Новый телесезон канала «1+1» в этом году, пожалуй, впервые стартовал без публичных напутствий и отеческого патроната прежде генерального кормчего — г-на Роднянского. Александр Ефимович не то чтобы вдали от родины… Он вроде бы и не так далеко от нее, родимой. Тем не менее и собственных планов громадье (на СТС), и наши местные телевойны (как вокруг «Интера», так и в связи с рекламными маневрами вокруг «1+1») — все это, видимо, «спонукало» самого именитого украинского телеменеджера времен независимости как бы дистанцироваться «от…». И в актуальных координатах укрТВ оказаться не азартным игроком, а скорее — заинтересованным наблюдателем.
В интервью «ЗН» «наблюдатель» Роднянский эксклюзивно анализирует ситуацию нового сезона на телеканале; комментирует рекламное противостояние на телерынке; размышляет об особенностях украинской национальной «киноохоты» и повествует о сотворчестве с г-ном Бондарчуком над новым амбициозным кинопроектом — «Обитаемым островом» (по мотивам Стругацких).
«Я уже давно не занимаюсь менеджментом на «плюсах»
— Александр Ефимович, вы ведь довольно редко появляетесь в Киеве в последнее время?
— Могу объяснить это только рабочим графиком. У меня сейчас гораздо более сложный и насыщенный период в жизни, чем раньше. И поэтому не всегда успеваешь… Но я никогда и не отличался тем, что стремился к какой-то комфортной, легкой, свободной жизни. Всегда были очень спрессованные рабочие будни. Но именно сейчас все это и превратилось просто в безысходность, когда все расписано просто по минутам, даже по секундам. Когда определяешь свои приоритеты, то летишь уже туда, где находится более важный для тебя участок — на данный момент…
— Значит, Украина для вас не такой уж и важный участок, если не мчитесь сюда и если в рабочих планах этот пункт пока не значится?
— Ну почему же? Как раз в Украине я бываю регулярно. По два-три раза в месяц в последнее время. Помимо Киева, летаю в Крым на съемки фильма Федора Бондарчука «Обитаемый остров» по роману Стругацких. Это продолжается уже около семи месяцев. И это огромная, немыслимая работа — как по масштабу, так и по сложности постановочных задач. До 22 октября в Крыму предполагается съемочный период. И только к концу следующего года планируем премьеру. Уж очень фильм сложный, технологичный, современный… Создание материального, но «несуществующего» мира — это главное в этой картине, это труднейшая задача…
— Ну, компьютер-то все вытянет… Каков, кстати, процент «компьютеризации» в этом фильме Бондарчука, который вы продюсируете? Судя хотя бы по ролику, вами же представленному, Голливуд может либо почесать затылок, либо заказать мыло с веревкой…
— Поверьте, компьютер — это не главное. Важно создать убедительный мир людей, живущих на другой планете в XXIII веке, пользующихся совершенно иными, к примеру, средствами связи… Там все — «иное»! Вплоть до часов, обуви (в которой нет шнурков), оружия… Это, без преувеличения, неимоверный характер постановочных задач. Одних костюмов — четыре тысячи. Возьмите мелочь — зонтики, трудно пересчитать — несколько десятков, причем все абсолютно разные. Самое важное — полноценный «новый» мир, а это требует не симуляции, приблизительности в расчете на «авось зритель не заметит», а художественной и материальной правды.
— Консультанты-то иностранные?
— И свои, и иностранные. Планета Саракш должна стать реальностью. Надо воссоздать ее «историю»… Для этого нужны специалисты во всех мыслимых технологических областях — от спецэффектов до каскадеров, от анимации до грима...
— Скажите, только честно, если это возможно: у вас еще остался хоть какой-нибудь интерес к «1+1» помимо экономического? И, разумеется, помимо шахматных ходов г-на Коломойского в связи с его тремя процентами американской Central European Media Enterprises.
