«Киевский» образ жизни, подразумевающий состояние перманентной релаксации, имеет свои преимущества. Энергичное развитие традиций ленивого времяпрепровождения, например. Зарождаясь в золотую мифологическую пору, они вырастают не просто в ритуалы, но в искусство, со временем обретая солидный проектный статус. Так официальные интонации художественной жизни города слегка разбавил фестиваль весеннего ветра, дуновением свободы с горы Поскотины, что на Копыревом конце, повеявший в «Совиарте» (13.04—31.04) Завоевание галерейной территории, надо полагать, ознаменовало некий итог развития идеи — о чем и поговорим.
В будни ли, в праздники ли, как только травка начинает зеленеть, а солнышко блестеть, холмы Копырева конца, возвышающиеся над Подолом, наводняются народом, радующимся жизни и вину. Преобладание артистической публики в местах ритуальных возлияний объясняется близостью Академии искусств, с наступлением райских весенних дней в ее стенах мало кому удавалось усидеть. Пора студенчества проходит, а условный рефлекс —потребность встретить весну с распростертыми объятиями остается, давно уж бывшие студенты, приобретшие реноме и широкую известность в узких кругах, все так же чувствительны к магнетическому влиянию «сакральных» мест.
Я коснулась предыстории, общего фона событий, а история начиналась пять лет тому назад с «0,7 юбилея Дзен». Что означает сия загадочная дробь, рассказывает художник Андрей Блудов, вместе с Виталием Сердюковым стоящий у самых истоков праздничной традиции:
«Это сугубо киевское прочтение дзен-буддизма. Когда у Виталика спросили, откуда возникла такая цифра, вместо ответа Сердюков вытащил бутылку вина. Вопрошающий сразу просветлел. Ноги фестиваля растут из этой емкости в 0,7 литра».
Истина не только в вине, но и в игре, утверждают «ветреные» homo ludens, верные последователи Хейзинги. Программу первого фестиваля составили невинные игры с ветром — запускание воздушных змеев, сооружение молитвенных конструкций, далеких родичей тибетских барабанов. Желания-молитвы присутствующих, написанные на ленточках, отдавались во власть ветра, читающего их и нашептывающего Богу в уши. Глубинный смысл этих нескучных занятий автор концепции видит в следующем.
А.Блудов: «Живое ощущение рождается от соприкосновения двух начал, статики и динамики, плоти архаических холмов, хранящих многовековую историю и духа — потока ветра, того, что приносит, и того, что уносит. Это и есть аллегория жизни, ее движения. Праздник весеннего ветра — это вращение, колыхание, трепетание элементов объектов на ветру, и общение художников, подставляющих свои бледные лица солнцу».
За первой попыткой общения с ветром и на ветру последовали три года накопления опыта в сооружении мобилей, инсталляций, постановки перформансов и в разработке инквизиторской теории пугаловедения (тактика и стратегия отношений с пугалами, всегда заканчивающихся ритуальным сожжением последних). Пятое, юбилейное, фестивальное действо, намеченное на 20 мая сего года, затмит все предыдущие своим великолепием. В нескромных фантазиях устроителей присутствуют гимнасты, прыгающие на батуте, юные техники, демонстрирующие авиамодели, военный оркестр, исполняющий «Все выше и выше …» и по старинке инсталляции художника. Естественно, праздник такого размаха не смог обойтись без генеральной репетиции, устроенной загодя в «Совиарте». Анонсируя будущие удовольствия, куратор А.Блудов и участники проекта — А.Малых, В.Сердюков, В.Денбновецкая, Н.Яковчук, О.Белоус, К.Корнейчук, О.Колбанов, А.Поправка, не забывают сентиментально припомнить прошедшие этапы, сохраненную фото и видеохроникой душевную атмосферу инфантильных игр на свежем воздухе. Просматривая кадры хроники, задаешься вопросом — стоит ли пытаться означить эти «ветреные забавы» искусствоведческим ярлыком, чем-то вроде «винд- арта» или «ленд-арта»? Скорее нет, дурачась, обряжаясь в идиотские костюмы, художники ускользают от узнавания. Проще смотреть на их общение с ветром не как на «арт» (хотя в нем довольно много «арта»), а как на непосредственное выражение жизнеощущения, нон-стоп импровизацию, отдушину установки — делаю что хочу и как хочу. Конечно, они не одиноки во вселенной, и тем более не оригинальны в ней. Все элементы локального искусства ветра, столь же древние, как и сама культура, неоднократно всплывали где-то и когда-то. Настоящие же буддисты киевского разлива обозревают свое детище в ракурсе здесь и сейчас.
