Вера Вовк - очень светлый человек, простой и искренний. Она просто излучает свет. С 1945 г. живет за рубежом - сначала в Германии, потом в Бразилии. Много лет преподавала в Университете Рио-де-Жанейро. Однако дело всей ее жизни - распространение украинской культуры. Когда-то она ездила в СССР, общалась с диссидентами и потом публиковала их произведения за рубежом.
А недавно Вера Вовк приехала в Украину, чтобы получить премию "Глодоський скарб".
- Госпожа Вера, вы живете в Германии и Бразилии с 1945 г., тем не менее часто бываете в Украине. Да и книги у вас здесь выходят: раньше печатались в издательстве "Факт", теперь - во львовском "БаК". Нет ли желания вернуться на землю предков?
- Конечно, есть! Но ведь переселение - дело непростое, а я уже пенсионерка. Да и у меня целое хозяйство. Если приеду в Украину, то где буду жить и что буду делать? А ведь еще возраст (Вере Вовк 87 лет. - И.Р.)... Если бы я была лет на сорок моложе, то, наверное, переехала бы, особенно теперь, когда Украина наконец-то независимая. Сколько мы ждали! Мы потому и выехали, что не нравилось жить в тех обстоятельствах - нельзя было ничего для Украины сделать. А с Запада помочь украинцам можно было больше, чем в самой Украине. Но и теперь мало что изменилось. Я сорок лет проработала в Университете Рио-де-Жанейро. Конечно, сделано мной не так уж много. Но что мы можем... У меня вышло 26 монографий, посвященных украинской культуре. Была составителем 11 антологий украинской поэзии на португальском языке. Не знаю, удалось бы мне сделать это в Украине.
- Сейчас тоже собираете антологию?
- Нет, работаю исключительно над собственным творчеством. Считаю, что заслужила!
- И в самом деле. Наверное, вы хорошо знакомы с современной украинской литературой...
- Предпочитаю классическую украинскую литературу и новаторов 90-х. У меня вышел небольшой сборник "Лоза", где собраны произведения украинских поэтов, родившихся после 1960 г. Это немного. Перевожу только то, что нравится. В молодой украинской поэзии много интересного и своеобразного, но хватает и имитаций. Молодые поэты часто стремятся подражать Западу и копируют далеко не самое интересное. Это не очень хорошо, поскольку такие тексты забудутся. Останется только оригинальное. Потому что, когда начинаешь подражать чужой литературе, текст "хромает".
- Вы много лет возглавляли кафедру германистики в Университете Рио-де-Жанейро, хорошо знаете португалоязычную и англоязычную литературу. Если сравнить - к какой из иностранных литератур тяготеет украинская?
- Думаю, к южноамериканской. Тамошний менталитет очень похож на украинский. Те же отличительные черты, положительные и отрицательные аспекты. Южноамериканцы эксцентричные, веселые, любят праздники, петь, обожают рисовать, часто ссорятся и имеют немало политических партий, бывают ленивыми и эгоистичными. И все это присуще украинцам.
- На литературе это также сказывается?
- Конечно!
- Но все же нельзя сказать, что в украинской литературе преобладает типичный для Южной Америки "магический реализм", воплощенный в произведениях Фуэнтеса, Кортасара, Маркеса...
- "Магический реализм" начался не в Америке. Это общеевропейское довоенное явление - изменения, явления, пророчества. Все это было и в украинской литературе. Просто у Маркеса "магический реализм" проявился очень своеобразно. Его сразу все заметили, о нем заговорили. Началась мода на "магический реализм" во всем мире.
- Вы много путешествуете и всюду пропагандируете украинскую культуру. Объяснить людям, никогда не бывавшим в Восточной Европе, что такое Украина, очень сложно. Знаете ли вы какое-то "волшебное слово", которое скажешь - и сразу всем интересно послушать о невероятном государстве Украина?
- Все очень просто: надо быть украинцем и распространять наши типичные признаки. Только типично украинское заинтересует мир. Ничего другого не надо. Не стоит подражать.
- Как вам удалось жить так далеко от Украины и при этом на долгие годы сохранить украинский язык?