— У меня как раз очень большой интерес к «плюсам». Это человеческий интерес! Эмоциональная связь. Это история моей жизни, а не менеджеров СМЕ и, тем более, Коломойского. И это сильнее любой «экономики». Мне не нравится, когда с «1+1» что-то не в порядке. Пытаюсь выстроить абсолютно цивилизованные отношения, в которых было бы четко понятно, что я руковожу теперь другой компанией — «СТС Медиа», а эта компания является прямым конкурентом моего партнера по «плюсам» — компании СМЕ… Я имею в виду конкуренцию на рынке капиталов. Две публичные американские компании, чьи акции торгуются на одной бирже в Нью-Йорке — NASDAQ. И подчеркиваю — не оппонентом, не врагом, а именно цивилизованным конкурентом. И потому я постоянно сдерживаю себя в отношении «1+1». Хотя…
— Вы хотите сказать, что вам по душе не все обстоятельства в связи с каналом, в связи с его теперешней программной политикой, в частности с «перекупкой» интеровского секонд-хэнда…
— Знаете, я уже давно не занимаюсь менеджментом на «1+1».
— Это заметно.
— Ну что делать? Было бы странно, если бы я этим занимался, ведь нельзя параллельно разрываться между двумя крупными компаниями. Это очень разные компании. СТС — сильный, агрессивный, «Домашний» — наш второй канал, легко узнаваемый, динамично развивающийся. «1+1» — канал с целой историей, совпадающей во многом с историей страны и многих близких мне людей. Возможно, сейчас «1+1» стал несколько эклектичнее, рыхлее — впрочем, как и большинство других украинских телеканалов. Вероятно, на разных этапах политические бизнес-игры, к сожалению, увлекли и некоторых сотрудников «1+1», и людей, влияющих на наш канал… Возможно… В результате так и получилось — я действительно дистанцировался от ежедневной работы. При том, что временами пытаюсь помочь, если от меня это зависит. В какой-то степени могу работать даже «скорой помощью»…
— Это как понимать?
— Нужны хорошие сериалы? Пожалуйста… Если они у меня есть, я их предлагаю! К примеру, сейчас хорошо идут «Кадеты». Раньше — «Няня», «Бедная Настя», «Не родись красивой» и т.д. Хотя скажу откровенно: «СТС Медиа» не так-то легко осуществить продажу сериала на «1+1». Мы — публичная компания. И не имеем права без достаточных коммерческих и юридических оснований даже просто продать свою продукцию «1+1», компании с моим личным интересом. Необходим тендер, все остальное… То есть прозрачный цивилизованный путь. Но это не главное — для того чтобы канал удерживал и развивал свой бренд и соответствовал той планке, на которой он когда-то был, в первую очередь нужны мощные энергетические усилия…
— Любой оппонент вам возразит: в первую очередь нужны вливания, вливания и еще раз вливания.
— Послушайте, сейчас деньги есть у всех! А энергетика — далеко не у всех. А для современного ТВ это — априорно! Равно как и креативный потенциал, стратегическое видение.
«НТН» — не единственный наш потенциальный партнер…»
— Александр Ефимович, как бы вы оценили нынешнюю бурную ситуацию необъявленной рекламной войны между «Интером» и «1+1»?
— Это не война «Интера» и «1+1». Мы сосуществовали как конкуренты и коллеги более 10 лет, стимулируя друг друга и развивая совместно рекламный рынок.
Сегодня что-то изменилось. Рыночные справедливые правила конкуренции оказались забытыми. Против «1+1» действуют жестко и неколлегиально. Почему? По воле новых акционеров? В силу политических соображений? В опьянении бизнес-атаки? Не знаю.
Но, играя против «1+1», наш конкурент сражается сам с собой. Рынок и все его участники проигрывают.
Надеюсь, здравый смысл восторжествует.
— Тут вот много разговоров о вашем страстном желании быть поближе к украинскому каналу НТН, за которым стоял (или сейчас стоит) Эдуард Прутник из Гостелерадио...
— Дело в том, что «СТС Медиа» в силу стратегии своего развития очень заинтересован в продвижении на телерынки, прежде всего постсоветских стран. В Азербайджан, Узбекистан, Казахстан и другие привлекательные страны, в которых бурно развивается телевидение.
— Стоп-стоп!.. Почему сначала Узбекистан и Казахстан? А почему не Украина в первую очередь, где каналов будет скоро больше, чем избирателей…
— Казахстан — в экономическом и телевизионном аспектах — еще более привлекательный рынок, чем украинский. И эта страна в целом производит чрезвычайно сильное впечатление. К тому же в Казахстане не переоценены телевизионные активы, как в Украине, где никто не может определить реальную цену телеканала и объяснить ее экономическими методиками оценки. В Казахстане же телевизионные каналы имеют огромный потенциал роста, и бурно растет экономика. И я рад, что «СТС Медиа», первой из иностранных компаний, удалось приобрести долю в замечательном канале в Казахстане и выйти на рынок Узбекистана. Азербайджан — динамично развивающаяся страна с большим будущим в сфере медиа. Узбекистан — 27 миллионов человек. Обязательно «выстрелит».