А.Блудов: «Главное заключается в том, что праздник ветра возвращает тебе счастливое детское переживание мира, состояние безоглядности и безалаберности. Возможно, это какая-то подсознательная реакция на избыточный прагматизм нашего времени».
Фестивали отсчитывают символические этапы диалога человека с воздушным пространством — от расписных змеев до аматорских авиамоделей, красивых и нефункциональных. В «Совиарте» над бережно срезанным куском подлинного дерна с киевских холмов (потом возвращенным на место) парил аэроплан А.Малых, А.Блудова, О.Колбанова — самая хрупкая и бесполезная конструкция из всех некогда сотворенных. Опасная мечта Икара о полете к солнцу волновала многих великих, вспомним опыты Леонардо да Винчи. На заре авиации к ней приобщились Беклин, де Кирико, Эрнст, — рассказывает А.Блудов, повидавший выставку в Цюрихе. С вполне обычным для Киева хронологическим опозданием ее передуло весенним ветром к нам. Рискнем спрогнозировать, 20 мая желающих повторить подвиг Икара будет много, отвязным авиафантазированием займутся все, кому летать охота, люди, и даже предметы — подражая крылатому стульчику из инсталляции В.Сердюкова.
Итак, приглашаем желающих оценить «Вавилонскую ветротеку» — явление почвенническое, укорененное в местных семи холмах и менталитете, несмотря на столь интернациональное название, намекающее на смешение языков. Любимое нами за несерьезную серьезность игры и случайную необязательность своего существования, несмотря на то, что сейчас оно взрослеет, задумывается над тем, как поладить с истеблишментом, обрасти спонсорами и сочувствующими, то бишь «структурировать импровизацию» — да не умалится от этого питающий его дух свободы.
Сильное ощущение из области нереального — пережить за полчаса просмотра полувековой промежуток времени — подарила нам выставка послевоенной немецкой фотографии в Доме художника «Фото в моде — мода в фото» (14.04.—02.05.). Проект Ф.Гундлаха, созданный при поддержке Института зарубежных связей, экспонирующийся под эгидой Института Гете является попыткой удовлетворить потребность в систематизации немецкой фотографии моды, уяснения ее своеобразия как культурного феномена. В эпоху интернационализации моды, начавшуюся с 1960-х, проведение национальных разграничений условно, гипотетично, но похоже, чутью г-на Гундлаха, отобравшего работы тридцати восьми фотохудожников, можно доверять. Особенно интересны в его экспозиционной версии непредсказуемые, многоликие, всеядные 1990-е. Они начисто лишены благородной чистоты стиля, но преломляют, интерпретируют, как губка вбирают в себя все, что было раньше — эстетство 50- х, раскрепощенность 60-х, романтику 70-х, юмор, сложные постановочные и технологические трюки 80- х.
Под благосколонным оком Института Гете расцветало и искусство местных модельеров — 25 апреля в Доме художников дефилировали модели в нарядах «а-ля брют» от Ильи Чичкана и Кати Ревенко. Особых откровений — ни высоких, ни низких — незамечено. Впрочем, нейтральный показ завершился неожиданно весело, сметанными на скорую руку платьицами из холстинки. Тут же, в зале их расписывали аэрозолями. Грубые растопыренные пятерни или нежные розочки на наиболее выразительных частях тел манекенщиц были хороши и свежи.
25 апреля галерея «Грифон» украсилась персональной выставкой Леоноры Якимащенко. Хрупкая Нора пишет твердой «мужской» рукой. Ее грубоватые олимпийцы (представлен цикл по мотивам греческой мифологии) достойны быть воспетыми Гомером. Пылающие винно-красными, пурпурными, кровавыми тонами полотна свидетельствуют о незаурядном живописном темпераменте. Но сторонний наблюдатель в этом итоге ученичества аспирантки Академии искусств замечает подспудную коварную тенденцию живописного нарциссизма, замкнутости в кругу красивого салонного приема. Пожелаем Норе не останавливаться на достигнутом совершенстве…
На этом замечании поставим точку, иначе моя попытка выбиться из привычной «критической» колеи на просторы весеннего ветра с треском провалится. А читателям, уже пребывающим в приятном ожидании «Вавилонской ветротеки», советуем хорошенько помечтать обо всех ее соблазнах — от упражнений в воздухоплавании, до дзен-буддизма по-киевски.