- Я никогда с ним не расставалась. Много читала. Правда, общалась с украинцами довольно редко, поскольку живу в португалоязычном и немецкоязычном мирах. Слышу язык только в Украине или по телефону. Даже в Бразилии живу довольно далеко от украинской общины: они на юге, я - в Рио-де-Жанейро. Это четыре часа самолетом.
- Однако в свое время вы активно переписывались с украинскими диссидентами - в частности, с выдающимся переводчиком Григорием Кочуром. Вероятно, это тоже помогло сохранить язык "на уровне"?
- В 60-е годы, бывая в Украине, я жила или в Ирпене, в Доме творчества, или в Киеве, у актрисы и переводчицы Ирины Стешенко. Очень тесно общалась со всеми шестидесятниками. Мы дружили, встречались, обменивались книгами. Так в советские времена мы старались поддержать Украину.
Общаюсь и теперь - переписываюсь с Валерием Шевчуком, Раисой Лишей, Романом Лубкивским, Игорем Калинцом, а раньше - с его женой Ириной. Дружила с Михайлиной Коцюбинской. Поскольку я не только пишу, но и рисую, то много общаюсь с художниками - например, с Галиной Севрук. Дружила с Афанасием Заливахой...
Пишут мне и молодые. Некоторое время переписывалась с писателем из Крыма Вячеславом Гуком. Именно я порекомендовала его в Союз писателей. Очень талантливый мальчик, хотя считает себя гением!
- В 2008 г. Украина отметила вас Национальной премией им. Тараса Шевченко. Вы тогда пообещали, что на полученные деньги создадите фонд для переводчиков украинской литературы на иностранные языки. Знаю, что этого фонда нет. Что вам помешало?
- Дело в том, что моя литературная премия была вложена в кредитный союз "Турбота", который через полтора года прекратил свое существование. Тогда пострадали многие люди искусства. Бывшие вкладчики пытаются вернуть свои деньги, друзья помогают мне получить все, что можно. Не знаю, получится ли... Этим занимается Мария Кочур, невестка упомянутого вами Григория Кочура, поскольку я решила, что премия пойдет на Музей Кочура. А поначалу действительно хотела отдать ее для переводчиков. Но деньгами должен был заниматься переводчик Анатоль Перепадя - в частности, решать, кто заслуживает поддержки. Однако он скоропостижно умер... Не было кому заменить его, поэтому передала средства Музею Кочура.
- Но ведь вы даже ходили в суд!
- Да, меня вызвали как свидетеля. Но что я могла сказать? Только то, что премия пропала и что деньги должны были пойти на доброе дело... Я никого не осуждаю - я не Бог и не судья.
- В 1970–1980 гг. вы входили в Нью-Йоркскую группу украинских художников. Осталось ли после этого художественного объединения какое-либо наследие, продолжает ли кто-то ваше дело?
- Не было никакого "дела", никакой общей идеи! Каждый работал отдельно. Единственная мысль, которая нас объединяла, - поднять престиж Украины в мире и работать на ее развитие. Каждый делал это по-своему. Патриция Кылына перестала писать на украинском языке и перешла на английский, а после развода с Юрием Тарнавским больше не интересовалась украинистикой. Женя Васильковская прекратила писать стихи и посвятила себя университету. Богдан Рубчак недавно издал книгу статей об англоязычных писателях - кстати, очень хорошую. Однако общаюсь с ним редко. С Олегом Коверко никогда близко не общалась. Его поэзия издавалась на украинском и немецком языках. Эмма Андиевская живет в своем мире, совсем отдельно. К тому же она всегда утверждала, что не принадлежит к Нью-Йоркской группе, хотя общалась со всеми ее членами! Публиковала некоторые стихотворения в нашем журнале-ежегоднике. До сих пор активно работает Юрий Тарнавский, издающий свои произведения на английском, Эмма Андиевская - до сих пор пишет и рисует, Богдан Бойчук.
- Вы пишете только на украинском языке?
- Исключительно на украинском! Правда, год назад издала три повести на португальском. Но это была обязанность. Меня очень долго уговаривали бразильские друзья: "Как это так, пишешь на украинском - но ведь живешь в Бразилии!" Так спровоцировали...
- А над чем сейчас работаете?
- Над повестью. Названия пока нет. Будет состоять она из разных частей - как мозаика. Между прочим, "Мозаика" - неплохое название!