Противовесом скучновато-сухого официального музыковедения, что изучали в музыкальной школе в моем детстве, была появившаяся на прилавках книжных магазинов серия книг, изданных в Венгрии и Германии. Они назывались - «Если бы Бетховен вел дневник», «Если бы Моцарт вел дневник» и т.д. Книги, написанные разными авторами, объединяло глубокое знание предмета и трепетно-уважительное отношение к документальным источникам. Хорошо помню непередаваемое ощущение погружения в атмосферу быта и творчества композитора, раскрывающее суть его произведений, дающее тонкие интерпретационные нюансы в собственной работе над очередным произведением, когда испытываешь непередаваемую радость, сливаясь с инструментом в одно целое.
Видеофильм английского режиссера Тони Палмера «Необыкновенная жизнь графини Потоцкой, или Тайна Шопена» - продукт совместного производства Великобритании и Болгарии и еще одна попытка понять природу творчества почитаемого миром и являющегося национальной гордостью Польши удивительного Фредерика Шопена. Картина снималась во многих странах Европы и в Украине. Творческая группа и актерский ансамбль - интернациональны. Поэтому неудивительно, что режиссер стремился показать ленту украинскому зрителю. Европейские премьеры уже прошли, Польша картину посмотрела, впереди показы в Америке.
Шопен - личность в мировой культуре уникальная. Уникальность его - в природе совершенного таланта, кристалл которого был заложен от рождения и не был подвержен «поискам жанра» (ранние произведения по форме, содержанию, философии мало чем отличаются от поздних). Человеческая же сущность его была столь самодостаточна, что, принимая поклонение современников, даже великих, он, намеренно или инстинктивно, был отгорожен от мира, черпая вдохновение внутри себя. Его многочисленные любовные связи увлекательны и загадочны, краткий эпизод среди них - графиня Потоцкая.
В фильме же Тони Палмера этот краткий эпизод силой художественного вымысла создателей картины становится контрапунктом всей жизни Шопена. Его вдохновением, болью, радостью, доминантой в формировании национального самосознания.
На фоне прекрасной музыки, смонтированной эклектично, как и сам фильм, возникают «живые картинки» трагедии двух разных поколений, живущих в разных веках. Девятнадцатый век, окрашенный кровью подавленного польского восстания, добровольным изгнанием Шопена, любовными иллюзиями и толикой надежды, подан в цвете. Двадцатый, где обладательница эпистолярного наследства, родственница княгини Потоцкой пытается обнародовать письма великого композитора, стучится в закрытые двери тоталитарных кабинетов, украшенных портретами Сталина (дело происходит в послевоенной Польше) и в итоге погибает, - в черно-белой документальной манере.
В картине есть все: и сцены откровенной любви, и слащавость фольклора, и феллиниевские, интерпретированные на английский манер маски, иллюстрирующие сложные моменты творческого подъема, и холодная, лицемерная закрытость вновь образованного социалистического лагеря, в котором правят европеизированные швондеры, и даже несравненный голос Нины Матвиенко. Нет только, на мой взгляд, факта появления художественного произведения.
И не смешение стилей и жанров тому виной. А попытка эпатажно трактовать историю на потребу дня, пользуясь весьма поверхностными знаниями. Недаром, наверное, у вновь образованной культурной прослойки кумиром является модный псевдофилософ Пелевин.