Конечно же, Украина занимает свое совершенно особое место. И «СТС Медиа» смотрит на украинский рынок как на один из основных приоритетов своего развития. Но я не готов сегодня комментировать возможную сделку с НТН. Мы ведем диалог с очень большим количеством компаний. И НТН — не единственный потенциальный партнер… Но я абсолютно убежден: если «СТС Медиа» появится в Украине, то мы сумеем выстроить канал по брендовым атрибутам канала СТС. Да, это будет другой канал, абсолютно украинский, но по своим базовым ценностям, по ключевым способам разговора с аудиторией, по интонации, по программной идеологии — все останется в рамках нашей очень успешной стратегии.
— Если все случится так, как вы хотите, канал будет называться «СТС в Украине»?
— Он может называться как угодно. Но важен один момент — это не «1+1», а значит, не канал-лидер, значит, не канал больших событий и полноценного информационного вещания. Это будет канал, ориентированный на молодую современную модную аудиторию. А что касается «1+1», то, безусловно, он всегда будет сильным каналом, претендующим на лидерство в стране. Но для этого нужно, чтобы ряд влияющих на канал людей окончательно поняли: «1+1» — это не обычный восточноевропейский бизнес, и нельзя все делать точно так, как в Чехии, Словении, где-то еще, то есть на неконкурентных рынках, в странах с четкой национальной идентификацией. А здесь — реальность Украины, почти 50-миллионного огромного государства, находящегося в турбулентном состоянии — психологическом, интеллектуальном, государственном, политическом, с чрезвычайно конкурентным телепространством, включающим более двух десятков только эфирных каналов. И находящемся, что очень важно, рядом с Россией, которая — не просто политический фактор влияния, а неотъемлемая часть культурного пространства, в котором еще очень недавно существовала Украина…
— Складно говорите. Уверен, здесь далеко не все разделят эти ваши мысли. Ну а что ж тогда, по-вашему, надо сделать — практически, реалистически, — чтобы тот же «1+1», сбавивший обороты в последнее время, состоялся (или хотя бы остался) как канал в той ситуации, которая есть и от которой не спрячешься?
— Сначала нужно для себя определить, что этот канал:
а) украинский (что всегда важнее — смотрит на жизнь и все ее обстоятельства с позиции украинцев);
б) канал — респектабельный (то есть семейный);
в) канал лидерский (то есть экспериментирующий во всех жанрах и направлениях и не обязательно в заведомо популярных);
г) канал инновационный (то есть мы не останавливаемся на достигнутом, а постоянно обучаемся, потому что мир меняется стремительно;
д) канал чрезвычайно персонифицированный — а значит, нужны звезды, медиаторы, люди, которые должны быть личностями…
Не может быть просто мальчиков или девочек, не может быть случайных людей, должны быть люди, мнение которых в каждом сегменте интереса будет для общества важно! Да, пусть с ними спорят, но их мнение будет важно.
— Формула во многом идеалистична. Это что, возможно на сегодняшних «плюсах»?
— Где угодно это возможно, если есть необходимость в обновлении. И только меняясь и предлагая неожиданные решения, можно противостоять конкурентам — «Интеру», очень сильному холдингу Пинчука. То есть главным игрокам. А как можно с ними конкурировать? Только яркими и сильными брендами проектов, серьезными лидерами мнений — ведущими, четко сформулированными принципами борьбы за свою аудиторию.
— Есть сегодня у «плюсов» и проблема своей целевой аудитории…
— На мой взгляд, главная проблема состоит в том, чтобы наконец определиться: какая же эта аудитория — целевая? А какая, собственно? Сейчас уж давным-давно исчезли каналы с аудиторией «вообще». С «плюсами» и раньше было понятно — важен большой объем очень молодой и активной аудитории, там было ядро от 14 до 45 (мы это называем «44 минус»). То есть полагаю, что дети и подростки — это уже зрители не канала «1+1». Соответственно аудитория у канала более взрослая. Но точно не старше 50 лет. И с этим нужно согласиться. Да, пусть будет меньшей доля аудитории общей, но пусть будет выше доля целевой. И вот тут надо стать предельно сфокусированными, мне кажется, это абсолютно понятно. И производить, отбирать и покупать соответствующее программирование. Этим оперирует сегодня любой менеджер, любой руководитель телеканала. Но проблема не в том, чтобы научиться произносить эти слова с умным видом — это и первокурсник может, а в том, чтобы придумывать и делать проекты — журналистские, игровые, драматические, развлекательные… Так делать, чтобы они нравились именно целевой аудитории. Такой вот маленький, но очень важный нюанс. И именно он определяет способность или неспособность менеджмента развивать телевизионный канал. Или же группу каналов. Если речь идет об общей стратегии. Это сложные задачи, с которыми справляются только высокообразованные, талантливые, энергичные люди.
