общей тоже нет. Ненавижу тех, кто расстреливал, унижал, обирал людей. Даже сегодня помню и могу назвать «красных» цензоров от культуры, но если бы коммунисты пообещали, что они больше такого творить не будут, и за них поручился кто-нибудь, ранее в расстрелах незамеченный, - поверил бы им. Пусть существуют все партии - большие и маленькие, но главное, чтобы без расстрелов - тогда я «за».
- Кстати, о поездках за рубеж. Расскажите, где вы были и как вас, беспартийного, выпускали?
- Мне повезло - был семь раз в Германии, три раза в Израиле, два - в Америке, в Канаде, Австралии. А еще удалось несколько раз заглянуть за «железный занавес». За ним мне открылись Финляндия и Австрия. Вообще-то, я гражданин законопослушный и прямых противопоказаний к невыездам не было. Хотя это еще, как посмотреть. Ведь артист есть артист, а чиновнику тоже за рубеж охота. Вот и ехал Ян Табачник со своим коллективом и сопровождающими их партийно-административными лицами. А если серьезно, то, думаю, здесь не последнюю роль играли восторженные отзывы зарубежной прессы и отсутствие адекватной замены с партбилетом и более нейтральной фамилией. В целом, каждый выезд в то время - целая эпопея и я до сих пор с болью вспоминаю свои неудачи и неурядицы с властями.
- Кто бывает на ваших концертах за рубежом? Ведь не секрет, что на концерты наших артистов ходят либо эмигранты, либо представители диаспоры.
- К сожалению, это довольно стабильная ситуация, когда на концерты наших исполнителей ходят, по старой памяти, в основном эмигранты - наши бывшие соотечественники да представители диаспоры, послушать, правильно ли поют украинские песни. И корни этой проблемы не только в «нераскрученности» наших артистов, а в больших проблемах с современным репертуаром (я подчеркиваю - не стилизованным, а оригинальным украинским репертуаром) и в том, что, да простят меня коллеги за границей, пение под фонограмму - мошенничество. Люди платят деньги за живой звук, а не за музыкальные консервы. А с непривычки тяжело, возникают обиды - зритель не тот, реклама не сработала, импресарио подвел и т. д. Мы себе такого не позволяем. Могу ответственно заявить - Ян Табачник и его группа работает только живьем. Концерт может идти час, два, три - только живьем. И потому никаких обид мы из-за рубежа не привозим. Нас слушали президент Австралии, вице-канцлер Австрии, дипломаты, финансовая элита Европы, многие известные политики, артисты. Собираем тысячные залы. Выступали на площадках, где работала Дайана Росс, Фрэнк Синатра, выступили в одном из престижнейших джаз-клубов в Руре - аристократическом клубе Финляндии. В последнюю поездку по США мы записали компакт-диск «Ян Табачник и его группа в Америке». Мне не очень удобно перечислять заслуги, может, чего и подзабыл, думаю, читатели простят, но открою секрет: все события моей жизни, встречи с интересными людьми скоро соберутся в одной книге. А позднее и в фильме, но это другой разговор и новый проект.
- И последний вопрос: что бы вы пожелали в сегодняшний тяжелый период читателям «Зеркала недели»?
- Говорить о счастье, когда на улицах голодные старики, - кощунство. Но желать добра друг другу мы просто обязаны, иначе не выжить. А потому, всем читателям «Зеркала недели» (и мне среди них) добра, надежды и веры. С любовью, Ян Табачник.
«ЗН» поздравляет Яна Табачника с рождением сына, а также с награждением орденом Николая Чудотворца международного фонда премии имени академика Касьяна «За преумножение добра»!