Один из самых медленнодействующих законов, на мой взгляд, - о языке государственном. Робко шагающий по целине культурной жизни провинции, он осмелел лишь в делопроизводстве и гордо смотрит в будущее со страниц школьных программ. Ну а что же день сегодняшний с его лозунгом «Українська мова - мова державна»? Если выключить телевизор и захлопнуть окно, за которым наш дворник изъясняется на невообразимом суржике, то куда пойти поговорить и где послушать язык Котляревского и Кобзаря?
А никуда. Хотя именно культурная жизнь наша видится сегодня единственным пространством, на котором без особых затрат на семена способна произрастать та пища, которой будет вскормлен духовный генофонд народа.
И пью по вечерам вино твоей беседы
Этим летом в стране прошли международные Шевченковские дни, закончившиеся на Луганщине открытием памятника Кобзарю. Дальним эхом праздника долетела до нас статья одного из именитых гостей, уроженца украинского Никополя, первого секретаря Союза писателей России Игоря Ляпина в газете «Завтра» - «На земле Кобзаря». Статья отмечена печатью ностальгии по временам ушедшим: переводили друг друга, ездили вместе на торжества и друг другу в гости без границ и таможен, отдыхали в одних и тех же домах творчества. Сколько в статье украинских фамилий, названий городов наших, картинок из жизни! Все хорошо, но только бревном в глазу маленькая деталь большого небреженья: маститый писатель даже не потрудился запомнить, что национальная валюта у нас давно называется гривней, а он там и сям расплачивается... карбованцем. Да если бы только это!
Сколь ни простирай трагически заломленных рук в сторону ушедшего времени, вспять его не повернуть. Украинский язык, прививаемый на древо российской словесности, все же должен дать неразрывное единство подвоя и привоя, и в райских садах певучей украинской речи если не погуляем мы, то резвиться там нашим внукам и правнукам, пусть имеющим глубокие русские корни. А собственно, разве в эти сады нам запрещали вход?
Призывая на помощь память, я вижу древнего старца с хошиминовской бородкой, на костыликах, с непременным томом Ивана Котляревского в руке: то был известный в нашем городе художник-самоучка, в послевоенные годы - ответственный секретарь городской газеты, участник гражданской и Великой Отечественной Дмитрий Григорьевич Андреев. Русский по паспорту и украинец по мировоззрению и культуре, человек, сделавший себе имя в литературном мире неистовой любовью к Котляревскому, его «Энеиде» - в частности.
Глубоко интеллигентный, имевший «диплом» лишь об окончании церковно-приходской школы, он за пятьдесят лет ежедневного общения с классиком так глубоко проник в национальные культурные пласты, что стал энциклопедически образованным человеком и мог дать любую консультацию, касающуюся быта, нравов, жизни сословий в разную эпоху, жанров литературы, ставшей его единственной любовью.
Память уводит меня в райские сады говоренья на легендарную кухню, куда нас заманивал этот чудак хорошим чаем, а потом и перспективой сделать душеприказчиком его литературного наследия. «Переводчик Андреев» или «Переводчик Иванов» - ему было все равно, только бы книга увидела свет, потому что он создал самый лучший перевод «Энеиды» на русский. Мало сказать, что над Дмитрием Григорьевичем мы тихо подшучивали: мания величия! Конечно же, мы не верили, что перевод увидит свет.
Но грянул девятый вал перестройки... «Энеида» в переводе Д.Андреева (изд-во «Днiпро») вышла в 1986 году тиражом 28 тысяч экземпляров в одной обойме с произведениями О.Кобылянской, Ивана Ле, П.Панча и С.Скляренко на русском языке. И эта победа была пирровой, потому что сокрушила дух и в конечном итоге сократила дни жизни энтузиаста. До последнего дыхания он делал выписки из новой «Энеиды» и слал редактору Леониду Вышеславскому и в издательство гневные письма, требуя переиздания «испорченного труда моей жизни». Старому человеку сочувствовали его друзья, добрые почитатели из Музея Котляревского в Полтаве, с которыми он давно дружил, но молчало издательство, в общем-то и невиновное. Обостренное чувство языка, наступающая слепота и невозможность достичь совершенства в силу возраста казались поэту трагедией. Но все это осталось за кадром, и в сентябре в одном из школьных музеев, о котором я скажу ниже, откроется раздел, посвященный страстному поборнику украинского языка, нашему земляку Д.Андрееву, которому в будущем году исполнилось бы девяносто пять.