«В Украине — имитация художественного процесса в условиях его отсутствия»
— Есть очень любимое вами слово «ребрендинг». Как часто вы лично жаждете сначала создать, а потом, грубо говоря, стереть с лица земли — и опять по новой?
— Много раз это делал, много раз что-то менял. Сейчас на СТС — в очередной раз… Это болезненная и вполне творческая операция. И именно в рамках базовых систем ценностей, о которых я говорил в связи с каналом СТС, ориентированный на создание романтической версии жизни. Но в этом сезоне СТС становится более провокативным и более близким к реальной, окружающей нас жизни.
— И, тем не менее, трудно ведь держать удар контрпрограммирования, когда в пику вашему позитиву на СТС — еще более развлекательная развлекуха «Первого» Эрнста или желтая криминалистика канала НТВ?
— Вы знаете, меня всегда меньше всего волновало контрпрограммирование. В этом смысле меня не интересует тема конфиденциальности сеток. Я совершенно спокойно говорю, когда у нас будет какая передача и какой сериал. И я не боюсь, что кто-то узнает об этом и поставит свою программу на пять минут раньше, чем у нас. Если хорошо — тогда хорошо. Никто не помешает. Если хуже — то уже ничего не поможет.
— В прошлом телесезоне на вашем СТС было заметно снижение рейтинговых показателей — об этом говорили, писали. Были какие-то причины объективные?
— Конечно. И эта причина — природа телевидения. Нельзя двигаться постоянно вверх. Как было у нас на протяжении пяти лет. При таком-то увеличении каналов и все большем разнообразии телевизионного предложения. Естественно, конкуренция усложняется! Мне кажется, что любой канал, будь это СТС или «Первый», будь это «1+1», не имеет права оставаться даже два года подряд одним и тем же — даже в условиях мегауспеха. Канал обязан меняться. Это часть постоянного диалога с аудиторией. И мы сегодня опять меняемся. И на СТС, и на «1+1». К этому процессу нельзя относиться как к традиционному «прочтению»: книжка может оказаться неинтересной…
— Хороший крючок для очередного вопроса: вы сами-то что-то читаете из последних украинских литературных достижений? Разумеется, не как обычный читатель, а как продюсер с прицелом на…
— Это не такая уж простая тема. И не только в связи с украинской литературой, культурой в целом…
— В чем сложность-то? В том, что подлинное в культуре (литературе) подмяла под себя во всех смыслах подлинная халтура? И заправляют культпроцессом, в основном, потребительские законы, масскультовские правила?
— Это не так. По-моему, даже наоборот. В Украине правит скорее странное представление об артхаусе, на мой взгляд, провинциальное. В той же России давно есть зона эксперимента, есть зона авторского кинематографа, но есть и зона популярной литературы и кино. Зона мейнстрима.
Не может артхаус (авторский, экспериментальный, радикальный сегменты культуры) развиваться успешно, если нет серьезной платформы, под которой подразумевается наличие очень интересных максимально широкой аудитории проектов. То есть в Украине должен быть сильный мейнстрим.
А в Украине этого нет! Мало по-настоящему своего, то есть производимого в Украине и для украинцев, популярного телевидения. Нет своего популярного кино, своей популярной у миллионов читателей литературы. И все это способствует тому, что происходит симуляция. Или, скорее, имитация репутаций и успеха. Возникают и промоутируются фамилии людей, произведения которых мало кто знает, почти никто не читает. А те, кто прозвучал, почему-то останавливаются. Если не ошибаюсь, г-н Андрухович не издавал своих больших произведений уж лет десять, кажется. Вот удивительная вещь: мало кто из активно пиарящихся литераторов что-то пишет!
— Ну, может, люди замыслы лелеют, что-то вынашивают, а в свободное время с концертами и лекциями электорат просвещают?
