Новая выставка в галерее «Ирэна» называется, как солидная научная работа - «Творчество украинских художников в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» и проводится при содействии Украинской академии искусств и международного общественно-политического еженедельника «Зеркало недели». Цель «Ирэны» - собрать работы военных лет; отсюда - строгость отбора.
Из десяти художников, чьи произведения представлены на выставке, трое - С.Ержиковский С.Подеревянский, В.Пузирков - были участниками боевых действий. Работы, созданные в эвакуации, составляют другое направление в экспозиции. Искусство 1941-1945 годов необыкновенно цельно - но не однородно. Символом нынешней выставки, её «камертоном» стал портрет художника Михаила Вольштейна работы К. Елевы. Герой выставки как раз такой - трогательно-беспомощный и исполненный поразительного чувства собственного достоинства, сохранивший способность творить. Другим - не менее важным - камертоном выставки стало выступление на её открытии С.Подеревянского. Немало работ предоставлены Академией искусств. И всё-таки подавляющее большинство этих рисунков и этюдов хранилось в семьях художников, как бережно хранимая память.
Работы С.Подеревянского -рисунки из фронтового альбома, выполненные на Северо-Кавказском фронте, где находился художник. Глубокая эмоциональность сочетается в них с напряженным вниманием к детали, с точностью и ясностью характеристик, наконец - с виртуозным мастерством исполнения. Преобладают портреты. Используя сложную смешанную технику - карандаш, перо, сангина, - художник достигает в них не только предельной жизненности и характерности, но и поразительной убедительности образов.
Для работ С.Ержиковского очень характерна попытка обобщить увиденное. Оставаясь точным и предельно честным хронистом, фронтовой художник смотрит (во всяком случае, стремится смотреть) на события, прошедшие перед его глазами всего лишь вчера, «с точки зрения истории». Его рисунки и небольшие картины маслом, посвященные Сталинградской битве, участником которой был художник, кажутся подготовительным материалом для монументального исторического полотна. Характерно, что в одном из этюдов С.Ержиковский прямо перекликается с Виктором Некрасовым. То же качество заметно даже в линогравюрах, выполненных для газеты.
Поразительно разнообразный круг тем охвачен в работах Ф.Самусева. «Вид с Боричева тока на Покровскую церковь» - уютный и трогательный уголок старого Киева, чья «обжитость» людьми доходит до одухотворённости. Совсем иным настроением проникнуты величавый «Портрет матроса» или рисунок немецкого танка - Ф.Самусев воспроизводит его тщательно, во всех деталях, с чисто художественным интересом, как изображал бы поверженное чудовище.
Очень остро отразилось военное время в произведениях К.Елева. Созданные им эскизы плакатов порой выразительны не меньше, чем кадры кинохроники. Рядом с характерной символикой тех лет в них возникают жуткие «бытовые сценки» («В пустом городе»), исполненные боли и ненависти. И при этом - К.Елева сохранил счастливую способность удивляться неожиданности обрушивавшегося на него Востока - и сохранить эту неожиданность в своих самаркандских рисунках.
Работ, выполненных художниками в эвакуации, на нынешней выставке немало. Они не менее сильны и, главное, не менее значительны. Вне зависимости от того, насколько далеко от линии фронта происходят запечатлённые на них события, невозможно не почувствовать главное - это война, вошедшая в быт. Таковы герои произведений Т.Яблонской. Небольшие карандашные рисунки, выполненные в 1942 и 1943 году, сохраняют и передают всё: случайную, «чужую» и тем не менее запомнившуюся на всю жизнь комнату, слабое, неровное мерцание самодельного светильника (свеча - уже роскошь!) и, наконец, взгляд зябко кутающейся в платок женщины, чьё щемящее одиночество - часть, а может быть, даже источник её мужества.
Небольшие масляные этюды С.Лившиц потрясают своей неожиданностью. Её Самарканд - не город из восточной сказки, а суровое, мрачное, едва ли не пугающее видение. Его звенящие краски сохранены и узнаваемы - но словно бы присыпаны пеплом. Это - пугающе далёкий город, куда едут от страшнейшей из войн, Самарканд как конечный пункт долгой дороги, Самарканд как место эвакуации.
Самарканд возникает и в акварелях И.Красного. Утончённость и поэтичность самой техники определила, вероятно, и царящее в них настроение. Выполненные в эвакуации работы И.Красного виртуозны, эффектны, умны - и одновременно отстранённо-холодноваты. И насколько реальнее - и насколько пронзительнее! - рядом с блистательнейшими из самаркандских работ большая акварель, изображающая руины Успенского собора. Она создана уже по возвращению в Киев.
То же настроение, хотя и совершенно иначе, возникает в работе Г.Пузиркова. Его «Натурщица» полна ощущения жизни, медленно, но неуклонно входящей в свою колею. Блистательная академическая штудия оказывается памятником своему времени не только чисто хронологически, но и по существу.
Среди работ, представленных в «Ирэне», - два «чистых пейзажа». Их связь с военным временем весьма опосредованная и, как может показаться, ограничивается только годом создания. Между тем это не совсем так. «Подмосковный пейзаж» принадлежит Н.Глущенко. Художник создал его осенью 1941 года. Война уже началась и с каждым днём подступает всё ближе - к этим древним облетевшим деревьям, к этому гаснущему небу. Не почувствовать войну уже невозможно, и природа тоже ощущает её - по-своему, как предстоящую зиму, мучительную и страшную, а главное - очень, очень долгую. Война - это всегда утраты, чудовищные, невосполнимые. Пейзаж Н.Глущенко - прощание, после которого остаётся только верить. Второй пейзаж как бы продолжает первый. Его автор - П.Белецкий. Этот прозрачный весенний лес он увидел в Томске, где находился в эвакуации, в 1942 году. Впрочем, пейзаж П.Белецкого - едва ли не в последнюю очередь «любование». Его весна осталась весной военного времени - тревожной, мучительной, в своей красоте - ускользающей, хрупкой, едва ли не кажущейся. И одновременно исполненной надежды.