Огромный жизненный запас, извлекаемый Андреевым из, казалось бы, бесплодного занятия («Лучше бы огород сажал!» - говорили соседи), - неоценимый вклад в культурно-историческую память, призови земляки его труд как аргумент в сегодняшних увещеваниях осваивать наследие своей страны. Однако уровень его притязаний нынче понятен немногим посвященным, увы: нет пророка в своем отечестве. Среди них сосед Дмитрия Григорьевича, к которому отошла печатная машинка и один из хорошо переплетенных экземпляров рукописи «Энеиды», - Виктор Лаврентьевич Зиновьев. Тоже русский и тоже энциклопедических знаний человек в области юмористического жанра в поэзии. Пишет, читает и публикует свои юморески Виктор Лаврентьевич на украинском, который считает родным языком.
- Поворотным для меня стал 1979 год, когда в Ровеньки приезжал и выступал перед народом Павло Глазовый, - говорит Зиновьев. - Разговор с Мастером, его «Смехология», пятьдесят произведений из которой он знает наизусть и всегда читает вместе со своими в парке культуры, под сводами залов, где встречается с почитателями таланта, перевернули жизнь бывшего педагога. Виктору Лаврентьевичу открылось, что наша повседневная жизнь - это цепочка юмористических сюжетов и остается только нагнуться, чтобы подобрать их из-под ног.
Примечателен и сам Виктор Лаврентьевич как фигура одиозная: оставив свой университетский диплом символом полученного образования, он пошел «в народ». В бывшей диспетчерской на конечной остановке автобуса оборудовал сапожную мастерскую, и минуты общения с клиентом стали не только его маленькой трибуной, но и той цветочной клумбой, с которой он собирает, как трудолюбивая пчела, свои картинки для сюжетов.
Родовое древо для потомков
Вряд ли в каком-нибудь школьном музее есть генеалогическое древо одного из братьев или сестер Тараса Григорьевича Шевченко. В музее «Україно, ти - моя молитва...» ровеньковской средней школы №3 есть, и не одно. Иосиф и Никита, Екатерина и Ярина (известно, что своих детей у Кобзаря не было) дали такую поросль, что Н.Лысенко, праправнук по брату Иосифу, занимается генеалогией семьи специально, и надо видеть присланные им, а также дочерью правнучки Секлиты Артемовны Платенко (по линии Никиты), а еще Натальей Ивановной Ковтун (по линии Екатерины) свидетельства памяти населяющих родовое древо потомков, чтобы понять: не иссяк интерес человека к своим истокам! А как без душевного трепета брать в руки семейную реликвию шевченковских времен - рушник, присланный в школу дочерью Секлиты Оксаной Ивановной?
- Смотрите: нитки выцвели, ткань обветшала, но как чиста работа с изнанки, какие крестики! - говорит создатель музея Мария Ивановна Михайличенко, преподаватель украинского языка. Двадцать пять лет она учит украинскому, пятнадцать - любви «к отеческим гробам» и «родному пепелищу» своих питомцев. Полтора десятка лет переписывается с музеем Тараса, ныне заповедником «Батькiвщина Шевченка». Отдавая свои досуги, а также душу и сердце идее возрождения национальной культуры, глубоко любящая Украину и все в ней, Мария Ивановна не только «больна» музеем, но и пишет стихи, прекрасно поет, ведет обширную переписку и встречается с местными писателями, пропагандирует их творчество.
Перед летними каникулами в музей пришло письмо из заповедника: даем другие адреса, потому что Ганне Петровне - 93, Софье Тимофеевне - 80 и переписка им уже не под силу. Не откладывая дела в долгий ящик, Мария Ивановна с детьми написала по указанным адресам и получила три письма, рушник и приглашение в гости. Знать, столько любви и преданности было в письмах к пра-пра-пра, что дочка Секлиты Артемовны Платенко не только выслала рушник, сохраненный бабушкой Еленой, но хотела отправить и прялку шевченковских времен, да почтовое ведомство воспротивилось: нельзя! (за этой прялкой работала невестка Секлиты по брату Петру). В этом же конверте прекрасное фото родни: какие лица, костюмы!..
Не на словах, на деле в этой школе работают на будущее национальная программа «Дети Украины», Концепция воспитания детей и молодежи в национальной системе образования, а также Педагогика и психология жизнетворчества - три руководящих документа. В начальном звене - с первого класса по третий - действует «Малая академия искусств». А тем, кто подрос, - «Планета взросления».
Я не берусь судить о том, какой объем знаний истории страны, ее культуры усваивают учащиеся сверх школьной программы, достаточно почувствовать сам дух, царящий в учебном заведении, те импульсы и токи, что побуждают и учителей, и школьников работать, по большому счету, на возрождение национального самосознания. И как здесь с детства проникаются чувством высокой причастности к истории страны, в которой живут.