— Но в той же России авторы серьезно работают. Сколько книжек выпускает Улицкая? Пелевин? Сорокин? Быков? Иванов? Я уж не говорю про Акунина (он же Чхартишвили). Интеллектуал Георгий Чхартишвили экспериментирует в зоне мейнстрима. Это чрезвычайно увлекательно и талантливо. В Украине когда-нибудь подобное было? Поэтому и называю все это имитацией художественного процесса в условиях его отсутствия. Как нет и кинематографического — реального — творческого процесса. Экономико-финансовый присутствует. Политические услуги оказываются. С этим все понятно… А с творчеством — пока вопросы.
— Возможно, хотите сказать, что нет преемственности: одних «похоронили» (за идеологические убеждения в том числе), а других незаслуженно возвысили… А спроси сегодня у студента творческого вуза, кто такие Кавалеридзе, Данченко или Нонна Копержинская, так лишь ресницами похлопают.
— Очень грустно. Мы в свое время ощущали себя «детьми» гигантов. В сегодняшней России, представьте, я ощущаю моменты преемственности. Она сохраняется. Ретро перетекает в современность. И это не рудименты. А так и есть. А вот вы спросите у тех же своих студентов, что они смотрели интересного уже в Украине — из современного кино. И из классики, кстати. Что?
— Я не спрашиваю, потому что знаю ответ.
— Нет серьезных жестких вызовов у нас дома. И нет системы не то, чтобы экспертизы — гамбургского счета, авторским художественным высказываниям, а нет востребованной многомиллионной аудиторией индустрии мейнстрима. Если сегодня студент в 20 лет начинает работать на ТВ, делает несколько репортажей, садится за отсутствием конкуренции в эфир и называет себя телезвездой… Вы меня извините, но я таких «звезд» вообще не знаю: кто они и откуда? Ведь звезда — это признание и доверие миллионов.
Но проходит легко — никого не коробит. Все включены в эту игру — «общество взаимного восхищения». Исчезло самое главное — система жестких профессиональных критериев. К примеру, я работал на одной из лучших киностудий Советского Союза — «Киевнаучфильме». И было важно, когда в Питере, в Москве или в Тбилиси мой учитель, Феликс Соболев, заметил тот или иной фильм. Заметил и похвалил. И наоборот: Герман или Аранович в Питере, Абуладзе или Иоселиани в Тбилиси отметили киевский фильм. Это было важно. Это вещи, которые определяются не национальностью, не границами, не политическими обстоятельствами, не гражданством… А вкусом, талантом, художественным уровнем. Вся интеллектуальная и художественная элита объединена «горизонтально» по всему миру. И если ты не станешь частью этой горизонтали «вне границ», то не встроишься в жесткую объективно существующую систему творческой индустрии.
«В Украине я бы занимался обслуживанием того или иного политического класса и еще бы меня с утра до вечера обливали грязью»
— На ваш субъективный взгляд, в Украине есть персоналии, которые являются хотя бы фрагментом этой горизонтали?
— Есть. Но их сегодня в Украине становится все меньше. Одни уходят, другие уезжают. Третьи просто перестают работать. А где-то их становится больше — и они заполняют вакантное пространство. В Украине есть, к примеру, Андрей Курков, который серьезно и активно работает. Он — человек, у которого есть четкое расписание: сел с утра — и начал работать. И реальный успех — не пиаровский — конкретный: книги, издания в десятках стран, читательский резонанс. Ну а как живет великий Солженицын? В 89 лет садится в шесть утра и начинает работать!
А как можно говорить об «успешном» украинском кинематографе и называть последние фильмы какими-угодно замечательными (и при этом все сходит с рук!), если прекрасно понимаешь: рядом-то делают картины, на которые действительно ходят миллионы зрителей! Я не говорю про Голливуд даже. Но может ли хоть кто-нибудь из наших — ну очень часто упоминаемых в прессе кинематографистов — представить себе, как тот же Федор Бондарчук, который более чем известен и благополучен, уехать почти на год в Крым (не возвращаясь в Москву) и вставать в 5.30 утра и выезжать на съемку с группой в 200 человек… На четырнадцатичасовой рабочий день. И так более 10 месяцев. А после этого еще год монтажа. В этом тоже секрет успеха. Так происходит во всем мире. Если хочешь добиваться успеха — тяжело работай в ясной системе координат. Не виртуальной, а реальной. Мы делаем кино «Обитаемый остров» не потому, что хочется прославиться и преуспеть. Хочется заставить миллионы зрителей сопереживать, возмущаться или восхищаться тем, что сделали именно мы. И мы понимаем, что таких групп, как наша, сотни, если не тысячи. И мы конкурируем. Решает не твой друг-критик, а зрители. Главное — это внутреннее желание и ежедневная рутинная работа. Готовность посвятить свою жизнь этой самой работе. На самом деле делать телевидение в Украине легко…
— «Легко» предание, да верится с трудом.
— Нет-нет, я серьезно. Посмотрели, что сделали в этом году в России — только у меня на СТС, к примеру, в этом году шесть новых сериалов, 20 премьерных программ, а еще добавьте НТВ, ВГТРК, Первый канал, ТНТ — это и есть «деятельность» большинства телевизионных менеджеров Украины, которые, решают: «А давайте-ка возьмем тот или иной проект».
Я уважаю продюсера Виктора Приходько. Потому что он первым попытался изменить всерьез киностудию имени Довженко, попытался сдвинуть этот неподъемный камень. Но на него, как известно, налетела компания, ничего не представляющих из себя «творцов»… И ушел со студии человек. И что произошло? Студия имени Довженко осталась та же. А Виктор построил свою большую кинофабрику — это уже около десяти тысяч квадратных метров павильонов, а то и больше — и там сегодня снимается много разножанрового кино и сериалов. Он сам пошел на риск. И на его сериальном производстве сегодня происходит процесс обучения молодых людей. Для того чтобы пианист хорошо играл, он должен каждый день практиковаться. Держать пальцы на клавиатуре по нескольку часов, иначе пальцы потеряют гибкость. И тогда обязательно научится!
— У вас непосредственно не возникало интереса вкладывать средства в развитие украинского прокатного кино?
— Но я же не в страну вкладываю, я фильм делаю. Для меня фильм — большое количество личного времени, энергии, эмоций. Я вкладываю не деньги, а себя. Следовательно, во что я буду себя вкладывать? В патриотические акции? Считаю, что я сам по себе, как и остальные 46 миллионов граждан Украины, — это уже патриотическая акция. Другое дело, если я вкладываю себя, то это должно меня увлекать и вызывать безумное желание реализовать какую-то идею. Вот сейчас делаю кино с Бондарчуком. Так я в него верю. И в наш общий проект.
Если встречу в Украине человека, который меня влюбит в себя, то все может быть… Должен быть режиссер, который возьмет на себя свою часть ответственности и станет партнером, станет соавтором, который вместе со мной реализует конкретный проект. И я бы с удовольствием сделал кино про современную Украину.
Главная история, если я думаю об украинском фильме — поколенческий конфликт, психологическое столкновение разных сосуществующих в стране миров. Исторические фильмы мне не интересны, исторические подробности также. Не ищу ответ на вопрос об идентификации украинцев и роли страны в истории XV или XVII веков и даже более поздних времен. Подобный путь, на мой взгляд, абсолютное лукавство, и не имеет прямого отношения к нам, людям, собравшимся в разное время из разных уголков бывшего «совка» в стране под названием Украина. Потому что сегодняшнее украинское общество — многонациональное, многоуровневое, мультирегиональное. Конфликтное и противоречивое. Живое и развивающееся. Вот это и нуждается в художественном киноисследовании и описании. Но мне все время пытаются объяснить, будто моя культура и моя литература — это нечто, никак не связанное с моим эмоциональным и психологическим опытом! Некий национал-патриотический угол зрения, «казацкая» версия истории. Наверное, для многих — это важно, но не для всех. Не объединяет. Поэтому, если речь идет о кино, то надо найти пространство, где вы как зритель опознаете и свою жизнь, и свою систему координат, и свою систему отношений. Мы все вместе за 15 лет уже прожили несколько важных исторических периодов, которые фактически никак не запечатлены на пленке — в художественном кино. Будто не было ничего! И что дальше?
— И что же?
— Каждый делает свой выбор. Я для себя твердо решил, что занимаюсь своим делом. Делаю кино и телевидение. Иначе я бы потратил эти пять лет не на то…
— А на что?
— Эти пять лет я был поглощен «СТС Медиа». А это — телеканалы СТС и «Домашний», пять самых популярных сериалов СНГ от «Няни» и «Не родись...» до «Кадетов», несколько фильмов — от «9 роты» и «Солнца» до «Жары» и «Питера FM», первый в постсоветской истории успешный выход на Нью-Йоркскую биржу... Так вот именно эти пять лет я бы, оставшись во главе «1+1», занимался в Украине обслуживанием того или иного политического класса или группы. Был бы вынужден. И еще бы меня с утра до вечера обливали грязью. И, наверное, заслуженно. А мы бы с вами изображали из себя чрезвычайно важных и надутых людей — величавых таких и серьезных…
Главные рейтинговые «пушки» сезона
Канал «1+1» — «вне Роднянского» (но с его непосредственным участием) — делает серьезные рейтинговые ставки на третий сезон сериала «Кадеты». Сам г-н Роднянский признался «ЗН», что точку в этой истории, видимо, ставить рановато, поэтому решили ограничиться «многоточием»: «Мы думаем, что с ними произойдет дальше… В фильме найдены блестящие молодые артисты, вокруг них собрана огромная аудитория. И за судьбой героев можно следить и после их учебы…»
В это же время Роднянский запустил сериал «Тридцатилетние» — это та самая «поколенческая» история о молодых людях со своими комплексами, страстями, обстоятельствами. О людях, которые представляют собой очень активный общественный «слой». Для школьной аудитории — сериал «Школа № 1». Для семейной — ситком «Папины дочки» (в главной роли Андрей Леонов, сын Евгения Леонова). Ожидаются сиквелы «Прекрасной няни», «Некрасивой», «Бедной Насти». А ответом «Фабрике звезд» стал формат «СТС зажигает звезду»: поиск народных талантов. Неожиданный формат этого сезона СТС — «Звонок»: провокационная программа по принципу нашумевшего фильма «Игра» (с участием Майкла Дугласа), когда реальный герой существует в игровых алгоритмах.
«В этой войне не будет победителей»
Нашумевшая история о том, как «Интер» и «1+1» не могут поделить рекламный рынок, уже нашла отражение в СМИ. Борис Фуксман, акционер телеканала «1+1», отвечая на вопрос «ЗН», какие жертвы могут быть в этой схватке и окажутся ли в ней победители, заметил:
— Не думаю, что из этой схватки кто-то может выйти победителем. Могу сказать, что в целом проиграет индустрия. Ведь ведение этой войны, да еще и столь нецивилизованным образом, вынуждает оппонентов к линейным действиям. Как эту ситуацию можно разрешить? Вероятно, полюбовно. Никогда не стоит забывать, что после любой войны наступает мир. Поэтому, чем раньше он будет заключен, тем меньше потерь будет с каждой стороны. Я думаю, что наши оппоненты должны хорошо подумать над тем, какую политику продажи рекламы они будут в дальнейшем проводить. И вернуть ситуацию в цивилизованные рамки.
Полагаю, такого рода действия не делают большой чести холдингу «Интер». Существует определенный, скажем, кодекс бизнес-отношений, который любая уважающая себя компания должна соблюдать. Эскалация подобной «гонки вооружений» приведет, как я уже сказал, только к дестабилизации ситуации в медиа-индустрии как таковой. И я считаю, что коллеги из «Интер-рекламы» должны незамедлительно предпринять ряд действий, чтобы прояснить ситуацию — а сделать ее максимально прозрачной, для того, чтобы развеять все существующие у нас сомнения в цивилизованности и легитимности их методов ведения бизнеса. Если наши предположения необоснованны, то хотелось бы получить этому подтверждение.
Скажем, выбор собственной стратегии ценообразования — это то, что позволено любой компании. Но использование ценовой политики в сочетании с монополией — такого рода действия пресекаются во всем мире. Если я предлагаю свою услугу, которую можно продать либо за доллар, либо за 50 центов, — это мое личное дело. Но если я использую это как инструментарий для монополизации, лишь бы другим ничего не досталось — это уже нарушение законодательства. А сегодня группа компаний «Интер», с входящими в нее компаниями «Интер-реклама» и «Стиль-С», консолидирующая в своих руках 65—70% всего рынка, использует ценовую политику для того, чтобы другим игрокам на рыке досталось как можно меньше. Это нарушение всех положений антимонопольного законодательства в Украине. И это тот шаг, который может привести к непоправимым последствиям в индустрии, отшвырнуть развитие украинского рынка рекламы, который и без того «ходит в детских штанишках», на много лет назад.